Несмотря на заглавие, на первый взгляд, ничего социалистического в фильме нет, скорее он посвящен антитоталитарному постмодернистскому дискурсу, критикующему метанарративы. Использование постановочных сцен наряду с визуальными и литературными цитатами стало в очередной раз просчетом Годара – казалось бы, лучше уж бы фильм был всецело монтажным, как «Образ и речь», чем таким композиционно неоднородным, как получилось в итоге. Пытаясь показать связь фашизма, современного капитализма и внешней политики Израиля, Годар вновь создает децентрированный текст, в котором есть точки семантического притяжения, равноценные в персептивном плане.
Как и любой фильм Годара 1980-2010-х, «Фильм-социализм» разбирает на составные части изображение и звук, чтобы по-новому перегруппировать их, разоблачив те властные отношения, которые связывают зрение и слух, не зря в картине цитируется Деррида – Годар занимается вот уже тридцать лет именно деконструкцией, но не метафизики в целом, а властных отношений, которые она продуцирует. Язык метафизической традиции пронизан насилием над теми областями знания и жизни, которые кажутся ему патологичными, маргинальными, неправильными, он становится средством их притеснения и вытеснения на периферию культуры.
Сфера деконструкции для Годара – язык большой политики, его он разоблачает, пытаясь вырвать средства коммуникации у власть предержащих. В данной картине он сразу обозначает гигантскую метафору цивилизации, плывущей в океане денег, своего рода постиндустриального Титаника, анти-«Броненосца Потемкина», который, как и у Эйзенштейна в итоге приплывает в Одессу. Как и в своих левацких фильмах 70-х Годар вновь показывает себя последовательным антисоветчиком и антитоталитарным художником, воспринимает Россию как родину одной из двух страшнейших диктатур ХХ века, как страну, генерирующую метанарративы.
Пытаясь прочертить в «Фильме-социализме» генеалогию современного капитализма, Годар видит его подспудную, скрываемую им связь с фашизмом и советским коммунизмом: Европа = по-прежнему территория тоталитарных дискурсов, колониального притеснения стран Третьего мира, в том числе арабского Востока (тема трагедии палестинского народа поднимается во всех фильмах позднего Годара, хотя начал он ее затрагивать еще в 70-е в ленте «Здесь и там», часто несправедливо критикуя израильскую внешнюю политику, за что заслужил упреки в антисемитизме).
Годар последних лет – не просто левый, он последовательный постструктуралист, разворачивающий войну с властными дискурсами на территории самих этих дискурсов, то есть в поле языка. Вслед за Фуко он понимает, что современные политические и культурные технологии пронизаны насилием иерархических отношений, уничтожить его, или хотя бы обнаружить, можно только разобрав на составные элементы саму грамматику языка, высвободить его риторический потенциал, направив на борьбу с культурными и лингвистическими запретами.
Мечта Годара, его цель – чтобы вытесненное, то что не имеет возможности говорить, то, что задавлено насилием, заговорило само на освобожденном языке, это цель не только Годара последних тридцати лет, но и его кинолистовок 70-х, потому он никогда не был старомодным классическим марксистом, Годар – очень современный художник, его искусство сформировало постмодернистскую лингвоцентрическую цивилизацию второй половины ХХ-начала ХХI века с ее одержимостью проблемами легитимации маргинального и отверженного.
«Фильм-социализм» не пропагандирует социалистические идеи напрямую, он сам является социалистической стратегией деконструкции властных буржуазных дискурсов, сам является социализмом, потому так и назван, и пусть не все в нем равноценно, его ризоматическая, горизонтально-материалистическая, внешне хаотическая структура отрицает тиранию целого как таковую, включая в себя элементы случайности, то есть свободы, это всецело интуитивистский фильм, самой своей организацией, но еще стилем и семантикой отрицающий и подрывающий власть метафизики, это подлинно постмодернистский, безвластный, децентрированный текст. И этой последовательностью, как на уровне формы, так и на уровне содержания можно только восхищаться.
Виной тому не один человек, который рассматривал этот вопрос прежде всего как экономическое явление. Более того, он вообще писал совсем о другом. Но если принять во внимание основные, всем известные - пусть даже на примитивном и общем уровне - принципы существования такого социально-политического и экономического изобретения, как социализм, то моя мысль будет более понятна.
Социализм - это конец. Конец Истории. И он наступил. Это очевидно, если взглянуть на социализм не с точки зрения 'Капитала', а с точки зрения нравственности, морали, если хотите. Всеобщее счастье, к которому пришла Европа, поистине трагично. Оно отстаивается от имени всех европейцев - но кем? Кто первый запустил этот механизм? Теперь никто не знает ответ наверняка - но все мы печёмся о благе Европы в целом, пусть даже подразумевая где-то там, в глубине, своё собственное Я. Мы научены - поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Мы все - социалисты. Даже мы, русские, которым путь в Европу пока заказан, УЖЕ на этом огромном корабле. Просто пока мы в трюмах третьего класса, и счастливы всего лишь тем, что можем иногда подняться на прогулочную палубу и поваляться в шезлонге. Но все мы верим в одного Бога - в светлое будущее Европы. И все мы верим, что пользуемся правами, а не исполняем некие обязанности, что наша награда - свобода, гуманизм и всеобщее счастье.
Социализм - это ложь. Жизнь, как нечто само собой разумеющееся, Божественный дар, жизнь как судьба, как интуитивная радость - невозможна при социализме. Потому что бороться больше не за что. Социализм отрицает всё единичное, он нацелен на управление массами, подчиняя себе всё, что происходит на его стремительном пути в будущее, подминая отдельные всполохи бунтов и обращая их на своё укрепление, ибо каждый лозунг таких бунтов - лозунг социалистический. Мы рабы на этом корабле, уверенные в нашей свободе. Но никто никогда не видел капитана.
Социализм - это побег. Побег от борьбы за своё существование. Повод отдаться нирване бессмысленного торжества цивилизации, этой оптической иллюзии всеобщего равенства. Всё это очень хорошо смотрится в обёртке знаменитых лозунгов. Социализм отрицает дух, отрицает и душу, потому что его цель - не путь нравственного становления и развития каждого в отдельности, но всего человечества в целом. И как это работает, прекрасно известно по опыту некоторых стран в двадцатом веке. Вы справедливо возразите - здесь не может быть никаких параллелей. Вы слепы, и только это даёт вам такое право. Я тоже слеп, ибо тоже социалист, и ничего прекраснее не могу себе представить. Я тоже на этом корабле. И разве есть разница, в какую бездну он несётся, если жизнь так... хороша...
К чёрту правила, мы продали душу этому дьяволу и уже ничего не исправить. Не надо суетиться, ибо трагедия - дело чистое, верное. Тут все - свои.
После тридцати минут я справедливо заметил, что маэстро на коне!
Через шестьдесят минут я спросил себя: 'а зачем, собственно, на это смотреть?'.
Вопрос не в том, что мне непривычно видеть статичные кадры, слоновые перебежки от одного персонажа к другому, унылые лица случайных персон...
Это один из тех фильмов, который вы либо не взлюбите, либо он покажется вам - как бы это сказать - чересчур.
О, фильм-социализм и впрямь чересчур - дело даже не в плохом переводе (он тут на редкость отвратен, пришлось искать в оригинале). Это ж сколько людей и событий надо в голове держать - и нацистов, и Вавилонское Столпотворение, и французских писателей, и испанское золото, и советскую власть, и евреев в Голливуде, и Эйзенштейна, и евреев в Голливуде, и нацистов!
Жан-Люк Годар на закате своей карьеры снял действительно не 'кино' в привычном понимании, а именно некий 'фильм-социализм', где огромная толпа разобщенных людей, каждый из которых имеет свое годаровское мнение (?), шатается себе полфильма в замкнутом пространстве, представляя собой миниатюрную модель всемирного сознания.
Годар как бы намекает нам, что вся соль не в индивидах, мол, метить надо куда выше и дальше, во всемирную историю. Сюда же можно приплести морально устаревшие понятия 'равенство' и 'братство', а также самые ассоциативные ассоциации, начиная с 'астероида' и заканчивая 'балаганом' - впрочем, кому до этого теперь-то дело?
Только тем, кто за пятьдесят лет ни разу не переставал думать.
Вердикт:
Несколько запоминающихся шуток (особенно про 'этр' и 'авуар').
Конечно, фильм можно посмотреть. Но с тем же успехом этого можно и не делать. Ничего, в принципе, не потеряете и не приобретете.
Актерских работ, в принципе, нет.
Операторская - нарочито посредственна.
Музыку можно оценить в кратком перечне во время вступительных титров.
Не стану оспаривать тот факт, что снять 'фильм-социализм' можно было значительно краше и динамичней, но Годар такой Годар.
Рекомендации:
Во время просмотра обязательно держите в районе коленок энциклопедии.
6 из 10
Без комментариев.
P.S.: С точки зрения фундаментальных ценностей - знатная комедия, скажу я вам.
Просмотр ассоциировался с рыбалкой. Долгим и нудноватым ожиданием на берегу золотой рыбки. Или хотя бы окунька. Улов был маловат... Несколько интересных мыслей, необычных кадров, парочка-троечка афоризмов и старый ботинок...
Фильм - что-то вроде потока сознания, потока оборванных образов и разочарований. Впрочем, Годар где-то в начале фильма предупреждал, что фильм в фильме - это не то... Жизнь в фильме - вот это в самый раз - то, что нужно. Ну он взял и показал эту самую жизнь, как ее видит человеческий глаз. Уставший человеческий глаз и уставший человеческий мозг, или же уставшее человеческое сердце, в котором давно нет огня.
Досмотреть не смогла. Скучно. Так же скучно, как жизнь в старости, наверно. Поэтому Годар и не стал получать за фильм награду. Потому что это фильм-НИЧТО. Это фильм-насмешка над собой и над миром - насмешка разочарованного и уставшего творца. И, господа, не будем лицемерить, подобно комитету фестиваля, который изобразил восторг и решил поощрить последнюю работу мэтра - так, из глубокого уважения. Чихал Годар на ваши восторги и попытку увидеть невиданное в пустоте. Он 'само-выразил' всего лишь свою тоску, свою усталость от жизни, свою неудовлетворенность в бесконечных поисках лучшей формы.
И напоследок о хорошем: самый отличный момент в этом - не фильме даже, а наборе кадров - разговаривающие кошки - порадовали, потешили, спасибо.
Весьма знакомое сочетание букв в имени режиссера наталкивает на просмотр этого фильма, хотя название не притягивает точно: настолько народ устал от постоянного упоминания и разбора этой темы в нашей стране, замешанной в огромном котле политики. Но политически запутанных, абсурдных и несмотрибельных для зрителя уставшего ветвей сюжета в фильме нет.
Итак, что мы имеем: некий паззл, складывающийся в общую картинку или все-таки нет — пока не ясно, наполненный огромным количеством образов и звуков. Видео с ютуба, съемка с любительской камеры с нарочито ужасным качеством, историческая хроника, отрывки живописных полотен или фрагменты скульптур, съемка пейзажа, животных, которые имеют немаловажное значение для всей картины — вот далеко неполный ряд кадров, которые Годар включает в свое творение. Это не дает нам излишне углубляться в основное действие, которое происходит на теплоходе, совершающим круиз, на котором собираются такие разные люди. Только-только прослушав очередное высказывание про украденное испанское золото, хочешь зацепиться за эту сюжетную линию, но Годар этого не позволяет, снова включая морскую панораму или же другой, например, скульптурный образ. Создается впечатление, будто зритель сам находится на волнах — то поднимаясь все ближе и ближе к разгадке, то заново опускаясь вниз к отстраненному утверждению.
Но что-то же людей на теплоходе, эти происходящие события и рассказываемые истории объединяет, хотя они являются представителями абсолютно несравниваемых между собой мировоззрений?
Ясно одно: без исторической подкованности хоть какую-либо цепь умозаключений в этом фильме усмотреть невозможно. Круиз по Средиземноморью, а именно по тем местам, с коими самым прямым образом было связано такое радикальное политическое движение, как социализм, говорит именно об этом. Но вот почему Годар обратился именно к этой теме в текущий век капитализма? Возможно, напомнить — было его задачей, указать, подтверждая это богатым, иногда меланхоличным и сожалеющим, визуальным рядом.
Более того, без постоянной умственной рефлексии вы потратите 96 минут своей жизни насмарку. Однозначно. Чего стоит иногда произнесенные французом философские тезисы на абсолютно другом фоне. Зритель не видит лица произносящего, и оттого все внимание концентрируется именно на сказанном. Есть о чем подумать.
Положение зрителя у Годара осталось таким же незамеченным, как и ранее. Об этом говорят различные ракурсы — мыслимые и немыслимые. Несоответствие изображаемого и звучащего, внезапное молчание и пустота, будто сам режиссер еще думает, что поведать дальше.
В фильме всячески присутствует мотив камеры, будто зритель также может быть участником этого процесса, взяв этот аппарат в руки и начиная рассказывать.
Над этим творением размышлять можно очень долго, простраивать различные ассоциативные цепочки, которые, безусловно, будут у каждого свои, но глазами Годара мы этот фильм не увидим, и принцип собирания кадров в целостное и смысловое будет у каждого индивидуальный.
Что для нас кино? Для Жан-Люка Годара, экран - это трибуна, а кино - манифест, 'правда 24 кадра в секунду'! Последний из не сдавшихся в плен коммерческому 'синема', и держащий оборону, как и сорок-пятьдесят лет назад, по крайней линии фронта битвы независимого и студийно-продюсерского кинематографа.
'Социализм' конечно же не самая лучшая работа маэстро, также она далеко не самая оригинальная его лента. Да, по-прежнему здесь всё тот же 'старый злой' Годар, с его калейдоскопично меняющими друг друга планами-снимками и чередующимися статичными сценами. Да, возможно здесь он добивается какой-то запредельно параджано-гринуэевской изысканности монтажного тасования кадров, а его 'любимые' титры-лозунги (как и раньше) то и дело по ходу просмотра разрывают действие...Но этого Годара мы уже знаем, этого Годара мы уже любим, а так хотелось получить от патриарха хоть толику откровения...
Но и здесь режиссёр умудряется воссоздать дух современного Вавилона: универсализация искусства, поражение национальных традиций, слияние всего и вся. Он смешивает марксизм и эзотерику, цитаты Киплинга и нацистских преступников, 'священный джихад' и романы Александры Марининой (!). При этом автор сам же и разрушает свой фильм (как истинный анархист-революционер, не оставляя после себя ничего, кроме славы), разбавляя очаровательные первую и третью часть картины каким-то неуклюжим вторым эпизодом.
Философский экскурс к устьям нынешнего 'мира-океана', через призму истоков прошлых цивилизаций, комментирует закадровый голос, набрасывая на верного цитаты достойные 'уйти в народ': 'Деньги были придуманы, чтобы не смотреть людям в глаза' или 'Мы помещаем в книги только другие книги, тогда как нужно поместить в книгу реальность' (но мы-то с вами понимаем, что это он про кино!).
Годар всё ещё борется, недавний отказ от почётного 'Оскара' - беспощадный жест презрения к 'Самому' Голливуду. Рупор индивидуализма, он всегда впереди многих, думаете этот фильм - его нам завещание, как бы не так, он ещё намерен поработать в новомодном стиле 3D!
