Не буду вдаваться в сюжет, скажу лишь, что фильм действительно стоящий внимания, конечно не для всех, но решать то вам. Актерский состав отыграл просто великолепно. Сюжет не кидает вас во все тяжкие, вы находитесь на юбилее отца довольно состоятельного семейства и погружаетесь в действо, все настолько реально показано. Единственное что немного не понимаю обязательных принципов 'догм': сьемки одной камерой, отсутствие саундтрека и спецэффектов. Может это способ доказать зрителю, дать эффект присутствия в роли 'оператора' сего действо. Но думаю немного более качественная картинка фильму бы не помешала.
В шикарном загородном доме намечается торжество. У главы семьи день рождение. Ему исполняется 60 лет. Постепенно подтягиваются гости – дети, внуки, братья, сёстры, бабушки, дедушки, прабабушки, прадедушки, дяди, тёте, племянники и племянницы. Практически у каждого из них есть дети и внуки, у кого-то мужья и жёны, а у кого-то всё ещё просто вторая половинка. Все друг с другом знакомятся, здороваются, кто-то начинает вспоминать кого-то, когда он или она ещё были маленькими, старшие начинают задавать вопросы подрастающему поколению «Ну что, нашёл себе подружку то? “ или “Ну что, где твой жених? Иль ты хочешь в девках сидеть до старости лет ? ” и тд. В общем, обычная семейная идиллия. И вот, когда все гости собрались, наговорились друг с другом, а «звезда сегодняшнего вечера” уже готов принимать поздравление и подарки, все собрались за столом. Как подобает традиции – тост начинает говорить самый старший из отпрысков. И вот он уже привстал, поднял бокал над головой, перед этим предложив выбрать отцу две разного цвета записки, на которых написаны разного вида поздравления. Отцу не посчастливилось, ибо от его выбора зависела судьба сегодняшнего вечера. И вот, все бокалы наполнены, гости в ожидании тоста, после которого последуют первое блюдо, старший сын начинает говорить и …
Но чтобы дождаться кульминационного момента, надо около 30 минут смотреть на нарезку бессвязных между собой сцен. В начале мы знакомимся с одним из отпрысков этой замечательной семьи. Его зовут Микаэль. У него есть свой небольшой бизнес, жена и трое маленьких детишек. Вот едут они, едут и тут они встречают брата Михаэля, Кристиана, который почему-то решил не пользоваться транспортом и решил добираться до поместья на своих двоих. Тут же появляется совсем непонятный момент. Микаэль выгоняет из машины свою жену и детей под предлогом, мол, надо поговорить со своим братом, да и идти осталось каких-то несколько километров. Оно и понятно, ведь Микаэль не какой-то там подкаблучник; да и плевать что на заднем сиденье есть место. Нелогичная эта сцена потому, что жену он выгнал под предлогом что надо посовещаться с братом, но с братом то он не поговорил; они молча ехали.
В то время как гости подъезжают к поместью, нас ждёт 3 сцены, склеенные та-а-а-аким монтажом, что всякие там Спилберги и Ноланы позавидовали (сарказм), 2 из которых ну никак не связаны между собой и уж тем более с сюжетом.
Первая сцена связана с сестрой Микаэля и Кристиана по имени Хелен. Ей придётся поиграть в молодую мисс Марпэл и отыскать важную записку, которая сыграет важную роль в этой истории.
Другая сцена, связанная с Микаэлем, демонстрирует нам что попало. С начало он орёт на свою жену из-за того, что она не взяла его чёрные ботинки, и теперь ему придётся идти в коричневых ботинках, что напрочь противоречит … эээ… масонским законам, что ли. Ну а после криков и орав они начинают заниматься зверином в прямо и переносном значении этого слова сексом. Что это было? Зачем вообще это нужно было? Не знаю.
Меж тем нам показывают Кристиана. Здесь он просто сидит и … и ничего не делает; в то время как его подружка( кто она? откуда она взялась? ) просится в душ, раздевается перед ним и хвастается своей подтянутой попой, которая на самом деле плоска и так ненавязчиво намекает Кристиану на секс, на что он отвечает громким храпом. Тут я даже не знаю что сказать.
Увы, кульминационный момент слили. По логике вещей, все должны были удивиться, ну или хотя бы зашептаться. Фраза «Акция — реакция!” из фильма “Хористы” никак сюда не походит. Подумаешь, сын публично рассказал всем, что отец насиловал его и его сестру. Ну с кем такого не бывало, а? Окей, попытка номер один оборвалась. Может со второй удастся обратить внимание общественности? Да не, никак. С третьей? Ну, почти. Они начинают шептаться, но потом быстро об этом забывают и начинают танцевать. Лишь дочери, причём не самым таким логичным путём ( в самом деле, каковы шансы, что эту записку написала не покойная сестра, а сама Хелена ?) удалось обратить внимание на данную проблему. Увы, вместо какого-либо яркого финала мы получили ничего.
Поставленные Винтербергом темы и проблемы, увы, оказались не до конца развиты; говорить о какой-либо актуальности этого фильма не приходится. Они вроде бы есть, но они либо не до конца развиты, либо где-то так мельком проскальзывают. Его так называемое « проникновение в сущность зла» оказалось не убедительным и уж тем более не зловещим. То ли проблема в недоделанном сценарии, то ли в том, что Винтерберг захотел просто-напросто сделать супер-пупер-мега арт-хаус, которые чествуют в Европе ( особенно в Венеции, ибо бывают там такие фильмы, что не всякая элитарная группа/секта сможет их досмотреть), дабы заграбастать себе какой-нибудь ништяк( что он и сделал). Я уж молчу про то, что до него всякие там Пазолини и прочие европейские мэтры делали подобные фильмы, и у них это действительно получалось! Они могли на примере одного персонажа или одной семьи показать, что бывает так-то и так-то и что может произойти, если будет так-то и так-то. А Винтерберг просто- напросто сгрёб все в одну кучу (ну то есть каждого человека), мол, эта правда про всех и про каждого. Видимо, они забывает, что люди бывают разные.
Этот фильм я впервые посмотрела, когда не была знакома с творчеством Догмы. Я не имела ни малейшего понятия, что из себя представляет данный жанр.
Сюжет фильма достаточно запутан. В самом начале мы узнаем, что отец семейства очень уважаемый человек, к нему приезжает много народа, для того, чтобы выказать ему свое почтение. И уже с развитием сюжета мы понимаем, что и в этой семье есть скелет в шкафу. Очень странная смерть дочери приводит зрителя в замешательство. Проходит ещё немного времени и мы полностью погружаемся в жизнь семьи, становясь на пару часов её членами. Мы узнаем секреты по мере того, как тот или иной герой их нам рассказывает. И порой эти секреты повергают нас в шок.
'Каждая семья несчастлива по-своему'. Это высказывание как нельзя кстати подходит к предмету нашего обсуждения. Мы видим несправедливость и безнаказанность. Однако ничего не можем с этим поделать. Главному герою не верят, его считают помешанным. Никто не хочет увидить горькую правду за пеленой красивой лжи. И только настойчивость главного героя, поддержка со стороны друзей помогают ему оправдаться в глазах гостей.
Мне очень понравился фильм. Его главной идеей является стремление к торжеству справедливости. Недаром же название фильма 'Торжество'. Это не простое определение праздника, это скорее абстрактное понятие.
Хотелось бы отметить мастерство Винтерберга и его оператора. Оригинальная съемка помогает зрителю проникнуться в идею и за картинкой увидеть суть.
В 1995 г. датчане Ларс фон Триер и Томас Винтерберг с коллегами провозгласили 'Догму 95' - свод правил для нового кинематографа. В соответствии с этим манифестом настоящим кино считалось только то, что было снято на натуре, без реквизита, декораций, искусственного света и переозвучания. Нереалистичные действия и сюжеты отрицались, кино о прошлом и будущем отвергалось. Жанровое кино запрещалось. И даже имя режиссера не должно присутствовать в титрах.
'Торжество' 1998 г. - один из самых значимых фильмов этого направления. Но не стоит считать, что этот фильм ценен лишь формой. Вовсе нет, эта картина Томаса Винтерберга не менее ценна своим содержанием.
'Торжество' погружает зрителей в трагикомедийный сумбурный мир одного состоятельного семейства. Родственники съезжаются в поместье, которое оказывается одновременно и родительским домом и гостиничным комплексом. Причина собрания - праздник. 60-й день рождения главы семейства.
Как бы между делом, вскользь мы узнаем о героях многое: Один из сыновей успешный бизнесмен, живущий во Франции. Другой - неудачник, ведущий себя далеко не совсем адекватно. Сестра - отстраненная и серьезная. А еще недавно семья пережила смерть другой сестры - она покончила жизнь самоубийством.
В конце-концов все гости и виновник торжества соберутся у стола. А когда слово предоставят старшему сыну, он выдаст казалось бы шокирующую речь. Он заявит, что всеми уважаемый и любимый отец сексуально эксплуатировал его и покойную сестру. Что именно отец виновен в смерти девушки...
Ужасные обвинения, делящие мир на до и после. Но все сидящие за столом делают вид, что не слышат и не понимают озвученных обвинений. Что произойдет дальше - нужно видеть самим.
Когда этот фильм только появился, он безусловно удивлял в первую очередь своими неожиданными смелыми техническими и творческими приемами. Но 'Торжество', как показало время, оказалось еще и опережающим свое время тематически.
В 1990-х тема педофилии была широко обсуждаема, в том числе из-за обвинений в адрес Майкла Джексона и Вуди Аллена. Но общество, также как герои фильма 'Торжество' абсолютно не желали слышать обвинителей и продолжало поклоняться и превозносить обвиняемых. Лишь в 21-м веке общество крайне нехотя и болезненно, пробираясь через противоречивую скандальную информацию, оказалось в конце-концов вынуждено признать существование проблемы.
В конце 2010-х когда разразились скандалы вокруг MeToo, общество вновь начало проходить через аналогичный процесс. Словно переживания фазы горя, каждый раз, когда нам открывают глаза на что-то, чего мы не хотим видеть, знать и понимать, мы все отрицаем, реагируем агрессивно, торгуемся, впадаем в депрессию и лишь потом покорно принимаем новую картину миру.
Томас Винтерберг в своей картине 'Торжество' великолепно показал нам нас - готовых закрывать глаза и уши при соприкосновении с неприятными фактами. Мы такие. Как бы сложно нам не было это принять, это так.
Так что если не видели 'Торжество' 1998 г. - уделите ему время. Это одновременно яркий образчик стилистики 'Догмы 95' и жестокий урок познания социальных норм и личностных защитных механизмов, эффективно справляющихся с задачей спасать нас от восприятия всего, что способно нас сломать и привести в отчаяние.
Торжество, но не праздник. Запечатленное действие с потенциально негативным оттенком. На День рождения седовласого масона со всех уголков мира съезжаются гости. Едва ли их можно назвать живыми людьми, они – мебель, природа, атмосфера, что угодно. Реакции заторможены, неестественны, внутри каждого беснуется демон конформизма. Единственные живые здесь – пара официантов да родственники именинника. Та еще семейка: нацист, жертва инцеста и педофилии, любительница беспорядочных межрасовых связей, «немая» жена (разговаривает светскими фразами либо поддакивает мужу). Еще одна дочь покончила жизнь самоубийством. Один из сыновей поднимает бокал, тост – торжество начинается. Трясущейся камерой, размытой гаммой, неудобными ракурсами, автор, как он сам позднее выразится, «проникает в сущность зла». А зло радо показать себя во всей красе.
Вновь (хотя хронологически впервые) Винтерберг из искры разжигает пламя. «Охоту» подсмотрел в заметках психиатра, «Торжество» подслушал на радио. Связь выражается даже не темой педофилии, она на поверхности; рваное, дерганое «Торжество» - во многом зеркальное отражение статной и плавной «Охоты». Ключевых инверсий, пожалуй, две. Герой пытается бороться или заставляет себя смириться. Аналогично с поведением окружающих: в первом случае они молча наблюдают, во втором яростно вступаются. Таким образом, базис у Винтерберга – это реакция жертвы и реакция толпы, отсюда выстраивается этика. Однако семья здесь все же в приоритете. Расхожее выражение про «скелетов в шкафу», намертво приклеившееся к «Торжеству», нисколько не отражает сути. Заглянув в этот самый «шкаф» мы не обнаружим никаких «скелетов», там пустота. Винтерберг не высмеивает лицемеров, никого обличает, он уничтожает, отрицает. Институт семьи разрушен, генеалогическое древо пропитано ядом от корней до кроны. Родители калечат детей – аксиома. Не зря в кадре постоянно мелькает дружная команда официантов – вы только посмотрите, даже у прислуги связи крепче, вот где семья! Подобная метафора напоминает одну из древнегреческих утопий, где дети были «общими», «государственными». Что же до социума, то «ритуал обеда» местным гостям-фантомам гораздо важнее педофилии, инцеста, суицида. Какая разница, кто умер, куда интереснее животрепещущий вопрос прожарки мяса.
Проблемы начинаются, когда встает вопрос о кинематографической системе координат, о положении Догмы N1 в ней. Винтерберг отнюдь не первопроходец, он использует выработанный участок, новая здесь только форма. А если что и роднит форму с содержанием в «Торжестве», то это бессилие, безнадежность. «Обет целомудрия», эти бесстыдные левые идейки догматиков, будто бы кино может снимать каждый бездарь – и ничего на выходе, потемкинские деревни, нагота, прикрытая фиговым листком «реализма». Правила Догмы – техника, инструмент и ничего более. Ручная камера не добавила новых смыслов, натурная съемка не всколыхнула застывшую семантику, антиголливудский пафос вышел дутым позерством, а система погрязла в противоречиях, разбившись о теорему Геделя. Впрочем, шансов у отцов-основателей было немного. Невозможно превзойти великих итальянцев и невозможно передать страдания мира поэтичнее модернистов. А вороватые постмодернисты давно тут как тут – слетаются черным вороньем, хищными клювами отрывая по кусочку от лучших образов, сюжетов, деконструируя все и вся. То есть, вообще некуда двигаться, тупик, пространство заполнилось, места заняты, даже на вдохновенный скандинавский бунт никто не обратит внимания – ха, да сколько таких было! Засуньте ваш «манифест» куда подальше! И что остается Винтербергу (с Триером)? Остается лишь биться в пароксизме иррациональной ярости, неистово сучить в воздухе руками и ногами. «Торжество» предстает истошным криком невиновного в смирительной рубашке, отчаянным плевком приговоренного к смерти революционера в лицо толстому жандарму. Общества нет, семьи нет, кино нет. Небытие торжествует над бытием. «Папа, ты должен уйти». Папа встает из-за стола и покорно уходит.
Этот фильм хорош всем. С какой стороны не посмотреть. Безупречная форма и многозначительное содержание. Легкий и непринужденный повествовательный стиль. Безумная, не знающая никаких правил и тем самым выхватывающая суть происходящего камера. Создатели фильма допускают возможным не соблюдать резкость или не замечать подрагивание камеры. Представляю, как раздражался бы знатный перфекционист Висконти. Но, у Винтерберга получается оставить целостный визуальный оттиск - сплав напыщенно торжественных настроений, в котором пребывают участники действа. Мы ведь, зрители, оказываемся рядом с ними. За тем же столом. Случайные свидетели семейного разоблачения, или как сейчас сказали бы 'каминг-аута'.
Только вот, я бы не стал привязываться к сюжету. Суть разоблачений - конечно же не более, чем умелое отвлечение от главного. Та легкость, с которой отца семейства один из сыновей обвиняет в педофилии сопоставима с обвинениями в поедании младенцев или в ночных полетах на метле. Это что-то несуразное, похожее на неудавшуюся шутку. И вот тут, вместо того, чтобы прочувствовать психологизм ситуации, автор наслаждается абсурдом. Ведь, долгое время никто из присутствующих, равно как и мы, приглашенные лично мистером Винтербергом зрители, попросту не могут определиться с тем как реагировать на происходящее. Впрочем, можно ли уверенно утверждать, что в фильме всего один злодей? Разве обслуживающий персонал откровенно не шарит по карманам? Разве самый 'невинный', на первый взгляд брат, не свински поступает по отношении к своим женщинам? Разве так невинна мать? А разве не все участники застолья распевают расистскую песню, весело и бравурно?
Виноваты все. Виноваты дети. Виноваты родители. Виноват Гамлет и Йорик. И в этой жестокой истории Винтерберг осторожно поддергивает один из самых явных нервов современной Европы - ответственность за те деяния, которые сотворило прежнее поколение. Получается, что все те вопросы о которых Триеру пришлось прямо кричать в 'Европе', Винтерберг лишь элегантно косвенно обводит в скобки. Не говоря прямо ни единого слова упрека или осуждения. В конце концов, перед нами ведь не более, чем фантазийная зарисовка, аллюзия на 'Гамлета'. Не более. В этом и вся авторская многозначительность.
Люди (я, вы тоже) иногда сидят за одним столом с ничтожеством. Не у всех хватает ума понять меру этого ничтожества. Если и хватает, то мало кто встаёт из-за этого стола. Самые ничтожные смеются не самым смешным шуткам ничтожества. Другие молчат, но не встают. И только единицы бросают в глаза ничтожному человеку правду. И если этой единице удастся добиться правды (а это в реальной жизни бывает редко), тогда те, кто лебезил и унижался, первыми начнут топтать поверженное ничтожество. И только тот, кто добился правды, поймёт растоптанного человека, простит, и пожалеет. Мне кажется, об этом - 'Торжество'.
В сценарии много натяжек, но так надо. К сожалению, только педофилия может смутить зрителя. Не смутит убийство, предательство, измена - это всё мелочи в кинематографической табели грехов.
Фильм очень драматичный. Порой это театр - на одном нерве, не оторваться, не расслабиться. Винтерберг умело, отстраненно ведёт нас за собой. Сначала достоевские скандалы в благородных собраниях, потом фильм ужасов. Самые страшные герои - это не пришельцы и чудовища, а обычные такие люди - подхватывающие песенку о неграх, танцующий в паровозик, рассуждающие про жратву. Потом достоевский финал. Кульминация. Гул голосов нарастает, человек уходит. Сказать правду. Но сострадание важнее правды.
Реалистичный о необходимости принятия безысходности боли из прошлого
Один из самых сильных фильмов о насилии в семье. Рекомендую смотреть не одному, а в компании близкого человека. Поднимает много переживаний, насилие было в каждой семье, только в фильме показан один из страшных видов, но все переживали в той или иной степени боль от непонимания, власти и т.д. Поскольку идеальны родителей не бывает, то и фильм откликнется. Но понимание, что жизнь продолжается, несмотря на весь ужас прошлого и можно идти и смеяться, но помнить, что есть та история, которую уже не изменишь.
Игра актеров великолепная, сценарий до мелочей продуманный, интересно наблюдать за каждым из героем, много тонких психологичных наблюдений, например реакция брата, который был исключен из семьи.
Что с самого начала помогает погрузиться в фильм, это съемка, формат домашнего, документального видео. От этого возникает ощущение присутствия.
Ну и после фильма хочется напиться, что впрочем мы и сделали, обсудили секреты из своего детства. Поэтому я и рекомендую смотреть в компании. Можно не только обсудить, но и лучше узнать друг друга. Но это все для зрителей, которые готовы к серьезному болезненному фильму.
Иной раз читаешь комментарии людей к какому-нибудь «гениальному» фильму и понимаешь, что всё, что касается этого самого опуса – в твоём понимании, лишь очень индивидуальные впечатления. Что хорошего в том, что не сильно удивляет, а в большей степени только провоцирует. А этого просто много и оно не сильно не удивляет.
В большом доме намечается торжество. На юбилей отца большого семейства съезжаются родственники. Стол накрыт. Праздник начинается. Старший сын произносит первый тост. Никто не подозревает, что собравшимся нарядным гостям предстоит услышать удивительную правду.
Раздражает хаотичное, дёрганое, подчас намеренно бракованное изображение. В данный момент, я совершенно согласен с рецензией Кудрявого, хотя это бывает крайне редко. Манера съемки, будто из детективной хроники, когда ловят как-нибудь типов и орут им «руки вверх». Понимаю, что это принцип догмы, но «Догвилль» Триера смотрится с большим интересом.
Стилистика известнейшего провокатора Триера, который после каждых двух фильмов придумывает очередную «фишку», типа в каждом фильме показывать что-нибудь запретное, типа очередного извращения, ну или просто письку показать… Ух, как это восторгает и провоцирует тех, кто воспитан в пуританских манерах и просто тех, кто любит повозмущаться. А мне просто не нравится, когда триер пытается провоцировать, а на меня совсем не действуют его провокации и в голове лишь одно – зачем ещё снят фильм, ради провокации? Чтобы хомячки начали возмущаться? Мне вот вообще по барабану, когда какой-нибудь чудик показывает на камеру свою пятую точку или женоподобное существо демонстрирует свою грудь. А в чём особая задача, как художника, не понятно. Вызвать бурю эмоций? Их нет, я не ведусь и не придумываю дополнительные смыслы. Хорошо, что Томас Винтерберг ограничился только таким опытом, как «Торжество». Если бы не «Охота», то я бы не обратил внимания на этого режиссёра.
Фильм, на любителя, причём редкого… Догма, не догма, не более чем временная прихоть экспериментатора и провокатора. Не сильно интересная история, не обогащённая чем-то художественно крепким. Возможно, эта унылая ерунда кому-то будет интересна.
Давно подбиралась к этой картине, слышала о ней много нелицеприятных отзывов, но не думала, что она будет так тяжела и произведет такой же эффект как например 'Догвиль'. Очень страшное, обнаженное кино, снятое без лишних эффектов, одной ручной камерой, как и принято в уставе Догмы, авторами которой являются Триер и Винтерберг. Тема насилия в семье раскрывается очень прямо и в лоб, просто не давая шанса на хоть какой-то выдох со стороны зрителя.
Я не знаю кто в этой семье был бОльшим чудовищем - отец, к которому трудно подобрать эпитеты, или мать, которая все знала, но молчала аж 30 лет. Не знаю каким мужеством надо было обладать старшему сыну, чтобы на красочном юбилее всеми уважаемого отца открыть перед гостями эту больную и жуткую правду. То как деформировала эта правда всех участников Торжества, режиссер показывает полтора часа почти выматывающей съемки.
У скандинавов ледяное сердце, не понимаю как 28-летний тогда Винтерберг так, почти играючи, обнажил и вскрыл этот самый страшный нарыв, который только можно представить в обществе.
