Семнадцать минут – слишком много, чтобы крутить фильм Коннора Клементса по телеку вместо социальной рекламы, но и такого хронометража достаточно, чтобы, посмотрев, увидеть, как в изъянах социальной среды благообразно настроенного общества увязают попытки личности найти свое место в системе общественных координат.
Тринадцатилетний Джеймс боится собственных мыслей: «Гей я или кто? И делать мне жизнь с кого?» Поэтому, к удаче режиссёра, согласившийся стать сомневающимся, не по годам мудрый, Ниал Райт бродит по фильму с красными ушами и неизменной испариной страха на помертвевшем лице, напряжённо прикидывая, кому открыться и рассказать о себе всё, как есть.
Такой интим не обсудишь с матерью, а для отца он не свой. Узнают сверстники – беда. Врач не нужен – температуры ведь нет. Разве что умный учитель… Разве что? Последняя надежда оказывается в плену ложных предубеждений и выясняется, что ни семья, ни друзья, ни школа, а случайный прохожий определит будущее, не к правде разводя сомнения, а удовлетворяя личный интерес.
История мальчика, вступающего в подростковый период, на мой взгляд, раскрыта не полностью. Нам будто показана отдельная часть из всего действия, которое вполне можно уложить не в семнадцать минут. Мы ничего не знаем о его жизни, той настоящей, и той предшествующей. А из всего этого могла бы получиться неплохая драма.
Итак, мы видим один день из жизни Джеймса. Просыпается с мрачным настроением, пытается оправдаться перед матерью за то, что долго поднимался с постели и не съел свой завтрак. На обратном пути (скажу, забегая вперед), она же отчитывает его в машине за не совсем понятно что. Но в целом, если рассматривать их взаимоотношения, она не показалась мне строгой, истеричной почем зря мамашей. Наоборот, она пыталась узнать, все ли в порядке у мальчика, но сделала это как-то больше из необходимости, нежели от чистого сердца.
Насмешки одноклассников показаны мельком, но наш мальчуган не поникает – он втыкает в уши наушники и отключается. Единственный друг – учитель литературы, приносящий интересные книги, и хотя бы в этом поддерживается общение Джеймса с кем-то.
Я бы не сказал, что в целом будничная жизнь на фоне одного вырванного дня кажется такой уж невыносимой. Да, у мальчика нет друзей, он необщителен, а семейная атмосфера родителей, выясняющих отношения, нагоняет на душу туч. В этот момент показывается переломный момент, в котором спрятана идея фильма, тот исход, к которому, возможно, подтолкнули все вышеназванные обстоятельства.
Джеймс подсматривает в туалете за другими мужчинами, и когда один из них предлагает отправиться куда-нибудь в другое место, не уверен, понимал ли Джеймс значения этих слов. И того, что на самом деле нужно от него незнакомцу. Он, конечно, не соглашается, а отправляется к учителю литературы с признанием о нетрадиционной сексуальной ориентации. Не думаю, что в своем возрасте Джеймс мог отчетливо отдавать в этом отчет. Но наш учитель почему-то отказывает в общении и просит больше не приходить. Расстроенный, мальчик садится в машину к незнакомцу и интересуется, знает ли тот подходящее место для них двоих…
Мораль короткометражки заключается даже не в осознании гомосексуализма. А в том, что кажущийся покинутым мальчик не находит лучшей поддержки, чем у какого-то незнакомца в мужском туалете. Вот так чужие становятся ближе близких. Действия учителя – старшего воспитателя и друга – вообще не понятны. Что он хотел показать? Что боится огласки, если вдруг его имя всплывет в каком-нибудь деле? Поэтому не желал общения? Если это так, то мне не понятно, как в таком фильме, освещающим столь деликатные проблемы, учитель может выглядеть такой низкой личностью.
Финальная фраза вообще ввела в ступор. “Я надеюсь, что вы тоже надеетесь, что у Джеймса все будет хорошо”. Т. е. вот так нужно подходить к проблеме – просто надеяться на лучший исход? Не могу оценить фильм с положительной стороны, как и с отрицательной, ибо он содержит много противоречий.
Вывод не сложен: дети требуют внимания намного больше, чем взрослые. Не пренебрегайте этим, дорожите общением, и не вините потом детей за то, чего не усмотрели сами.
