современная физика - это упорный и кропотливый труд.
За первой блеснувшей удачей следуют месяцы,
а иногда и годы проверок, повторных опытов,
разочарований, удач и неудач».
Фильм известного режиссера Михаила Ромма «Девять дней одного года» в свое время играл одну из главных ролей в отечественном кинематографе.
Действие происходит в начале 60-х на территории бывшего СССР. Сюжет необычен, хотя для того времени ядерная физика была очень актуальной темой.
Гусев - молодой ученый, занимается проблемами ядерной физики. Несмотря на полученную большую дозу радиации от ионизированной плазмы, он продолжает заниматься своей работой, не бросая её наполовину. Ради будущего поколения.
В 60-е годы, во время правления Никиты Хрущева, наша аграрная страна имела практически безграмотное население. Наука и техника только начинали набирать обороты - полет Юрия Гагарина прекрасное тому доказательство. И, конечно, развитие ядерной физики. Тем, кто этим занимались, надо было воздвигнуть памятники. Вкладывая огромные усилия, эти люди старались сдвинуть человечество хотя бы немного вперед, хотя бы ради того, чтобы приблизить род людской к неисчерпаемым запасам энергии.
Мир стоит на грани катастрофы. Кибернетика и радиоэлектроника. Ядовитый парадокс. Война движет технику большим скачком».
М. Ромм сумел создать уникальное кино, охватывающее ядерные исторические моменты развития страны того времени.
Так как большую часть времени мы видим всевозможные рубильники и пульты управления, оператор Герман Лавров привлек мое внимание сценой в ресторане, где мы видим наполненный зал.
Создалось ощущение, что камера держалась на потолке.
Но в остальном, разнообразия планов не было. Оператор не занимался поиском «изюминок», поиском такого кадра, который мог бы вам запомниться и запасть в душу. Все крайне суховато и постно. Но в этом и вся суть! Зритель должен почувствовать эту пресность. Так как(Что, опять “так как”?) действующие лица работают на научной станции, то и в кадре проявляется крайняя строгость и простота. Ничего лишнего. Только одинаковые стены и аппараты управления, стоящие в лабораториях. Но нашему герою не важны условия, в которых он работает.
Если говорить о светотени, то в кадре присутствует больше затемнения, тусклый свет виден в небольших количествах. И, тем не менее, для советского кино того времени использовались хорошо спроектированные, современные декорации западного уровня.
Ученые-физики не могли поверить, что кино снималось в павильонах, а не в настоящих лабораториях атомного института.
Что касается музыкального сопровождения, то оно почти отсутствует. Звуковую дорожку заменяют гудящие, словно холодильник электронные звуки работающих аппаратов. А порой и протяжные вои сирены.Это усиливет эффект присутствия.
«Коммунизм должны строить добрые и терпеливые люди».
Фильм хорош еще тем, что ненавязчиво показывает силу человеческого характера, волю человека, идущего к своей цели.
Несмотря на то, что жанр данного фильма можно отнести больше к интеллектуальной драме, смотрится он достаточно легко. Режиссер сумел добавить фрагменты, где мы на одном дыхании наблюдаем любовные отношения молодых людей…
«Если бы все были Гусевым. Представь…три миллиарда Гусевых!»
Дмитрий Гусев в замечательном исполнении Алексея Баталова - сосредоточенный человек, знающий толк в своем деле. Одаренный ученый Гусев является одной из любимейших ролей актера. Хладнокровный, расчетливый и рассудительный он точно знает, что ему надо, и он этого добиваться, не важно при каких сложившийся обстоятельствах.
Илья Куликов, теоретик, давний товарищ Гусева. Этого насмешливого и самодовольного типа сыграл Иннокентий Смоктуновский, он постоянно загоняется в споры вместе с Гусевым. Они могут часами вести спор о чем-либо, настаивая на своей точке зрения. В целом, он может быть очень занимательным собеседником, не давая заскучать никому.
Да(запятой здесь нет) и не только они ведут рассуждения о глобальном. Порой, Гусеву приходится доказывать научно-исторические факты.
и гипертрофированные убеждения своим коллегам.
Как говорится: «Каждый человек имеет право на мнение, значит я могу раздавать медали за лженауку».
«Я люблю изучать дураков, дурак не может не быть интересен. Дурак явление общественное. Не будь них, картина была бы не полной. Дурак точно отражает своеобразие своей эпохи. Умный может оказаться впереди эпохи и в стороне от неё», - типичное высказывание Куликова.
Что принципиально, я не услышал, чтобы упоминали фамилию Никиты Сергеевича. Вероятнее всего, цензура не позволяла трогать святое.
А в остальном в кино говорится о разном: Американцы, Европа, ядерное оружие, полеты в космос, атомная энергия. Для периода хрущевской оттепели это кино было просто необходимо, оно имеет огромную художественную ценность.
Роль Лёли, для молодой актрисы театра «Современник» Татьяны Лавровой стала переломным моментом в её жизни. Из всего опыта в съемках художественных фильмов, эта роль стала главной в её кино карьере.
Её героиня достаточно верная, теплая, добрая, заботливая. При этом, она тоже физик.
И когда Гусев облучился, он старался не говорить об этом своей девушке. Она постоянно уходит в глубокие размышления, и воспринимает все слишком достаточно близко к сердцу.Здоровье Гусева со временем ухудшалось. Это отразилось на его замкнутости. Лёля постоянно спрашивает у Дмитрия, что может проблемы в ней самой.
Дмитрий, Илья и Лёля представляют собой классический любовный треугольник в картине.
«-Стоит ли ради этого отдавать свою жизнь ради атома?
-Когда нибудь люди скажут нам спасибо. Те, кто будут жить после нас - пойдут тем же путем».
Я рекомендую посмотреть это кино. Оно не оставляет равнодушным, показывает пример, как человек идет к своей цели, несмотря ни на что.
Первая увиденная мною картина М. Ромма. Не считая 'Обыкновенного фашизма'. До просмотра было ожидание более философского произведения. Мне почему то казалось что Ромм, учитывая свою деятельность во ВГИКе - режиссёр более авторский. Или как принято говорить, 'артхаусный'. Но посмотрев после этого фильма несколько ещё его работ, я понял что это не так.
'9 дней одного года' будет понятен практически каждому зрителю, начиная с подросткового возраста. Не учитывая наверное длинные и многочисленные разговоры о науке. На мой взгляд их было слишком много. Со временем они начинали уже утомлять. Ромму отлично удалось раскрыть характеры своих героев. Это очень важно. Чем больше зритель узнаёт о том или ином персонаже, тем лучше он понимает и воспринимает его поступки и действия. Если режиссёру не интересны его герои, то фильм уже провален. Конечно без усилий актёров, это так удачно бы не получилось. А актёры потрясающие. Хорошо запомнился Смоктуновский. Который своей лёгкостью в кадре схож с А. Мироновым. Несмотря на лёгкость, чувствуется внутри его героя некая загадка. Ему далеко не легко. Но он пытаеться не показывать этого своим друзьям. Персонаж в исполнении Баталова довольно неэмоционален. Но мы как и он, знаем его трагический диагноз. Ради своей идеи и успеха советской научной физики, он жертвует собой. Главная героиня в начале фильма не может разобраться в своих чувствах. Когда ей это удалось, ничего не может поделать с решениями мужа. Зная, что он посылает себя на гибель.
Эта лента о человеческих отношениях. О любви, о поступках, о моральных ценностях. У каждого они свои...
Общественное и личное в жизни учёного Гусева сильно переплетены — невольно кажется, что второе абсолютно растворяется в первом и потому теряет своё значение. Тем интереснее проследить развитие этих мотивов — от каждого предыдущего дня к каждому последующему. Так, главное содержание первого дня — получение научного результата, который откроет путь к более сложной задаче, но для здоровья самого Гусева обернётся негативными последствиями и предопределит его поведение в отношениях с Лёлей. Определяющее событие второго дня — решение Гусева о том, что он приступает к этой задаче: «Синцов своё дело сделал — я должен сделать своё». Хотя в личной жизни подобной решимости он не проявляет — за него и в пользу него это делает Лёля. Закономерный итог такого выбора — свадебное застолье — происходит на третий день. В широкой тематике застольных разговоров причудливо «проглядывается» и общественная сторона жизни: иронический диалог двух почтенных джентльменов с дамой и последующие споры с углублением в астрофизику, очевидно, призваны пояснить для зрителя суть научного эксперимента Гусева, представив её как гротеск. (Астрономическая тема ещё раз возникнет уже в конце фильма, словно увязывая «астро»-символику числа девять, — а в 1960-е именно столько планет было принято насчитывать в Солнечной системе, — с названием самого фильма.) Такие же споры на четвёртый день теряют всякую юмористическую окраску, ставя точку в вопросе будущего применения результатов научной работы: именно «современная война стремительно движет науку вперёд». Сцена, когда вернувшийся с работы ночью Гусев смотрит на спящую супругу имеет особое значение не только для четвёртого дня, но и безусловно, для всего фильма. Та нежность, та безграничная теплота, которую зритель видит в его глазах, тот его неуклюжий жест — поскорее избавиться от сигаретного дыма в комнате — дают однозначно утвердительный ответ на вопрос о его истинных чувствах к Лёле. Любовь к ней — такая же неотъемлемая часть жизни Гусева, как и его самоотверженная страсть к научному познанию, пусть и гораздо более глубоко скрытая.
Противоречивость результатов эксперимента на пятый день приведёт к его перезапуску на день шестой, а зрителя приблизит к понимаю дальнейшей судьбы учёного. И его свидание с родными на седьмой день, кажется, окончательно убеждает в отнюдь не оптимистическом исходе — в который раз подчёркивает неукоснительность выбора общественного служения Гусева. Он железобетонно убеждён, что «мысль остановить нельзя», хотя обстоятельства, пошатнув его здоровье, уже фактически остановили его самого. Тем не менее, преодолевая тяготы, совершая физическое усилие над собой (при этом оставаясь внутренне спокойным, в некоторой степени — одухотворённым), на восьмой день он сообщает жене, что «из ста возможных путей к истине один испытанный отпал — осталось только девяносто девять». — И в ответ слышит отчаянно-пронзительное: «Я люблю тебя, я так люблю тебя!». И это апогей переплетения общественного и личного мотивов жизни Гусева — с художественно-эмоциональной точки зрения на этом фильм завершён. Последний, девятый, день даёт только сюжетное его завершение — буквально «отзеркаливает» обстановку, настроения, некоторые диалоги двух первых дней. Оборот в сторону иронического восприятия происходящего в завершающей сцене фильма — удачное режиссёрское решение. С одной стороны, это пример «грамотного» управления финальной эмоцией зрителя — смягчить несколько трагическое послевкусие, а с другой — демонстрация того факта, что и научная, и личная жизнь учёного Гусева, в его собственном восприятии, что называется, сложились. Утверждение равной ценности обеих — наверное, главный признак гуманизации советского кино в эпоху «оттепели». Определённая «знаковость» фильма заключается также в широкой проблематике дискуссий, вынесенных тогда на большой экран, — от общефилософских размышлений об «умных и дураках» до споров о нравственных аспектах научно-технического прогресса: не окажется ли так, что тот, «кто первым высек огонь, был талантливее открывателя квантовой механики»? Собственно такие дискуссии не завершены и сегодня (если когда-нибудь могут быть завершены) — вместе с самой проблематикой фильма и хлёстким языком его диалогов, они делают это кино актуальным в наши дни. И ещё, личностные черты (самоотверженность, служение общему благу) и фамилия главного героя почти через тридцать лет после съёмок «Девяти дней» «перекочуют» в «Шаг» Александра Митты.
Картина рассмотрена с точки зрения кинематографа уже даже под микроскопом. Я же сосредоточусь лишь на нравственной стороне сюжета.
Данное чёрно-белое, вредное для зрения полотно, что оно такое? Пропаганда учёного фанатизма? Добровольные камикадзе спорного НТП?
Отрешённые, одержимые, жертвенные... винтики, болтики и шпунтики системы?
Все эти сакральные качества настолько тонких материй, что для них требуется очень веское основание. Мотивация 'убьюсь во имя всего человечества' мне кажется детской и наивной, даже если бы от гибели такой жертвы человечество получило бы какие-то профиты. Если бы такие Гусевы не копались в Природе, как в детском конструкторе, то у нас была бы чистая безопасная энергетика и никаких ядерных бомб... Но это действительно, как выразился главный герой увы, невозможно.
Фильм укрепил меня в моём старом мнении: Оправданность героизма - вот главный критерий, по которому нужно судить о поступках.
Неоправданный героизм - глупость, предательство самого себя, всех предков и потомков.
Что режиссер хотел рассказать нам? Смею предположить, что старался М. Ромм изобразить истинного человека науки, одержимого, умного, блестящего, вплетенного в косы времени, когда царствует наука! Либо, возможно, если брать в расчет некоторые моменты картины, как, например, то, что в 1961-м герои Ромма сравнивают свое время с научной эпохой Марии Складовской-Кюри, то целью было показать обмельчавшего среднестатистического ученого и науку, скатившуюся до скучных экспериментов и весьма редких открытий. В любом случае, можно утверждать, что первый вариант не удался совсем, а второй – чуть больше, с поправкой, что «отклонение от первого образца некритично».
Ионизированная плазма, нейтроны, термояд… Масштабно, увлекательно, стильно. Однако эпоха науки в фильме заканчивается вместе с кончиной великолепного профессора Синцова, который прямо-таки горел, полыхал в экстазе науки, болел наукой и от научной болезни же умер. Он верит; у него есть свой счастливый карандаш, символизирующий удачную идею, греющий душу, вдохновляющий, хотя Синцов и не лишен самоиронии. Вот, каков портрет дееспособного исследователя и первооткрывателя! Это было красиво… Что до его последователя, угрюмого, безжизненного физика Гусева, то это обыкновенный обитатель научного учреждения, ничем особо не выделяющийся, по большому счету, среди толпы своих лаборантов. И, видимо, своё открытие он сделал по случайности, еще зараженный силой энтузиазма своего, так сказать, учителя и предшественника в цепи научных открытий. Безусловно, после Гусева снова достигнут успеха, снова получат необходимые частицы, но это уже история чужих нам, сопереживающим зрителям, героев. На это, к слову, нет и тени намека в обсуждаемой картине.
Ученый, зараженный коммунизмом, жаждущий открытий во благо всего человечества, увы, не выглядит таковым в исполнении Баталова. Как можно быть одержимым и молча, изо дня в день, читать газету за завтраком? Как можно быть таким слабаком, и не влюбить собственную жену в собственные идеи? Как можно быть таким нейтральным, и не увлечь свое окружение за собой? Настоящий страстный человек, похоже, проснулся в Гусеве лишь в девятый день фильма, когда от искренней радости тот приподнялся на постели, когда перед ним предстал собрат по науке и по совместительству друг Илья Куликов. Хотя и здесь я должна внести коррективы в утверждение: больше Гусев был для Куликова другом, чем наоборот. Куликов, надо отметить, исполнен Смоктуновским блестяще, честно, однако, идею данный герой несет такую же бессмысленную и обмякшую, как и его фигура в модном пальто. Добрый, наивный, бессильный и инфантильный, физик-теоретик, отнюдь, не является спасителем современной Ромму науки.
Лёля, Ляля, Лиля, Лола… Навязываясь холодному, как лед, Гусеву, она и не думает о предстоящем. Хотя, Лёлю можно назвать единственным настоящим романтиком «Девяти дней одного года», ибо в глубинах души она принимает Гусева за чистую монету, объясняя его равнодушие страстью к науке. Реальные же обстоятельства таковы, что женщина обладает слишком посредственным интеллектом и весьма слабой интуицией, чтобы разглядеть реальность и точно для себя установить, чего же ей хочется. Крутит романы, стремится замуж ну хоть за кого-нибудь, не умеет и не хочет готовить. Ну и как, скажите, при таком раскладе оказаться победителем, да изловчиться получить нейтроны? (А может это ирония автора: мол, будь за спиной нормальная, НОРМАЛЬНАЯ женщина, то и дело б в гору пошло? Да как бы не так! Гусева женщины не интересуют. Ну, то есть совсем не интересуют. Его ничего не интересует, это лишь самообман, иллюзия).
Противоречивый, печальный, глупый – такими эпитетами я бы охарактеризовала мир супругов Гусевых и мир их науки. Да и весь фильм – это противоречия, это отрицание любого предыдущего утверждения. Неживая картина, не верится! При своей простоте, аристократическом стиле, от нее исходит претензией и противопоставлением себя остальным. Однако, концовка истории была, при всей слабости рассказа, уместна – вернулись к тому, откуда плясали. Естественно, ведь надрыва нет, кульминации нет. То есть они, конечно же, присутствуют, как технические элементы сюжета, но катарсис они не обещают.
Картине, как и главному герою, не хватает запала. Гусев – это низкоэнергетический субъект, неспособный на покорение высоких вершин, линия жизни которого представляет не пики и провалы, а прямую линию с редкими и случайными зазубринами. Считая себя ученым, бесстрашным исследователем, он лишь возлагает на алтарь науки безрезультатные жертвы, самого себя осуждая на погибель. К чему, например, было стоять рядом с установкой при получении нейтронов, если можно было наблюдать с безопасного расстояния в осциллограф?
В некоторой степени украшает фильм операторская работа, гротескный, мощный конструктивизм кадра, однако изображение – совершенная пустышка, кричащая обертка, которую набили папье-маше. И даже тандем Евстигнеев-Казаков настолько обезличен и превращен в мимолетный анекдот, что не будь я знакома с их творчеством, то и не запомнила бы никого.
Ожидал сногсшибательного кино по теме тонкой психологии и глубокой антропологии советского кино 70-х. Но не тут-то было. Фильм о героическом труде с трагическими нотками. Та же 'Повесть о настоящем человеке', только в научной лаборатории, в которой пытаются синтезировать термояд. Я знаю, что многих этот фильм отправил в науку, что идеологический пафос нужен сейчас, что сегодняшний цинизм не лучше идеологического прессинга. А всё-таки апломб и идеологичность отравляют тот светлый и искренний контекст, который фильм реально несёт. На фоне стохановских подвигов людей не видать. Те характеры, что созданы похожи на комикс: персонажи настолько яркие, что выглядят картонно. Правильный стохановец, циничный говёный интеллигент, ходячие шаржи вместо рабочего коллектива.
Похвалить, впрочем, тоже надо. В фильме хорошие диалоги (пусть не все). Отличные актёры (Смоктуновский, Баталов, Евстигнеев). Хвалить Смоктуновского в этой роли, наверное, будет неоригинальным ходом: фрагменты этой роли разодраны на видеоцитаты, которые можно увидеть по ТВ с частотой чуть ли не раз в неделю. Работа над звуком. Отличная картинка. Отличные интерьеры - лаборатории, коридоры, двери, лестницы, экспериментальные установки. Отличная работа со светом в интерьерах: иногда настоящий импрессионизм! Эта часть работы столь хороша, что заведомо перевешивает идеологический гнёт. Авторы сдав конъюнктуре сердцевину фильма, сделали шедевр из его оболочки, кожуры.
Всё-таки самые неприятные герои во всём советском кинематографе – это «положительные» герои в исполнении Баталова. То ли такие роли к этому актёру льнули, то ли актёр мог собой какую угодно роль испортить и превратить любого персонажа в самовлюблённого эгоистичного хама. Митя Гусев - не исключение. Возникает даже нехорошая мысль, а точно ли режиссёр пытался нам вот это представить в качестве главного положительного персонажа? Нет ли тут подвоха? Не смеётся ли режиссёр над нами?
Вроде как, Митя Гусев должен олицетворять собой самоотверженного учёного, жертвующего собой во имя блага человечества. Но допустимо ли положить жить ради человечества и быть капризным хамом и эгоистом в отношениях с близкими людьми? Про Митю открытым текстом говорится, что он обидел мать, демонстрируется его неприкрытое хамство по отношению к жене, друзьям. Неужели допустимо часами пересказывать нянечкам «Трёх мушкетёров», зная, что всё это время тебя ждут? Неужели допустимо не замечать повседневное бытовое обслуживание и с видом капризного барчука вопрошать жену, почему это она не успела собраться (готовя ему кашу и чуть не с ложечки его кормя), в то время как он почему-то успел (изволив только встать и милостиво сожрать приготовленный завтрак, уткнувшись носом в газету)? И это по-вашему положительный персонаж? Да он же даже как учёный не интересен, поскольку мыслит только в категориях пользы, а познание мира ему до лампочки: термояд ему интересен с экономической точки зрения, а космические полёты и познание Вселенной - нет. Не просто хамло, но ещё и дуболом. И смертельную дозу рентгенов получил в общем-то по глупости: мог бы спокойно на осцилограф смотреть, ничего бы от этого не поменялось, просто захотелось мужику ненужного геройства. А вокруг этого дуболома все ходят на цыпочках, берегут его нервы, превозносят его талант и моральные качества, его заслуги перед наукой. А вот это уж совсем непонятно с чего. Вообще-то современная наука - процесс коллективный. Время гениальных учёных, выращивающих на личном огородике горох и вскрывающих на кухне усоногих раков давным-давно прошло. И успех эксперимента – это успех работы всей лаборатории, а не одного только Мити, о чём авторы и герои фильма благополучно забывают. Ох, честное слово, в конце фильма болеешь за благополучный исход операции только ради весёлого медика Мити второго, только ради успеха его работы, но уж никак не ради здоровья и долголетия Гусева.
Илюша по идее должен был быть отрицательным персонажем, контрастным по отношению к Мите. Но что же мы видим? Несмотря на весь свой показной цинизм Илюша всю дорогу думает о близких ему людях, утешает Лёлю, мчится по первому требованию на помощь Мите на другой конец страны. И, внимание, это не мешает ему быть очень хорошим физиком, без интеллекта которого маньяк-Митя всё равно обойтись не может. И разве не справедливы рассуждения Ильи о возможных негативных последствиях работы физиков-ядерщиков? Именно руководствуясь такими рассуждениями американские ядерщики массово уходили из физики и создавали молекулярную биологию. И вообще-то, это правильно, когда учёный рефлексирует свою работу: не в вакууме, чай, работает, а в том самом возлюбленном Митей человеческом обществе.
Впрочем, самый интересный и трагический персонаж здесь Лёля, потому что именно она рассказывает историю типовую, ничем не выдающуюся. Такая вот типичная девочка, умная, возможно даже талантливая, но с совершенно замусоренными мозгами. Наслушалась в детстве, что главное для женщины любовь и семья и поверила в это. Когда уж ей о физике думать, когда она должна, нет, даже обязана разобраться в своём любовном треугольнике. И, конечно же, она должна заботиться о муже и посвятить своему мужчине всю жизнь. Ну как тут можно выбрать работу или доброго и отзывчивого Илью, когда тут есть требующий поклонения и обслуживания патриархальный тиран Митя, которому можно так легко и благородно принести в жертву свою жизнь в качестве жены и соратницы? В общем, спасибо замечательным общественным стереотипам за погубленную жизнь Лёли.
Если б не идиотская линия главного героя фильм был бы несомненно хорош. Здесь есть атмосфера шестидесятых, есть вера в науку и скорое фантастическое светлое будущее. Есть споры об этом будущем и об ответственности учёных перед человечеством – пара Козаков -Евстигнеев, пожалуй, лучшее, что есть в фильме. И есть вечно прекрасный и любимый Новосибирский Академгородок - одно из лучших детищ шестидесятников, до сих пор ещё не растерявший до конца дух и прелесть той эпохи.
Один из последних фильмов Михаила Рома, несущий на себе, по мнению многих критиков, следы общения этого режиссера с молодежью. Михаил Ромм был открыт всему новому, он не был постановщиком-догматиком, боящимся меняться. Ведь не будем забывать, что именно из его мастерской во ВГИКе вышел впоследствии гений Тарковского (и Ромм, хоть сам не снимал ничего подобного, все же увидел в свое время, сколь важно для советского кино «Иваново детство»). В этом смысле «Девять дней одного года» - кино во многом знаковое для эпохи начала «оттепели». Это очень гуманное кино, не боящееся при этом ставить острые конфликты. Его концептуальный нерв – спор-противостояние героев Баталова и Смоктуновского, один из которых – идеалист-бессребреник, а второй – фактически конформист и мещанин. По мере просмотра этой картины порой кажется, что прав герой Смоктуновского, в его словах скользит здравый смысл, своего рода «тише едешь, дальше будешь».
Однако, с такой мировоззренческой установкой невозможно совершить открытие в науке: призвание требует от человека самоотдачи и самозабвения, насколько возможно полного самопожертвования и исключения саможаления даже из мыслей своих. Парадокс роммовской картины в том, что установка героя Баталова на самоотдачу вовсе не означает жизненного проигрыша. Мы часто слышим: «Вот он себя не щадил, и потому быстро сгорел». «Девять дней одного года» убедительно опровергает эту банальную сентенцию. Ведь перед нами не случайно лишь девять дней творческого поиска и научной работы: герой Баталова живет одним днем, ничего не планируя, и каждый новый день он получает новые силы. Да, он получает дозы облучения, но с этим можно жить. Он полностью уверен, что с ним ничего не случиться, пока он не выполнит свое предназначение.
«Девять дней одного года» - фильм из тех, что дают надежду, в нем очень хорошо показано, что люди впадают в тоску от саможаления, если же его исключить из своего сознания, то духовные силы удваиваются, испепеляя даже тень тоски. Конечно, на том пути (пути физиков-ядерщиков), который выбрали себе герои картины, порой трудно: не только в научной деятельности, но и в быту, в семье. Героиня Лавровой (что симптоматично, она, собираясь выходить замуж за персонажа Смоктуновского, в итоге становится супругой героя Баталова) вынуждена многое перетерпеть, став женой главного героя. Кто-то скажет: «Это неуживчивость гения», и будет прав. Однако, фильм Ромма не об этом. Вернее не только об этом. Он, прежде всего о том, что даже в затрудненных обстоятельствах надо верить в лучшее, заранее настраивать себя на благополучный исход любой ситуации.
В «Девяти днях одного года» много интересных диалогов между героями-физиками, понять которые порой нелегко (особенно гуманитарию), но не будем забывать, что соавтором Ромма в написании сценария был Даниил Храбровицкий, позже поставивший самостоятельно как режиссер «Укрощение огня» о Королеве. Так что, думаю, фактологические ошибки в картине минимальны. Персонажи спорят о разном, но их объединяет вера в то, что, как говорит герой Баталова, «нельзя остановить мысль», а это значит, что все происходящее имеет свой смысл, ради которого стоит многим пожертвовать. В фильме много юмора, иронии персонажей в отношении самих себя. Для них нет ничего более нормального, чем не жалеть себя, но при этом они трепетно относятся друг к другу и не требуют от других того, чего требуют от самих себя. Поэтому стоит ли удивляться, что это фильм со счастливым финалом?
По-моему, идеологическая подкладка этого фильма осталась непонятой зрителями этого фильма ни тогда, ни сегодня. Впрочем, так всегда в хорошем искусстве - идеологический посыл должен быть незримым, чтобы достичь цели. Да и не все было спрятано. Впервые в советском кино была красноречиво изложена философия истории как регресса и деградации человека в блестящем исполнении Смоктуновского. Причем именно идеологии элитизма/меритократии Ромм отдает последнее слово в фильме, а именно во вздохе Куликова 'если бы все были как Гусев!' Где-то теперь эти Гусевы и Куликовы? Кем бы они стали в годы 'перестройки'? Вообщем, если, несмотря на все его неоспоримое обояние, смотреть этот фильм против шерсти и задавать неудобные вопросы, в нем можно найти и критику советского социализма и предчувствие того, что черз 20 лет дело окончится не обещанным 'коммунизмом', а совсем наоборот. И действительно, почему ярославские доярки, продавцы сельпо и кузбасские шахтеры были 'не как Гусев'?
'Девять дней одного года' рассказывает историю работы талантливых физиков-ядерщиков, один из которых несколько раз в течение определённого периода времени облучается опасными дозами радиации, что ставит под вопрос его существование на этой земле, но никоим образом не тормозит стремление учёного неустанно продолжать бесконечные эксперименты и исследования в своей профессиональной области.
Непоколебимая трудоспособность и пугающая одержимость наукой героя Алексея Баталова поражают по ходу повествования, раскрывая в нём не только отсутствие каких-либо признаков уныния после получения несовместимого со здоровой жизнью высокого уровня радиации, но и твердолобый и даже очень несносный характер, с которым не так-то просто ужиться самым близким людям, в особенности влюблённой в него девушке в исполнении чудесной Татьяны Лавровой. Героиня давно уже хочет выйти замуж, но так как свихнутый трудоголик, которого она, на самом деле, очень сильно любит, продолжительное время не проявлял к ней стойкого интереса, девушка, кажется, уже выбрала другого, а именно их общего друга, которого на экране великолепно исполнил всемогущий Иннокентий Смоктуновский. Однако судьба многократно меняет все планы во время их совместной встречи, переворачивая всё с ног на голову...
Картина, помимо вышеупомянутых артистов, располагает ещё целым рядом значительных представителей актёрского цеха, одними из которых выступают Евгений Евстигнеев и Михаил Козаков. Их персонажи, с лёгкостью вступая в научные споры друг с другом, ведут потрясающе интеллектуальные беседы, затрагивающие обширный комплекс проблем высокобытийного аспекта, касаясь не только изысканий научного профиля, но и тем освоения космоса, взаимосвязи глобальной войны с мировым научно-техническим прогрессом и прочих.
В этой связи так же крайне запоминающимся персонажем фильма выступает герой Иннокентия Смоктуновского, рассуждения которого об истинном отсутствии развития человека в широком понимании этого слова просто выше всяких похвал. Достаточно лишь посмотреть сцену в ресторане, где он тщательно доводит свои мысли до своего оппонента и как бы до самого зрителя, которому трудно не согласиться с его прочными убеждениями о бесперспективности человеческих стремлений познать всё, что находится вне его, в то время как внутренний мир до сих пор настолько хорошо и глубоко, как всё остальное, не изучен.Браво!
Отдельно стоит отметить, что данное кинематографическое произведение, помимо того, что через своих героев транслирует ряд любопытнейших размышлений о целом спектре волнующих человеческий разум проблем, успевает также раскрыть и романтическую линию сюжета, немалое количество экранного времени уделяя теме супружеского союза, в котором женщине приходится находить в себе неведомые силы для того, чтобы держать брак на плаву мира и согласия.
Таким образом, 'Девять дней одного года' - это несомненный шедевр советского кинематографа, который повествует о буднях исследователей в области ядерной физики, каждый час рискующих быть облучёнными смертельной дозой радиации, параллельно уделяя внимание околонаучным, общечеловеческим и лично-бытовым вопросам, которые волнуют каждого по-настоящему мыслящего индивида.
'Мысль остановить нельзя! Даже если вдруг забыть всё, что сделано - всё равно те, кто будет жить после нас, пойдут той же дорогой...' (с)
