Как-то так сложилось, что позднего Михалкова нельзя хвалить, а раннего - ругать. Долгое время я тоже придерживался этой традиции. За что хвалить позднего, так и не понял. А вот за что хвалить раннего...

В общем, было у меня три любимых фильма 'правильного' Михалкова: 'Родня', 'Неоконченная пьеса для механического пианино' и 'Пять вечеров'. В молодости любил их совершенно безумно. Не так давно сел пересматривать 'Родню' - и выключил. Все как-то утомительно переигрывают, невозможно себя ведут, кривляются. Как мне это могло нравиться? Потом сел пересматривать 'Неоконченную пьесу...' Ну, что сказать - досмотрел без отвращения. Однако ощущение было точно такое, как когда встречаешь старую пассию и спрашиваешь себя: 'Да что я в ней нашел тогда? Из-за чего были все эти сопли и вопли?'

Нет, фильм, конечно, неплохой. Может быть, очень неплохой. Но, Боже, как же он далек от того, чем мне раньше казался! В общем, то ли я изменился, то ли фильм.

Ответ пришел чуть позже, когда, поддавшись ностальгическим чувствам, я стал пересматривать другие фильмы других режиссеров того же периода. У Михалкова, конечно, все доведено до крайности, но просматривались какие-то явные общие черты для всех. Чтобы пояснить, что имею в виду, начну издалека. Все мы слышали о каких-то великих фильмах прошлого и об актерах, которые в них играют так, как 'сейчас не умеют'. Потом посмотрели - и увидели какой-то цирк с конями. Все ломаются, как площадные девки, переигрывают. Самый яркий пример - 'Бесприданница'.

Так что же: объявлять наших предков идиотами? Ни в коем случае! И себя тридцатилетней давности тоже идиотами объявлять не надо. И клеймить позором тех, кого тогда превозносили, тоже. Просто всякому времени свойственен свой 'наигрыш', причем не только в кино, но и в реальной жизни. Тогда наигрывали так, сейчас иначе. То, что тогда казалось естественным, сейчас выглядит абсолютно искусственным. Когда смотришь 'Неоконченную пьесу...', видишь не чеховских персонажей, а интеллигентных кухонных резонеров 70-х, которые много читали (то, что тогда было положено читать), много знали (того, что тогда положено было знать), но во многом оставались очень инфантильными и не приспособленными к жизни людьми. В чем-то они были похожи на чеховских персонажей, а в чем-то на нас тогдашних, потому и казались нам такими естественными и натуральными, а сейчас мы изменились, а они остались прежними, и глупо предъявлять им и Михалкову претензии за это. Если Михалков в чем и 'виноват', так это в том, что не создавал великое кино на все времена, в котором наигрыш, свойственный конкретной эпохе, либо не чувствуется вовсе, либо не имеет значения из-за грандиозных достоинств фильма.

Хотелось бы привести еще один пример из другой области, очень хорошо иллюстрирующий то, что я имею в виду. Жил в 30-е годы голландский художник Ван Меегрен, писал странные картины, которые не пользовались популярностью. Тогда он обиделся и стал писать поддельных 'вермееров'. Эксперты признали их за подлинники. В годы войны он сбывал их немцам как настоящих 'вермееров', за что после войны его попытались осудить. Тогда он сознался, что писал эти картины сам.

Не считаю себя великим экспертом, но, увидев подделки Ван Меегрена в альбоме, когда мне было лет двадцать, сразу понял, что это не настоящий Вермеер, при том что подписей там не было. Женские типы выдавали. Это были явно не модели Вермеера. Честно говоря, тогда очень собой возгордился, а потом прочитал статью, в которой объяснялся этот феномен. Оказывается, женские типы Ван Меегрена представляли собой некий сплав из действительных моделей Вермеера и женских типов, популярных в 30-е годы. В результате для тогдашних экспертов был создан эффект 'двойного узнавания'. То, что они видели в женщинах Вермеера-Меегрена современниц, не вызывало у них отторжения ни на уровне сознания, ни на уровне подсознания. Теперь же любой мальчишка, хоть чуть-чуть разбирающийся в предмете, неизбежно почувствует фальшь. Вот что-то подобное произошло со временем и с михалковскими фильмами. Время ушло, а они остались.

'Пять вечеров' пересматривать я уже не стал.

'Неоконченная пьеса для механического пианино' - концентрат из пяти рассказов Чехова, не-срывающий маски протест- адаптированный классический сюжет с поправкой на двадцатый век и волю, точнее фривольности сценариста. Здесь так и хочется сказать словами героя Табакова: mystification! Ага!

Хоть дело и давнее, а иные не с нами, ругать подобный фильм не так уж и бесполезно, такие эксперименты с дворянскими гнездами в традициях русского драматического театра имени Чеховых-Станиславских и сейчас востребованы. Только теперь их называют ремейками или сиквелами, что хотя бы честнее.

Главная трудность заключается в несоответствии Чехову. Надо понимать, что пересказывать на новый лад или улучшать его - дело неблагодарное. То что написано великим писателем, как искусство самодостаточно, и если вы собираетесь подрисовать усы Джоконде, то будьте готовы к провалу.

Первая же затянутая болтовней сцена, вообще-то, как и первая фраза в рассказе, она всегда важна. Потом этот совершенно безрукий косарь, который даже не сделал вид, что косит - размахивая на уровне плеч, не сбив верхушки крапивы, и за ним еще шли двое. А вдруг бы прилетело?

Потом веранда, на ней собираются гости. И сколько же тут неадекватного смеха - повсюду сюсю, хаха, мими и ляля - какой-то деформированный Чехов, но не помню, чтобы у него было также весело без причин. Выглядит будто полное разложение - взрослые люди безвкусно убивают время, а время этого не любит. Ровно как советские интеллигенты периода глубокого застоя, кажется, им такая атмосфера была понятна - 'кухонное' общение без планов и без дел.

Смутные воспоминания 'о любви' Платонова и Софьи (Колягин и Соловей), - их чувства так беззаботно обсуждаются при всех, как пустая интрижка, а не первая любовь. Это вообще-то странно. А потом эти надутые декларации - 'Школьный учитель? Почему же не больше?... Но это не мешает вам быть человеком!' Кто-то тайком прикладывается к рюмахе, и голоса на большой веранде все смеются и смеются, хотя и не смешно. Далее истерика хозяйки Анны Петровны на пустом месте, пока гости продолжают прибывать. Сашенька (жена Платонова) в глупой шляпке. Благотворительные порывы отдать костюмы и ботинки косарям, которые не могут не быть высмеяны. И сюрприз - пианино - 'Я же говорил - чумазый играть не может! Это механика'. Потом все обрушивается в полный карнавал - игра в фанты и торговлю поцелуями, плавно переходящее в умные монологи и игру смыслами - 'Россия - громадная равнина, по которой бегает лихой человек'. 'Самомнение европейское - сознание азиатское'.

Кажется, один только Герасим Кузьмич (Ромашин), что весь фильм помалкивал, скажет свои слова за столом без пошлости. И ожидаемая катастрофа с неудавшимся самоубийством Платонова состоится - ненавистные слова жене он скажет вслух, но она не обидится и ответит по-своему - 'мы будем жить долго-долго, нам повезет, мы увидим новую жизнь'.

Очень все это странно, но из уважения к талантам актеров и хорошему актеру Никите Михалкову, оценка нейтральная, они хоть как-то украшали нескладный сюжет. И еще затем, чтобы хоть один человек после просмотра взял томик писателя перечитать несколько отличнейших рассказов.

6 из 10

Всё-таки чем хороша классика, да тем, что описывает законы человеческой жизни, и смело учиться этой самой жизни на ней можно. Что, собственно, мы и делаем, еще со школы.

Фильм имеет гармоничную по наполнению разнообразными характерами-персонажами композицию, и можно очень долго анализировать его с его же многочисленных граней. И получать от этого много удовольствия...

Так, я, как женщина, отметила в нем для себя очередную женскую мудрость: мужчина может желать любую женщину, но нуждается он лишь в той, чья заботливая рука ласково и нежно погладит по голове и мягко направит в нужное, легкое русло...

Замечательный фильм. Актерская игра превосходна.

10 из 10.

'Неоконченная пьеса для механического пианино' - своего рода камерный фильм, традиционно богатый диалогами с глубоким смыслом. Всегда скептически относился к творчеству Никиты Михалкова и этот фильм не стал исключением. Честно признаюсь, какой то эмоциональной отдачи я не ощущал вплоть до последних двадцати минут фильма, когда сюжет и происходящее меня действительно тронуло. Это произошло по причине идентификации с происходящим.

Вообще, с точки зрения основ драматургии, фильм совершенно нетрадиционный. Приведу несколько странное, но достаточно показательное сравнение с другим камерным фильмом, снятым относительно недавно. Это 'Вечерный экспресс сансет лимитед'. Что можно сказать, сравнивая эти две работы? Да, однозначно у работы Никиты Михалкова есть преимущества. Однако в заокеанской картине сразу же даётся объяснение тому, что будет, если один из героев не сумеет уговорить другого. И эта мотивация достаточно сильна. Здесь этого нет, поэтому первая половина фильма плохо ясна. Нас знакомят с героями, которых достаточно много, очень долго. Фильм настолько неторопливо раскачивается, что тяжело поддерживать интригу. При этом я не хочу сказать, что он пуст на действие. Его здесь много. Здесь много душевных переживаний, поднятых вопросов. Просто нету того металлического стержня за спиной, который бы держал у экрана.

Отмечу, как я понял основную идею фильма:

Невозможно вернуть прошлое, но нужно жить настоящим. Главный герой, Михаил (Калягин) замечательно отразил в себе душевные изменения. Он запер себя, как птицу заперли бы в клетке. От этого он страдает и мучается. Эта тема злободневна и актуальна, но акцент на ней ведется только к концу.

Кастинг - вот главная проблема многих советских фильмов. Когда приглашали возрастных актеров на роли молодых людей. Не скажу, что в данном фильме авторы перегнули палку, были примеры и похлеще - Гамлет, в исполнении 39-летнего Смоктуновского, или Безухов в исполнении 45-летнего Бондарчука.

Фильм снят по произведению Чехова «Пьеса без названия», которую он написал будучи студентом второго курса. Неужели кто-то считает, что его герои были такими блеклыми и возрастными? Да, он хотел наделить Платонова жизненным опытом, и поэтому главному герою аж 27 лет. А сколько должно быть лет опытному мужчине в представлении 20-летнего автора? В общем, подобные фильмы, лишенные страсти и энергетики молодости (плюс школьная программа), отбили желание знакомится с классической литературой у нескольких поколений наших граждан.