Общественное и личное в жизни учёного Гусева сильно переплетены — невольно кажется, что второе абсолютно растворяется в первом и потому теряет своё значение. Тем интереснее проследить развитие этих мотивов — от каждого предыдущего дня к каждому последующему. Так, главное содержание первого дня — получение научного результата, который откроет путь к более сложной задаче, но для здоровья самого Гусева обернётся негативными последствиями и предопределит его поведение в отношениях с Лёлей. Определяющее событие второго дня — решение Гусева о том, что он приступает к этой задаче: «Синцов своё дело сделал — я должен сделать своё». Хотя в личной жизни подобной решимости он не проявляет — за него и в пользу него это делает Лёля. Закономерный итог такого выбора — свадебное застолье — происходит на третий день. В широкой тематике застольных разговоров причудливо «проглядывается» и общественная сторона жизни: иронический диалог двух почтенных джентльменов с дамой и последующие споры с углублением в астрофизику, очевидно, призваны пояснить для зрителя суть научного эксперимента Гусева, представив её как гротеск. (Астрономическая тема ещё раз возникнет уже в конце фильма, словно увязывая «астро»-символику числа девять, — а в 1960-е именно столько планет было принято насчитывать в Солнечной системе, — с названием самого фильма.) Такие же споры на четвёртый день теряют всякую юмористическую окраску, ставя точку в вопросе будущего применения результатов научной работы: именно «современная война стремительно движет науку вперёд». Сцена, когда вернувшийся с работы ночью Гусев смотрит на спящую супругу имеет особое значение не только для четвёртого дня, но и безусловно, для всего фильма. Та нежность, та безграничная теплота, которую зритель видит в его глазах, тот его неуклюжий жест — поскорее избавиться от сигаретного дыма в комнате — дают однозначно утвердительный ответ на вопрос о его истинных чувствах к Лёле. Любовь к ней — такая же неотъемлемая часть жизни Гусева, как и его самоотверженная страсть к научному познанию, пусть и гораздо более глубоко скрытая.
Противоречивость результатов эксперимента на пятый день приведёт к его перезапуску на день шестой, а зрителя приблизит к понимаю дальнейшей судьбы учёного. И его свидание с родными на седьмой день, кажется, окончательно убеждает в отнюдь не оптимистическом исходе — в который раз подчёркивает неукоснительность выбора общественного служения Гусева. Он железобетонно убеждён, что «мысль остановить нельзя», хотя обстоятельства, пошатнув его здоровье, уже фактически остановили его самого. Тем не менее, преодолевая тяготы, совершая физическое усилие над собой (при этом оставаясь внутренне спокойным, в некоторой степени — одухотворённым), на восьмой день он сообщает жене, что «из ста возможных путей к истине один испытанный отпал — осталось только девяносто девять». — И в ответ слышит отчаянно-пронзительное: «Я люблю тебя, я так люблю тебя!». И это апогей переплетения общественного и личного мотивов жизни Гусева — с художественно-эмоциональной точки зрения на этом фильм завершён. Последний, девятый, день даёт только сюжетное его завершение — буквально «отзеркаливает» обстановку, настроения, некоторые диалоги двух первых дней. Оборот в сторону иронического восприятия происходящего в завершающей сцене фильма — удачное режиссёрское решение. С одной стороны, это пример «грамотного» управления финальной эмоцией зрителя — смягчить несколько трагическое послевкусие, а с другой — демонстрация того факта, что и научная, и личная жизнь учёного Гусева, в его собственном восприятии, что называется, сложились. Утверждение равной ценности обеих — наверное, главный признак гуманизации советского кино в эпоху «оттепели». Определённая «знаковость» фильма заключается также в широкой проблематике дискуссий, вынесенных тогда на большой экран, — от общефилософских размышлений об «умных и дураках» до споров о нравственных аспектах научно-технического прогресса: не окажется ли так, что тот, «кто первым высек огонь, был талантливее открывателя квантовой механики»? Собственно такие дискуссии не завершены и сегодня (если когда-нибудь могут быть завершены) — вместе с самой проблематикой фильма и хлёстким языком его диалогов, они делают это кино актуальным в наши дни. И ещё, личностные черты (самоотверженность, служение общему благу) и фамилия главного героя почти через тридцать лет после съёмок «Девяти дней» «перекочуют» в «Шаг» Александра Митты.
Один из последних фильмов Михаила Рома, несущий на себе, по мнению многих критиков, следы общения этого режиссера с молодежью. Михаил Ромм был открыт всему новому, он не был постановщиком-догматиком, боящимся меняться. Ведь не будем забывать, что именно из его мастерской во ВГИКе вышел впоследствии гений Тарковского (и Ромм, хоть сам не снимал ничего подобного, все же увидел в свое время, сколь важно для советского кино «Иваново детство»). В этом смысле «Девять дней одного года» - кино во многом знаковое для эпохи начала «оттепели». Это очень гуманное кино, не боящееся при этом ставить острые конфликты. Его концептуальный нерв – спор-противостояние героев Баталова и Смоктуновского, один из которых – идеалист-бессребреник, а второй – фактически конформист и мещанин. По мере просмотра этой картины порой кажется, что прав герой Смоктуновского, в его словах скользит здравый смысл, своего рода «тише едешь, дальше будешь».
Однако, с такой мировоззренческой установкой невозможно совершить открытие в науке: призвание требует от человека самоотдачи и самозабвения, насколько возможно полного самопожертвования и исключения саможаления даже из мыслей своих. Парадокс роммовской картины в том, что установка героя Баталова на самоотдачу вовсе не означает жизненного проигрыша. Мы часто слышим: «Вот он себя не щадил, и потому быстро сгорел». «Девять дней одного года» убедительно опровергает эту банальную сентенцию. Ведь перед нами не случайно лишь девять дней творческого поиска и научной работы: герой Баталова живет одним днем, ничего не планируя, и каждый новый день он получает новые силы. Да, он получает дозы облучения, но с этим можно жить. Он полностью уверен, что с ним ничего не случиться, пока он не выполнит свое предназначение.
«Девять дней одного года» - фильм из тех, что дают надежду, в нем очень хорошо показано, что люди впадают в тоску от саможаления, если же его исключить из своего сознания, то духовные силы удваиваются, испепеляя даже тень тоски. Конечно, на том пути (пути физиков-ядерщиков), который выбрали себе герои картины, порой трудно: не только в научной деятельности, но и в быту, в семье. Героиня Лавровой (что симптоматично, она, собираясь выходить замуж за персонажа Смоктуновского, в итоге становится супругой героя Баталова) вынуждена многое перетерпеть, став женой главного героя. Кто-то скажет: «Это неуживчивость гения», и будет прав. Однако, фильм Ромма не об этом. Вернее не только об этом. Он, прежде всего о том, что даже в затрудненных обстоятельствах надо верить в лучшее, заранее настраивать себя на благополучный исход любой ситуации.
В «Девяти днях одного года» много интересных диалогов между героями-физиками, понять которые порой нелегко (особенно гуманитарию), но не будем забывать, что соавтором Ромма в написании сценария был Даниил Храбровицкий, позже поставивший самостоятельно как режиссер «Укрощение огня» о Королеве. Так что, думаю, фактологические ошибки в картине минимальны. Персонажи спорят о разном, но их объединяет вера в то, что, как говорит герой Баталова, «нельзя остановить мысль», а это значит, что все происходящее имеет свой смысл, ради которого стоит многим пожертвовать. В фильме много юмора, иронии персонажей в отношении самих себя. Для них нет ничего более нормального, чем не жалеть себя, но при этом они трепетно относятся друг к другу и не требуют от других того, чего требуют от самих себя. Поэтому стоит ли удивляться, что это фильм со счастливым финалом?
'Девять дней одного года' рассказывает историю работы талантливых физиков-ядерщиков, один из которых несколько раз в течение определённого периода времени облучается опасными дозами радиации, что ставит под вопрос его существование на этой земле, но никоим образом не тормозит стремление учёного неустанно продолжать бесконечные эксперименты и исследования в своей профессиональной области.
Непоколебимая трудоспособность и пугающая одержимость наукой героя Алексея Баталова поражают по ходу повествования, раскрывая в нём не только отсутствие каких-либо признаков уныния после получения несовместимого со здоровой жизнью высокого уровня радиации, но и твердолобый и даже очень несносный характер, с которым не так-то просто ужиться самым близким людям, в особенности влюблённой в него девушке в исполнении чудесной Татьяны Лавровой. Героиня давно уже хочет выйти замуж, но так как свихнутый трудоголик, которого она, на самом деле, очень сильно любит, продолжительное время не проявлял к ней стойкого интереса, девушка, кажется, уже выбрала другого, а именно их общего друга, которого на экране великолепно исполнил всемогущий Иннокентий Смоктуновский. Однако судьба многократно меняет все планы во время их совместной встречи, переворачивая всё с ног на голову...
Картина, помимо вышеупомянутых артистов, располагает ещё целым рядом значительных представителей актёрского цеха, одними из которых выступают Евгений Евстигнеев и Михаил Козаков. Их персонажи, с лёгкостью вступая в научные споры друг с другом, ведут потрясающе интеллектуальные беседы, затрагивающие обширный комплекс проблем высокобытийного аспекта, касаясь не только изысканий научного профиля, но и тем освоения космоса, взаимосвязи глобальной войны с мировым научно-техническим прогрессом и прочих.
В этой связи так же крайне запоминающимся персонажем фильма выступает герой Иннокентия Смоктуновского, рассуждения которого об истинном отсутствии развития человека в широком понимании этого слова просто выше всяких похвал. Достаточно лишь посмотреть сцену в ресторане, где он тщательно доводит свои мысли до своего оппонента и как бы до самого зрителя, которому трудно не согласиться с его прочными убеждениями о бесперспективности человеческих стремлений познать всё, что находится вне его, в то время как внутренний мир до сих пор настолько хорошо и глубоко, как всё остальное, не изучен.Браво!
Отдельно стоит отметить, что данное кинематографическое произведение, помимо того, что через своих героев транслирует ряд любопытнейших размышлений о целом спектре волнующих человеческий разум проблем, успевает также раскрыть и романтическую линию сюжета, немалое количество экранного времени уделяя теме супружеского союза, в котором женщине приходится находить в себе неведомые силы для того, чтобы держать брак на плаву мира и согласия.
Таким образом, 'Девять дней одного года' - это несомненный шедевр советского кинематографа, который повествует о буднях исследователей в области ядерной физики, каждый час рискующих быть облучёнными смертельной дозой радиации, параллельно уделяя внимание околонаучным, общечеловеческим и лично-бытовым вопросам, которые волнуют каждого по-настоящему мыслящего индивида.
'Мысль остановить нельзя! Даже если вдруг забыть всё, что сделано - всё равно те, кто будет жить после нас, пойдут той же дорогой...' (с)
'Девять дней одного года' - непревзойдённая работа Михаила Ильича Ромма. Картина повествует о работе ученых. В центре внимания - увлеченный своим проектом молодой физик, уже получивший опасную дозу излучения. Он работает, каждый день подвергая себя опасности получить летальную дозу рентгена.
Картина имеет необычную структуру, которую можно определить из названия: зритель видит 9 непоследовательных дней года работы из жизни физиков. Примечательно, что именно благодаря осуществлению этой идеи мы можем наблюдать самое главное в их действиях, оставив рутину за кадром.
В фильме отражена эпоха тех годов, в которые он создавался: противостояние физиков и лириков, высокое положение деятелей науки в обществе, поощряемое государством. Доказательством этого тезиса может служить наличие у главного героя автомобиля. Из кинокартины можно понять, что физики - не те, кто сутками сидят в лабораториях, паяют, производят вычисления и проводят опыты. Мы видим героев не только за работой, которая, кстати, показалась мне очень интересной, ведь в школе мало говорят о том, как и какой ценой совершались открытия - люди отдавали жизни на благо общества, но также и их личную жизнь, коммуникативные навыки, умение применять свои знания в разговоре. Примером может послужить сцена за столом, когда один из гостей посчитал дейтерии в стаканах нарзана или спор о возможности человека покорить галактику, вырвавшись за пределы солнечной системы (в котором, кстати, один из гостей на салфетке посчитал, что масса топлива для данного действия будет больше массы Земли). Это, наверное, доказывает, что спор лириков и физиков попросту неуместен, ведь благодаря вторым цивилизация не стоит на месте: ежедневно улучшается качество жизни общества. Но без первых это общество не может существовать, ведь человек биосоциален. Кинокартина передает атмосферу общества интеллигенции - все их диалоги, споры, шутки погружают зрителя в приятную обстановку ностальгии по времени, в котором зритель, вероятно, даже не жил.
Я считаю, что фильм вышел удачным - особенно удачным для 1961 года, когда государство полагалось на интеллигенцию в дальнейшем развитии. Действительно, учёные играли огромную роль. Этим фильмом режиссер донес несколько важных идей. Интеллигенция остаётся частью общества: эти люди также имеют личную жизнь, испытывают чувства и эмоции, собираются и отдыхают вместе. Но также они работают не покладая рук, ежедневно подвергая себя опасности - и все это на благо государства и человечества в целом.
Мне очень понравился фильм 'Девять дней одного года', и, пожалуй, я порекомендую его к просмотру. В нем можно найти добрый юмор, личные переживания персонажей и мотивацию трудиться для высокой цели.
“Я надеюсь, что, преодолев опасности, достигнув великого развития во всех областях жизни, человечество сумеет сохранить человеческое в человеке”
(с) А. Д. Сахаров
Для меня, как для человека преимущественно гуманных взглядов на мир, это высказывание величайшего академика СССР является ключевым в развитии человечеством атомной физики. И я поначалу хотел, чтобы фильм “Девять дней одного года” Михаила Ромма, которому я сейчас посвящаю своё внимание, приблизительно в том же духе раскрыл данную проблему… Но, возможно, и зря! Будем разбирать.
Заострю внимание на блестящем актерском составе, принимавшем участие в создании картины. Это талантливые актеры Алексей Баталов, Иннокентий Смоктуновский, Татьяна Лаврова и, разумеется, Евгений Евстигнеев. У меня не было никаких сомнений в том, что игра актеров будет соответствовать критериям исполнения того времени – абсолютно безукоризненным, потрясающим. Алексей Баталов в непривычной для себя роли открывается зрителю человеком с четкой позицией, направленной на достижение важной для него (и не только) цели, не взирая даже на, казалось бы, самые серьезные для него последствия, однако, в то же время, и человеком, сохраняющим в себе то непостижимое чувство юмора и радость жизни, которому остаётся лишь восхищаться. Герой Иннокентия Смоктуновского также предстаёт перед нами в непривычном образе, который демонстрирует его скептическое и ироничное отношение к жизнеустройству и дальнейшему прогрессу человечества. Нелегкое бремя сожалений в фильме выпало, наверное, на героиню Татьяны Лавровой, ставшей ключевым звеном эмоционального восприятия того стремительно развивающегося периода ошеломительных открытий в области Большой Науки. А вот небольшая роль моего любимого актера советского кино Евгения Евстигнеева – очень приятное дополнение рационального взгляда на несбыточные мечты обезумевших физиков-романтиков, которые при этом сами являются симбиотическими элементами сбалансированной гармонии мира, построенного Михаилом Роммом в фильме.
Тут, кстати, также следует упомянуть, что беседы героев Алексея Баталова и Иннокентия Смоктуновского являются своего рода аллюзией на тему известного спора двух персонажей И. Гёте: Фауста и Мефистофеля. Фауст воплощает неукротимость человеческого разума и его ориентацию на дело, который и говорит: «Сначала было дело». Мефистофель же осторожно старается ввести его в заблуждение, прося сказать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!».
“Девять дней одного года” Михаила Ромма – это, попросту говоря, отражение реальности атомной эпохи, которой в ту пору проникается советская интеллигенция. В фильме на самом деле охвачено множество важнейших жизненных проблем. Здесь вам и бесконечные споры людей различных нравов, лириков и физиков: одни взбираются по воображаемой лестнице на небывалые высоты в своих неосуществимых планах, связанных с покорением Вселенной, другие же их старательно спускают обратно, опровергая их и без того ни на чем не основанные теории категорически серьезными доводами. Здесь вам и тема неразделенной любви, которой, правда, уделено не столь много экранного времени, однако абсолютно безжалостной в том понимании, как она представляет участь некоторых женщин, склонных к самой что ни на есть искренней сентиментальности. Здесь вам и демонстрация тотальной разницы людей, неотрывно связанных с наукой, и людей, никоим образом не связанных с ней; достаточно просто вспомнить “Седьмой день” – “нет, бать, каждому в жизни своё…».
Подводя итог, я хочу сообщить, что в первую очередь просмотр фильма “Девять дней одного года” будто бы дал мне некоторое понимание того времени, в котором я никогда не жил. Кроме того, благодаря работе Михаила Ромма, мне стала необычайно интересна культура атомной эпохи не только в рамках советского, но и всего остального мирового масштаба. То, как человечество это всецело воспринимало на начальных этапах, как тогда казалось, поистине фантастического научного прогресса.
Сложно сейчас, неимоверно сложно, оценивать этот фильм. Многие могут обоснованно отметить, что слишком уж идеализированной получилась жизнь сообщества физиков, которую нам так внимательно показали. Просматривая этот фильм, может показаться, что в СССР образовалась целая плеяда одержимых людей - людей, одержимых наукой. Можно вполне аргументированно пытаться показать явно пропагандистский характер ленты - явно и недвусмысленно показывающей в самом положительном свете слуг 'мирного' атома. Только все это уже совсем не важно. Перед нами известный, признанный многими фильм. Кстати, между прочим, лучший фильм 1962 года в СССР.
Поэтому я сформулирую свое личное отношение к ленте. На мой вкус, слишком много в этом фильме было описаний, бытовых сцен и отстраненных от главной темы ленты разговоров. Так вот, уж слишком эти кажущиеся 'проходными', второстепенными, моменты выглядели просто. Вернее, тут слишком сильный получился контраст между значимыми - пафосными моментами и моментами второстепенными. И разрыв этот немного ослабляет картину.
Зато плюсов у ленты гораздо больше. И все они относятся к избранной режиссером форме изложения истории. Сам по себе формат новелл, фиксирующих лишь несколько дней без какой-либо линейной истории очень убедителен. Безупречная игра актеров. Но более всего меня потрясла операторская работа. Тут в каждом эпизоде мы можем увидеть удивительное построение кадра - каждый, как законченная картина. Ракурсы, планы, игра света и теней - все это заставляет вспомнить и про американские нуары, и про Орсона Уэллса, и про многое другое. Даже старого деда в избе за столом умудряются показать таким образом, с такой замысловатой геометрической проекцией, что значимости моменту придается значительно больше. Не фильм - учебник, целый альманах операторских решений.
В том, 1962 году, этот фильм конкурировал с 'Ивановым детством' Тарковского. 'Девять дней...' одержали убедительную победу. Однако, мне куда ближе патриотическая поэзия Андрея Арсеньевича, нежели картина о современном Прометее - человеке, жертвующем собой ради 'мирного будущего'. Пожалуй, в 'Ивановом детстве' все было искреннее. А персонажи ' Девяти дней...', их диалоги, переживания так в некотором роде и остались 'на бумаге', так и не 'ожили'
Один уважаемый мной человек в своих докладах часто приводит в качестве примера цитаты из этого фильма, я заинтересовался и посмотрел. Впечатление настолько сильно, что трудно вспомнить какую либо картину вызвавшую подобные чувства. В этой картине режиссеру М. Ромму удалось показать величие человека в его стремлении к развитию, преодолению своих слабостей во имя прогресса, и ничтожность человека в сравнении с величием вселенной, а так же в его желании упростить свое существование. Два главных героя, оба гениальные физики, друзья. Один, Митя Гусев (А. Баталов), готов пожертвовать жизнью ради попытки совершить прорыв в научно-техническом прогрессе, да что там, не ради прорыва как такового, а ради одной сотой шанса на прорыв. Другой, Илья Куликов (И. Смокутновский), предлагает ему забросить все и идти к нему в институт, на теоретическую работу которую к слову он сам презирает. Между ними девушка Леля, которая выбирает сложный пусть с Митей, претерпевает внутреннюю трансформацию через преодоление тяги к комфорту и 'нормальной' жизни, преодолевает свои страдания от недостатка внимания любимого человека посвятившего себя целиком науке. Через весь фильм проходит вопрос, а нужно ли жертвовать собой ради прогресса, а надо ли это кому то. Каждый должен сам ответить на этот вопрос.
Советский кинематограф, за редкими и отмеченными мировыми наградами фильмами, приучил нас к настроению патриотизма, самопожертвования и какой-то тотальной наивности, которая, по-моему, сейчас больше напоминает глупость. И вроде бы на уровне подкорки мы любим это кино, ну, по крайней мере, поколение, заставшее Союз. Но подвох чувствуем.
«Девять дней одного года» - совершенно особенное кино. Оно, мне кажется, слишком сложное и слишком личное, а от этого забытое. Я не скрою, оно меня потрясло, и после первого случайного просмотра я его пересмотрела еще два раза. Мне было очень жаль романтиков, увлеченных наукой, и одновременно я ими очень гордилась. Воистину, это кино, в котором человеческие жертвы оправданы, и самосбережение равно провалу, но дальнейшей жизни. Еще меня поражает тихая мудрость в фильме.
Поразительно, как вполне конъюнктурную тему можно было превратить в талантливое тонкое кино. По мне, именно оно должно остаться, наряду с «Летят журавли», а не «Ирония судьбы». Я понимаю, что это слишком разное, чтобы сравнивать. Просто «Девять дней одного года» никак нельзя забывать и списывать в архив.
P.S. Я намеренно ничего не сказала об актерах, потому что и так понятно, что все работы очень талантливы. Иначе фильм бы так не врезался в память.
«Девять дней одного года» по праву считают одним из ярчайших представителей советского «оттепельного» кино. Все черты жанра налицо: дискуссионность проблематики, искренняя вера в «новый» коммунизм и светлое будущее, почти апокалиптичное ожидание войны (и да, это вместе отлично сочетается; кто не верит, тот просто не смотрел кино шестидесятых), герои-ученые, интеллигенты, представители нового поколения… Цензура, в конце концов – хоть и менее беспощадная, чем у «Заставы Ильича», но всё-таки присутствующая в конечном варианте фильма. И режиссер – не из молодежи шестидесятых, но воспитавший большую её часть: Тарковский, Чухрай, Шукшин, Кончаловский, Абуладзе… И сюжет – на ультрасовременную (тогда, в 1962) проблему управления атомной энергии. Такой фильм просто не мог не стать гимном целого десятилетия – но, как это бывает с по-настоящему великими работами, «Девять дней одного года» своей проблематикой укладываются не только во временной период этого десятилетия.
А вот о чём он – совсем другой вопрос.
Иногда совершенно нет необходимости отвечать на этот вопрос: ну какая разница, о чём, если фильм завораживает своей атмосферой, своим артистизмом, стилем или темпоритмом, если идея его очевидна, а хорош он чем-то, помимо неё… Но в случае «Девяти дней» обходить этот вопрос очень и очень сложно. Не потому что основной конфликт проговаривается прямым текстом в любых совместных сценах главных героев, но потому, что общая тема находит внутри сюжета десятки различных преломлений, делая неловкой любую попытку рассуждать о ней. Ну вот скажешь, допустим, что это фильм об Идее, но – о какой идее? Как она трактуется разными персонажами? Как она преломляется от новеллы к новелле? Как её трактует главный герой, и нет ли точки зрения, дискутирующей с его позицией? Насколько вообще Идея требует человеческих жертв и стоит ли она того?.. Ни Михаил Ромм, ни сценарист Даниил Храбровецкий не решают треклятый вопрос «а стоит ли идея человеческой жизни, даже отданной добровольно»; это делают персонажи истории, но – каждый сам для себя.
И это правильно. И это создает необходимый конфликт: напряженный, драматичный, умный, очень жизненный. Где одинаково понятны и возвышенный тихий идеалист Гусев, и скептический жизнерадостный умница Илья, и Лёля, запутавшаяся в своих отношениях, амбициях и желаниях. И папа Гусева, который просто хочет, чтобы с сыном было всё хорошо, он был счастлив, и всё у него было в порядке. И Сенцов, по-ребячески безрассудно отдавший свою жизнь за науку и даже перед смертью не перестававший работать. И медсестра, строгая женщина, по всей видимости, считающая всех этих ученых неразумными детьми, самоотверженно приближающих себя к смерти. И директор Бутов, беспокоящийся не только за престиж института, но и за своих сотрудников. И случайные физики в блистательном исполнении Евстигнеева и Козакова… Вся эта галерея портретов абсолютно разных людей, но таких понятных и по-человечески родных, создает сложную смысловую вязь, то подтверждая правоту главного героя, то, напротив, ей возражая – но не прямо, не декларативно, почти мимолётом. Не так часто встретишь сюжет, который бы работал на всех уровнях, «выстреливал» в каждом эпизоде, в каждом фоновом персонаже, не нарушал бы собственной целостности и единости.
И нет ничего страшного в отсутствии правильного ответа на поставленный фильмом вопрос и единой трактовки понятия Идеи и Долга. Ведь вся правда заключается в том, что в жизни, как и в науке, и в искусстве, торжествует плюрализм мнений. А к чему оно приведёт… да чёрт знает, к чему оно приведёт.
-Стоит ли это того, чтобы отдавать свою жизнь?
-Да, стоит.
-Может, зря всё это открыли? Кому это нужно?
-Нет, не зря. Когда-нибудь люди скажут нам спасибо. Кроме того, мысль остановить нельзя. Даже если вдруг забыть всё что сделано, всё равно, те, кто будет жить после нас, пойдут той же дорогой.
***
Девять дней одного года. Девять дней, меняющих жизнь. Девять поворотов в судьбах и душах людей, двигающих прогресс. Девять дней надежд и побед, девять дней поражений, разочарований и обид.
Гусев и Синцов, два ученых, удачно поставивших опыт, оказываются в результате облученными, но это не остановит их, они продолжат свою работу во что бы то ни стало. Митя Гусев будет снова и снова ставить свои опыты уже без старшего товарища, получившего смертельную дозу облучения; вселяющая надежду маленькая победа будет сменяться поражением, но он будет продолжать, мысль остановить нельзя...
Любовная линия в картине играет второстепенную, побочную роль, она призвана подчеркнуть одержимость Гусева работой, опытами, наукой. Семейная жизнь не имеет для него значения, Леля в чем-то права, упрекая его что она ему не нужна и он ее совсем не замечает.
В ленте совершенно замечательные диалоги, философские, жизненные;каждый кадр, каждое мгновение имеет смысл и значение.
На одном из сайтов был такой комментарий:'По культуре страны, в частности по фильмам, можно проследить идеалы общества, то, чем живут люди в тот или иной период.'Девять дней одного года' -- беззаветное служение своему делу, подобно тому, как фильм 'Гараж',например, является зеркалом общества 80-х годов.' По-моему, точно подмечено.
