Встретившаяся мне после показа знакомая охарактеризовала свои ощущения так: 'Первое время хотелось выбежать из зала и сразу где-нибудь повеситься, а потом ничего...' Поговорив, мы сошлись в мнении, что фильм достойный, сильный. Трогает за нужные места, заставляет переживать.
Домохозяйка из Австрии отправляется в отпуск на экзотический курорт, где пальмы, океан и скачущие прямо по балкону гостиницы смешные обезьянки. Для коммуникации и понимания местного смысла мироздания достаточно разучить лишь две фразы на суахили - 'Джамбо' и 'Акуна матата', то бишь 'наше вам с кисточкой' и 'нет проблем'. Да какие могут быть проблемы в тщательно отгороженной от всего мира резервации? Дряблые белые тела нежатся под кенийским солнцем, умеренно двигаются под свистки аниматоров, присаживаются в тени барной стойки в ожидании лёгкого коктейля и неторопливого разговора. Рай да и только.
Вот только с любовью какая-то засада. Конечно, за шлагбаумом резервации толпится куча шумных аборигенов, они рады тебе, они любят тебя. Особенно, если ты у них что-нибудь купишь. 'Джамбо-джамбо' - белозубые улыбки. Но всё это не то... Не за твой богатый внутренний мир тебя любят, а за содержимое кошелька. Где же справедливость?
Подруга героини, бывалая отдыхающая, рассказывает о любовных похождениях с темнокожими красавцами. Показывает 'своего', демонстративно уезжает с ним в мир экзотических плотских наслаждений. Героиня, брезгливо подёрнув плечами, смотрит им вслед. Но мысль уже завладела ею, и свербит-свербит.
Этот фильм об одиночестве, о беспомощности, о мгле, которая таится внутри сытого, но несчастного человека. Затаив дыхание, мы наблюдаем, до чего же могут довести героиню её эксперименты. Страшно, больно и противно. Но ведь настолько правдоподобно и понятно, что оторопь берёт. При всей лаконичности истории получилось большое и объёмное кино, призывающее задуматься о многом.
Толстенькой Терезе, домохозяйке из Австрии, 50. У нее дочь-подросток-лентяйка и неустроенная личная жизнь. Чтобы как-то разнообразить свою обыденность, женщина отправляется в Кению. Там она знакомится с такими же, как она, богатыми и одинокими тетками, и те ей рассказывают о достоинствах местных мужчин. «У них кожа на вкус как кокос и они очень большие – «во всех местах».
После таких разговоров Тереза отправляется в «путешествие из одной койки в другую», чтобы самой убедиться в правоте подруг. Но суть в том, что таким образом в этом райском уголке земного шара женщина пытается найти настоящую любовь. А чернокожим мужчинам чувства белой туристки, увы, не нужны. Они жаждут только хрустящих купюр. Пытаются заработать на таких как Тереза. И выклянчивают деньги за свои услуги, причем искусно прикрываются больным сыном сестры или отцом. Мол, мани-мани нужны им на лечение. Фильм о секс-туризме и о глубоко несчастной женщине снял австрийский режиссер Ульрих Зайдль.
Драма «Рай: Любовь» была показана в рамках основной конкурсной программы на последнем Каннском фестивале. Призов картина тогда никаких не получила, но эффект был как от разорвавшейся бомбы. И, прежде всего, потому что в фильме много голого тела.
Найти актрису на роль Терезы оказалось не так-то просто. Она должна, во-первых, быть очень тучной и большой, а во-вторых, не бояться показать всему миру свои прелести в виде складок и растяжек. Но Зайдль нашел ее в театре и впервые привел в кино. Маргарет Тизель превосходно справилась с ролью. В начале фильма над ней смеешься: наивная толстая баба верит, что все эти Мунга, Карлос, Габриель и еще Бог знает кто, ее любят не за толстый кошелек, а за красоту души. А в конце фильме хочется укрыться подушкой и плакать вместе с главной героиней. Появляется сострадание к этому несчастному созданию. Всем хочется ласки, тепла и любви, независимо от возраста и весовой категории.
Актеров-африканцев-профессионалов в фильме нет. Их искали непосредственно на месте. И практически все диалоги – это полная импровизация.
«Рай: Любовь» - это первая история трилогии Ульриха Зайдля о «приключениях» трех женщин из одной семьи. Второй фильм будет показан уже очень скоро, на Венецианском фестивале «Рай: Вера». А третья часть: «Рай: Надежда» ожидается в прокате в следующем году. Изначально Зайдль хотел одну картину, но на выходе получилось пять часов. Пришлось сделать три серии.
В своих «кино-рассказах» режиссер ищет ответ на вопрос «Что же такое рай?» Рай – это когда есть высокое чувство? А, может, рай – это когда есть, кому верить и не бояться, что этот кто-то тебя предаст? Или рай – это все-таки надежда, которая умирает последней?
Когда буквально за минуту до начала рекламного блока передо мной продефилировала девушка анорексичных форм с ведёрком попкорна, и, хотя зал был скорее пуст, чем полон, села рядом, я понял, что надо быть готовым ко всему. Лично я перед Зайдлем всегда стараюсь не есть, хотя бы часа три, но лучше - четыре-пять. Девушка делала всё наоборот. Уже к концу рекламы ведёрко было опустошено наполовину, притом что роликов было не так уж и много…
Фирменный Зайдль не заставил себя долго ждать, в первом же кадре бросив зрителей в эпицентр гоночных баталий. Ребята и девчата - с синдромом Дауна и аутисты - гоняли, как сумасшедшие, на электрических гоночных машинках под наблюдением женщины-воспитателя, которой и предстояло стать главной героиней данного фильма.
Дождавшись заслуженного летнего отпуска, и пристроив кота и неповоротливую, как тюлень, дочь-тинейджерицу в руки родственницы, Тереза – бюргерша рубенсовской комплекции и пост-бальзаковского возраста с доверчиво-вопрошающим взглядом тургеневской барышни - отправилась в свой первый «афро-тур» на берега Кении. Чтобы «отдохнуть» там в том эвфемистическом смысле, который вкладывала в это понятие одна из проходных героинь довлатовского «Заповедника».
Введенная в курс дела ушлой подружкой, Тереза быстро сориентировалась в экзотической местности, и начала использовать в свое благо нехитрые услуги местной секс-индустрии. Правда, всякий раз наступала на одни и те же грабли: «влюбляясь» в очередного шоколадного «вьюношу», она снова и снова опустошала свой кошелек до последнего цента. Так, теша себя иллюзией, что листья ещё не опали, она наивно искала чувств и внимания там, где всё давно уже обратилось в бизнес.
Зайдль, до поры до времени щадящий зрителя, в конце всё-таки не выдерживает и выдаёт по полной. По случаю дня рождения Терезы, подружки приходят к ней в номер с вертлявым как обруч кенийским «мальчиком». Вечер, обещающий быть томным, перерастает сначала в диковатый мужской стриптиз, а потом в вакханалию свального бабьего греха, во время которой пьяные пузатые австриячки хватают испуганного афро-африканца за вялый член, в надежде, что он таки приободрится...
Поскольку в этот момент меня начинает слегка подташнивать, я невольно вспоминаю про свою соседку и с опаской поворачиваю голову вправо. Надо сказать, что, против ожиданий, мне с нею определённо повезло: мало того, что она не только ни разу не напомнила о себе, так ещё и явила собой пример абсолютной сдержанности, не выразив никаких эмоций, даже в такой, казалось бы, совсем уж экстремальный момент.
Я же ловлю себя на том, что первый раз в жизни вижу мужской стриптиз. И то, что я вижу, мне как-то нравится не очень. Вернее, очень не нравится. И поскольку Зайдль всегда снимает в условиях максимально приближенных к боевым, я догадываюсь, что в жизни оно примерно так всё и происходит. Судя по шальному взгляду стриптизёра – парень явно под наркотой, а по замедленным и неточным реакциям тёток – все они «под хорошим шофе». И поэтому не понятно: то ли сочувствовать тем, кто оказался перед камерой, то ли просто пойти и (простите) поблевать.
После премьеры Зайдль грамотно впаривал журналистам концептуальные умозаключения про неоколониализм, но сам вполне осознанно выступил тут как колонизатор, эксплуатируя услуги не только своих малоизвестных соотечественниц, которых понабирал на австрийском ТВ, но и дешёвый труд кенийских жиголо, тоже по большей части дебютирующих в «продвинутом кино».
Начинавший свою карьеру в 1990-е годы как документалист, он довольно скоро начал дрейфовать к берегу игрового кинематографа, но окончательно к нему так и не причалил. Категорически отказываясь от работы с известными профессиональными исполнителями, они всецело продолжает полагаться на достоверность поведения своих «натурщиков», которых погружает в естественную среду современной жизни, часто весьма экстремальной, а порой и весьма нехорошо пахнущей.
При этом его цепкий взгляд - кинодокументалиста-наблюдателя - фиксирует вещи, которые, как правило, ускользают от замыленных объективов телевизионных СМИ. Статичные кадры, необремененные действиями персонажей, сканируют более глубокий информационный слой - уже не быта, но (простите за пафос) бытия. И в этом основная сила Зайдля как режиссёра. Но чем интенсивней он пытается интерпретировать реальность, тем чаще соскальзывает в банальность. И в этом его слабость.
Однако стиль, получаемый в сухом остатке противостояния двух этих начал, с некоторых пор сделал австрийского режиссёра завсегдатаем Каннского фестиваля.
Природа наша, согрешая tota
В своём зерне, утратила, упав,
Свои дары и райские ворота.
Данте. «Божественная комедия», Рай, VII
Австрийские кинорежиссёры славятся своим крайне скептическим отношением к достижениям современной цивилизации. Без устали выносит приговоры человечеству Михаэль Ханеке. Вторит ему менее знаменитый земляк Ульрих Зайдль. Оба рисуют мир постиндустриального Запада как место торжества благополучного упорядоченного ада. Оба уже неоднократно шокировали публику своим настойчивым желанием откровенно говорить о том, о чём говорить не очень-то принято. Зайдль на редкость не занудно размышляет о глубоко укоренившемся лицемерии современного человека, о бездуховности порядочных буржуа, о тотальной власти денег, о порнографии, о гастарбайтерах, наконец, о необходимости борьбы с лишним весом. Если в двух словах, все картины Зайдля служат иллюстрацией того, что человечество достигло пика своего вырождения, и дальше пути у нас с Вами нет.
В новой картине с обманчиво обнадёживающим названием «Рай: Любовь» рай оборачивается адом, а любовью даже не пахнет. Одинокая австрийка, «мечта поэта», давно перешагнувшая рубеж «бальзаковского возраста», работает с аутистами и безуспешно воспитывает свою излишне крупную дочь. Выдавшийся отпуск она проводит в Кении, где наивно ищет любовь, понимание, человеческое отношение, призывает «смотреть ей прямо в глаза и видеть душу». Увы, узнав о таком явлении, как секс-туризм, она запросто подменяет все свои благие пожелания банальным развратом.
Как всегда, смотреть картины Зайдля - удовольствие не великое. Причём не столько из-за обилия откровенных сцен с не слишком атлетично сложенными героями, сколько из-за душной атмосферы какого-то вертепа. Любопытно, что периодически возникающее по ходу просмотра чувство тошноты, заметно сильнее, чем при каждодневном созерцании реальной действительности. Дело, надо полагать, в том, что мерзости нашего мира режиссёр подаёт на экране в концентрированном виде. В каждом жесте и в каждом слове персонажей он обнаруживает подавленные комплексы и скрытые желания, собирая из этого портрет современного человека.
Людские пороки Зайдль показывает словно патологоанатом: холодно, отстранённо, без примеси иронии, или даже сарказма, и уж тем более он не испытывает сочувствия к своим героям, даже к тем, кто действительно этого заслуживает. Таким образом, персонажи уподобляются винтикам гигантской бессмысленной машины, в которой движутся, под воздействием своих или чужих страстишек. Упорядоченно, по отлаженной системе, люди обращают свои жизни в пыль, неосознанно растрачивая себя на какую угодно ерунду, подменяя подлинные чувства их нелепой имитацией. Зайдль программно отрицает искренность современного человека, показывая, что безвозвратно ушли в старину простые человеческие отношения, и осталась лишь купля-продажа, обмен и торговля, импорт-экспорт. В действительности, хочется верить, всё не так. Но в действительности, как минимум, мы стремительно направляемся в этот концентрированный зайдлевский ад, вычёркивая всё человеческое, что в нас ещё осталось.
«Акуна матата!» - то и дело выкрикивают герои на местном наречии, что означает: «Нет проблем». Проблем действительно нет, есть катастрофа вселенского масштаба: человечество агонизирует, ища спасения в сладостных утехах, но лишь ускоряя тем самым движение к окончательному фиаско. Пустившаяся во все тяжкие героиня, лишний раз убеждается в том, что все мужики сволочи, счастья нет, а сама она со своими необъятными телесами давно никому не нужна, даже за деньги. Как это порой бывает, за чертой окончательного нравственного падения находится отчаяние. И хочется верить, что в этом отчаянии и есть спасение, так как человек потому и отчаивается, что видит весь ужас своего положения. Вопрос лишь в том, какие уроки он из этого извлекает.
Во многих аннотациях, в том числе и на сайте ММКФ, а также в многочисленных рецензиях сказано, что это фильм о женщине, которая уезжает в Кению с целью секс-туризма. Захватывающе, да? Но это неправда. Главная героиня Тереза, полная среднестатистическая женщина лет пятидесяти, едет в Кению просто отдохнуть, ни о чём ТАКОМ даже не помышляя. В секс-туризм её втягивает подруга, персонаж третьего плана, которая уже давно подсела на это дело и ездит в экзотические страны исключительно за ЭТИМ.
Фильм очень натуралистичный, но не противный, как это иногда бывает. Здесь нет хороших и плохих – все герои по-своему правы и по-своему омерзительны, как в реальной жизни. Все поступки понятны и логичны. Всё очень похоже на реальную жизнь. Во всяком случае, то, что касается обычного туризма, когда ты приезжаешь в Африку.
Надоедливые местные жители не дают в полной мере насладиться райской природой, обступая тебя со всех сторон и дружелюбно предлагая всякую ерунду или просто поболтать. И ты уже не знаешь, как от них отвязаться, и начинаешь беспомощно кричать, как главная героиня: мне ничего не нужно, у меня нет денег! Очень достоверно героиня в разговорах с местными иногда переходит с международного английского на свой родной немецкий. И потрясающе достоверный «африканский» английский, на котором говорят кенийцы.
Режиссёр фильма Ульрих Зайдль долгое время снимал документальные фильмы – видимо, именно поэтому ему свойственна такая точность в переносе действительности на экран. Надо отдать ему должное, он делает это искусно и кинематографично, ему удаётся показать именно то, что он хочет, не заставляя при этом зрителя скучать.
Фильм вызвал неоднозначную реакцию среди зрителей и критики – ханжи дружно фыркнули, любители «клубнички» порадовались, кто-то воспринял фильм слишком буквально и поверхностно – впрочем, сколько людей, столько и мнений. Меня же этот фильм заставил задуматься о самых разных вещах, происходящих в сознании человека и влияющих не только на его жизнь, но и на жизнь окружающих. И эти вещи необязательно связаны с сексом, ведь фильм, в общем-то, не о нём.
Эта картина охватывает множество тем, либо вообще не связанных с сексом, либо связанных с ним не больше, чем любая вещь на Земле. Это фильм о женском одиночестве – чудовищном женском одиночестве, когда спутника жизни нет, а тебе уже за пятьдесят.
Самый любимый человек – это ребёнок, но ведь ребёнок не может быть соратником и спутником жизни. Дети вырастают и строят свою собственную жизнь – редкий родитель сознательно пожелал бы, чтоб его чадо всю жизнь провело с ним бок о бок.
Есть подруги, но ведь женская дружба это не более чем пустая болтовня в свободное время, и вообще женской дружбы не бывает. Героиня изнывает от тоски, ведь просто рая недостаточно, нужно ещё человеческое тепло и постоянное напоминание о том, что она женщина. У неё прекрасная комната в отеле с видом на океан, но её неудержимо тянет в бедные городские кварталы, не предназначенные для туристических глаз, где она предаётся любви с юными аборигенами.
Но главная мысль фильма, мне хочется верить, заключается в том, как меняется отношение героини к предмету, как она постепенно привыкает и из робкого новичка превращается в продвинутого пользователя. Этот её прогресс и является самой интересной вещью в фильме. На месте секса за евро может быть любая другая вещь, как положительная, так и отрицательная.
Бывший документалист в игровом кино все равно остается документалистом. Там, где нужно создать фантазию, он создаст инструмент, изобличающий реальность из-под груды фантазмов. Таков Ульрих Зайдль, который открывает «райскую трилогию» глубокими размышлениями о телесности, расизме и одиночестве в жаркой Кении.
Безжалостный Зайдль отправляет в кенийский секс-тур пятидесятилетнюю Терезу. Она едва-едва смирилась с собственным телесным разложением, как вдруг выясняется, что небольшая инъекция расизма может вернуть ей радость 'любви'. Горячие негры с большими членами сулят 'сахарной мамочке' романтику, и Тереза в это старается даже верить, а потом, когда ее кидают, обкрадывают и разрушают, мамочка вспоминает, кто здесь хозяин, а кто раб, и что Африка, вообще-то, Третий мир.
Скандальная популярность этого произведения, кажется, проистекает не столько из пикантной темы, легитимизирующей межрасовый секс за пределами сайтов для взрослых, сколько сильной степенью идентификации зрителя с героем, который, если еще не набрал лишний вес и не подурнел, то, скорее всего, готовится к этому в будущем. А там ад невостребованности, каждодневный ужас зеркала и дыхание старости за плечом. Зайдль даже не погружает свою героиню в эту ситуацию, она уже живет в ней. Достаточно раздеть полненькую актрису Тизель и положить ее рядом с мускулистым негром, чтобы она устыдилась себя по-настоящему, без актерских воплощений, и режиссер этим ресурсом беспринципно пользуется, но скорее как добрый, но хирург, намеревающийся поставить обществу диагноз.
У Терезы есть подруги, такие же старые клуши, которые, однако, не тешат себя иллюзиями, что горячие молодые парни могут всерьез ими заинтересоваться. Умело играя на разнице валют и повальной проституции в нищей стране, они спешат получить максимум удовольствия за свой короткий отпуск. Боровшаяся долгие годы за независимость Африка вроде и проиграла экономическую битву, но Зайдль, кажется, намекает, что на фронте фертильности ей нет равных. Не надо даже завозить с Черного континента черных мужчин в Европу, белые женщины сами поедут за ними на черный континент.
Зайдль словно говорит, что единственный способ принять себя - это уверовать, что 'другой' - животное, а тело - товар. И вообще-то, ничего кроме жалости это не вызывает. Хотя нет, еще массу вопросов к себе. Режиссер тем и безжалостен, что реализм его далеко не фильмический, а такой, который имеет непосредственное отношение к нам, к нашей самооценке, реакциям, комплексам, надеждам и страхам.
Фильмы Ульриха Зайдля сложно сравнить с чем-либо. Общим местом стало указывать на его мизантропию, но по манере постановки, стремлению к почти документальной объективности, минимализации карнавального начала режиссер очень отличается, например, от Триера и Ханеке( тоже не оптимисты).
'Любовь' представляет собой скурпулезное, добросовестное размышление на тему одиночества и невостребованности в старости, иллюзорности возможностей преодоления этого. Прекрасный сценарий, абсолютно жизненные реплики между туземцами и туристами на суржике разных языков( кто с этим не сталкивался), эффект погружения в материал полный. Сцена женской коллективной оргии в номере не уступает лучшим сценам 'Идиотов' Триера. Раскованность и отсутствие женской закомплексованности Маргарет Тизель позволили ей исполнить труднейшую и очень хорошую работу. Наши актрисы - Усатова или покойная Голуб согласились бы сняться в работе, предполагающей наряду с психологическим рисунком полную демонстрацию старого обвислого тела?
Фильм по-немецки обстоятелен, скурпулезен, лишен иллюзорности, мог быть покороче минут на десять. Есть в нем ирония и жалось, но все же крен от иронии к сарказму в ущерб жалости от режиссера очень ощутим - в сценах, когда героиня выходит из себя и демонстрирует агрессивное нутро в стремлении к эрзацу.
Африканские мальчики зреют для бледных красавиц, танцоры по найму без устали и печали. Спокойные спины хранят стволы и патроны, на дерзости не отвечают (с)
Как же ещё завершать год, если не просмотром столь безнадежно-реалистично-упаднических картин Ульриха Зайдля. Его трилогия словно три великана, на которых держится мир каждого отдельного человека - имя им Вера, Надежда, Любовь. И то, как видит эти светлые добродетели Зайдель, то какими он представляет их - в виде документального кино, способно шокировать даже самого стрессоустойчивого зрителя.
Любви хотят в любом возрасте, в любой расе, в каждой стране и на каждой улице. И получить её можно любым способом, а за деньги даже ещё проще. Зайдель убрал из фильма весь романтизм и теплоту, что связывают со словом 'любовь', представив наш мир таким, будто никакой любви здесь не водится. Полная безысходности и мерзости картина, она не вписывается ни в какие моральные рамки и тем самым пугает. Ты понимаешь, что так ненормально, не должно быть, но тем не менее это происходит, пусть на другом конце света и не с тобой, но это реальность. Есть такие моменты в фильме, в которые хочется ослепнуть - слишком остро чувствуется самоунижение главной героини.
Тереза приехала из прагматичной, сдержанной Австрии в жаркую и 'горячую' Кению за отдыхом, солнцем и морем, а пылкие африканские юноши оказались приятным бонусом к отпуску. По началу и для Терезы эта связь кажется дикой, невозможной, но глядя на развратную, смелую подругу, она словно послушное дитя вторит её, идёт на поводу, что в итоге приведёт её только к разочарованиям и бесконечному унижению. Тереза сама делает выбор. Она могла в любой момент сойти с этого пути и не поддаться искушению, но делает кардинально другой выбор и шагает к запретному плоду. Пока неуверенно и маленькими шажочками, но чем 'глубже в лес', тем раскованнее становиться главная героиня, и дальше она уже знает правила игры, поэтому больше не допускает ошибок. Весь фильм ты разрываешься между жалость к главной героине, отвращением к ней и раздражением. Вот именно этими контрастами играет режиссер: от заметных и очевидных (сцены с толстыми австрийками и грациозным негритянским юношей), до чуть интуитивно-понятных (когда Тереза осознаёт, что её просто использовали).
Это не рай любви, это самый настоящий ад господства, самоуничижения, похотливости и вседозволенности. Сначала пожилые австрийки играют чернокожими юношами, как куклами, дергая их за все возможные ниточки. Потом уже черёд юношей отыграться на богатеньких дамочках. Вот и получается, что Любовь в этом райском месте не живёт.
Отдельно хотелось бы отметить Маргарет Тизель, которая сыграла Терезу. Такая преданность свой профессии не может не восхитить. Ведь этой актрисе ещё жить с грузом такой роли, где ты выставляешь себя в самом омерзительном свете. Мало кто согласился бы показать свою непривлекательную наготу перед камерами.
'Рай: Любовь' - это та часть трилогии, в которой Зайдель даёт возможность каждому зрителю оценить свои чувства к героине, осмыслить их, осознать. Ведь сам он к ней по сути безжалостен и концовка не несёт облегчения - искупав героиню в волнах унижения, разврата и пошлости, он вернёт её к обычной жизни.
Беззастенчивая реалистичность зайдлевских картин (а до этого он снимал документальные и основанные на подлинном материале игровые фильмы) как бы трансформирует реальность в фантазию при помощи приемов контраста при переходе со сцены на сцену, показывающих всю противоречивость человеческой натуры, тщательным и даже метафорическим подходом к выстраиванию композиции кадра и интересными ходами в драматургии.
Одиночество героини фильма «Рай. Любовь» остро чувствуется в сценах, где её маленькая фигурка идёт вдоль пляжа на фоне сумеречной панорамы моря, штиля, тонких хлипких лодок и нависающих кучевых облаков, где она звонит дочери, которая не поздравила её с днём рождения, когда курит в раздумьях в баре и плачет, когда в конце остаётся абсолютно одна.
Тотальное одиночество женщин, перешедших рубеж в 50 лет, и в то же время человеческое желание любви и тепла, заставляет многих пускаться во все тяжкие. С приездом в райскую Кению они будто заново обретают молодость и сексуальность, бегают на свидания, разговаривают в компании о «парнях». «Рай. Любовь» – это история о женщине, которая ищет любви. Тереза прекрасно понимает, что уже не молода для поджарых чернокожих мальчиков, что повышенному к ней вниманию она обязана образу жизни местных «мачо», подразумевающему обогащение за счёт европейских туристов. Ей и не близки такие товарно-денежные отношения, ей бы хотелось восприниматься человеком «целиком, как личность, а не только тело с отвисшими сиськами, морщинами и толстым задом. Хочется, чтобы заглядывали прямо в душу, зрачки в зрачки».
Мужчина, не вторгающийся в её личное пространство, не спешащий с порога что-то требовать и, что главное, не стесняющийся гулять с ней по улице под руку у всех на виду, моментально очаровывает разведённую женщину преклонных лет. «Любовь не имеет границ. Любовь бессмертна», - отвечает Терезе Мунго, когда та высказывает свои сомнения по поводу возможности его любви к ней. Ведь «в Африке любовь вечная». И это в какой-то степени правда: райский уголок всегда будет ждать тех, кому нужна любовь, и каждый её получит. Не за просто так, естественно. «Таким, как вам, нужен любовь, а я могу дать вам любовь. Я вам дам хороший, добрий, я могу ухаживать. Я забочусь тебя, ты забоишься меня».
Скоро корабль любви Терезы, уже успевшей принять эти отношения всерьёз и пойти на некоторые жертвы ради них, как говорится, разбивается о быт, когда она понимает, что её использовали. Показателен эпизод, когда Тереза находит Мунго в компании его жены и набрасывается на него, а жена без проявления малейшей эмоции отходит в сторону. Потому что это хлеб здешних людей, единственное, чем они зарабатывают себе на жизнь, и потому неудивительно. Тереза же, ощутив некоторую власть над жрецами любви, не преминула ею воспользоваться. Она такая же ранимая, просто предай женщину, и она как можно глубже затолкнёт свои чувства и начнет казаться сухой и жесткой, но боль никуда не денется. В этом фильме Зайдль исследовал такое явление, как секс-туризм, и жизнь так называемых «пляжных парней», но при этом ещё и затронул причины подобного явления, уходящие корнями в чувственное. Туристы приезжают и выбирают себе рабов, однако потом сами становятся рабами.
Ух - ты, какая красота. Неожиданно, ожидая скучный маршрут австрийского интеллектуала по цитатам европейских фильмов о любви, я получил весьма пикантный во всех отношениях вызов.
Это касается прежде всего формы. Зайдль не стремится фиксировать наше внимание на сатиричности и гротескности повествования. Он опирается на триединство: сухого лаконичного стиля, выборе актрисы и гениальном сюжете.
Зайдль ставит на точность и детальность в повествовании истории. При этом, он не стремится обличать и делать выводы. Он даже не искрит юморными врезками. Мы получаем простое и незатейливое описание одной туристической поездки в Кению.
Не менее интересен и выбор актрисы. Вы только посмотрите на Маргарет Тизель - и, точно Вам говорю, улыбнетесь не один раз. Уже сам выбор актрисы, которой придется не раз демонстрировать зрителю свои обвислые формы и заслуживающее скорейшей липосакции туловище, говорит о многом.
Ну и конечно же сюжет. Сколько раз в истории кинематографа мы оказывались в ситуации, когда богатый и комичный богатый джентльмен 'проплачивает любовь' с красивой элегантной молодой девушкой? Достаточно просто вспомнить 'Сестру Кэрри'. Но, тут нам предлагают качественно обратную ситуацию. Заказчиком сексуальных услуг будет не просто комичная пожилая особа. это ведь тоже уже было. Вспомните римские похождения миссис Стоун от Теннессси Уильямса и Вивьен Ли. Зайдль еще больше обостряет и мы получаем картинку, при которой странная белая женщина будет выступать фактическим агрессором для афро-американских мужчин.
В сущности, этим можно было бы уже и ограничиться. Но, создатели ленты уделяют особое внимание вопросам секса. Кадры будут не просто откровенны, они будут точны и недвусмысленны. Но при этом, каждый откровенный эпизод, в данном случае будет художественно оправдан.
Можно ли лучше показать сущность отношений, складывающихся при активном пикапе пожилой австриячке красивых молодых кенийских мужчин, как не через то, как несуразно толстая женщина фотографирует мужское достоинство спящего мужчины?
Так что, просмотрев почти всю программу Каннского фестиваля, я весьма удивлен, что призы за сценарий и главную женскую роль достались картине Мунджиу 'За холмами'. Во всех отношениях фильм Зайдля куда более смелый и откровенный. Он не побоялся рискнуть и снять весьма едкий фильм обличающий современное 'просвещенное' общество потребления.
И еще эта легкость, с которой нам все рассказывалось. Как будто полковник Ланда в бесподобном исполнении Кристофа Вальца, таинственным образом оказался на режиссерском мостике и стал рассказывать, что к чему в современном туризме. Удалось!
Когда-то давным давно, мы получали резкие выпады от Луиса Бунюэля (Этот скромный объект желания) и Марко Феррери (Большая жратва), которые весьма провокационно обличали скрытую пошлость и эмоциональную незрелость представителей среднего класса и аристократии. В наши же дни, серьезную заявку на то, чтобы занять эту нишу занял фильм Зайдля 'Рай: Любовь'. И мне этот фильм весьма и весьма пришелся по душе.
