Тогда все было вновь – и поднимающаяся после войны страна, и широкие ленинградские улицы с редкими авто, и молодые увлеченные своим делом специалисты, и, конечно, любовь – всегда новая и чистая, как первый снег.

Когда в 1955 году вышел фильм «Неоконченная повесть» Фридриха Эрмлера, возможно, он воспринимался в привычной социалистической парадигме: он принципиальный инженер, она добросовестный врач, дело превыше чувств и само их дело первостепенное для общества. Но за этой ширмой стандарта режиссер спрятал возможность иных интерпретаций, и потому нам сегодняшним эта картина может многое рассказать тому, кто будет смотреть его без скепсиса и готовности к иронии.

Здесь прежде всего стоит сказать, что в самом соцреализме нет ничего плохого и тем более антиэстетического. Его переизбыток в определенный отрезок времени вызвал пресыщение у зрителя, но сегодня мы же можем смотреть на него с более отдаленных позиций и попытаться объективно оценить не только его недостатки, но и неоспоримые достоинства. Вообще в любом «-изме» самым главным остается сам художник, именно его индивидуальность, его видение мира наполняет любое течение в искусстве смыслом и придает ему ценность. И соцреализм богат творчеством таких титанов, как Георгий Чухрай или Михаил Ромм.

Фридрих Эрмлер в эту плеяду художников-соцреалистов с человеческим лицом прекрасно вписывается, и его лента «Неоконченная повесть» согревает своей человечностью. Герои только на первый взгляд идеологически верные и несгибаемые, но на самом деле внутри каждого из них есть глубокий психологический надлом, но если у Ершова (Сергей Бондарчук) он и внешне выражен в его травме и прикованности к постели, то у Елизаветы Максимовны (Элина Быстрицкая) он глубоко спрятан. Сложно сказать, что предшествовало тем событиям, которые показаны в фильме, через что прошли герои, но итогом этого стало их одиночество. Оба они уже не молоды, за плечами каждого из них – свой жизненный опыт, юношеская романтичность уже уступила место зрелому скепсису… Чуткий зритель понимает, что самоотверженное служение больным для доктора Муромцевой (хочется лечиться только у таких врачей) – это попытка сбежать из собственного плена, так же, как и ожесточенные дискуссии инженера Ершова с другими членами его конструкторского бюро.

И оказывается, что плакатные герои давно уступили место другим типам героев, которые, будучи пропитаны идеологической правдой, могут быть сломлены физически, но не… А вот здесь понимаешь, что и морально тоже. И вообще они обычные люди – понятные и похожие на нас. Делает ли это их слабее? Возможно. Делает ли их это хуже? Нет. Потому что их сила не в неуязвимости, а в способности противостоять, видеть свет, когда сгущается мгла, любить, когда кажется, что надежды уже нет. Наверное, такой в 1950-е была вся страна: ослабленной и надломленной, но жаждущей жизни, обновления, и обретающей силы для своего восстановления только в этом естественном и неистребимом инстинкте жить и расти.

Какую-то особую близость героям придают исполнители главных ролей, судьба которых в чем-то схожа с Ершовым и Муромцевой: первая красавица советского кино Элина Быстрицкая, прожившая всю свою жизнь в одиночестве, и легендарный Сергей Бондарчук – актер и режиссер огромного таланта, в творческой судьбе которого были и заоблачные взлеты, и трудные падения. Легенда гласит, что во время съемок фильма отношения между ними были настолько напряженными, что общие сцены пришлось снимать без присутствия партнера – соединяя затем их в процессе монтажа. Но наблюдая вновь историю невысказанной любви, мы верим, что это лишь легенда, что толику той любви, который горели герой, испытывали друг к другу и артисты. И эта актерская школа, воспитывавшая не только молодых артистов, но и зрителя, тоже является достижением соцреализма, противопоставить которому российский кинематограф пока не может ничего. На фоне исполнителей главных героев не теряются ни артисты второго плана, ни эпизодические роли: Евгений Самойлов, Софья Гиацинтова, Эраст Гарин, Александр Лариков – каждый несет такую яркую и харАктерную краску, без которой общая картина была бы неполной.

После безумия и пламени ранних лент Эрмлера 'Неоконченная повесть' выглядит сентиментально, пресно и предсказуемо. Персонажи не похожи на живых людей, скорее на пункты в плане конспекта. Елизавета Максимовна – одна идея, Александр Аганин – другая, Ершов – даже не идея, а поле применения двух идей, правильной и неправильной. Верно, что 'Великий гражданин' тоже биполярный фильм, но энергия актёров и гениально написанный сценарий превратили его в шедевр. Но Элина Быстрицкая – не Елена Юнгер и не Зоя Фёдорова, а Сергей Бондарчук – не Боголюбов и не Фёдор Никитин. И при этом с первых минут совершенно понятно, чем фильм завершится…

Однако, при всей своей ходульности, 'Неоконченная повесть' - очень символичный фильм. За год до ХХ съезда партии Фридрих Эрмлер объявил: пришла весна. И мы видим ледоход на Неве, тающие сосульки, видим оживающую природу… Даже зима пахнет весной… Звучит патетическая музыка Чайковского.

В центре картины – участковый врач Елизавета Максимовна, которая готова прийти на помощь людям в любое время дня и ночи, которая ходит с больным ребёнком на руках ночь напролёт, которая уверена, что человек должен бурлить, кипеть, жить, что покой только вредит больному…

Фильм снят сразу после смерти Сталина, после знаменитого 'дела врачей', очередной кампании, которая не завершилась великой чисткой только благодаря смерти вождя… А тут, у Эрмлера, врач вовсе не отравитель и не убийца, а человек долга, без остатка посвятивший себя больным. Елизавета Максимовна постоянно рассуждает о людском счастье, она не враг народа, а человек, которого любит простой люд. В этом смысле, эпизод с застольем в квартире рабочих отца и сына Спириных весьма показателен и значим. Она знает свой район, не боится ходить одна, и милиционер, человек в фуражке с красным околышем, ранним свежим утром отдаёт ей честь. Студенты обступают её тесным кольцом, смеются… Впереди длинная счастливая жизнь.

Ей противостоит врач-психотерапевт Александр. При этом он осторожен и трусоват, на рожон, если не нужно, не полезет, но если нужно, тоже не полезет, он приписывает больному только покой, но при этом не верит в то, что тот способен подняться. И с первых минут фильма ясно, что в борьбе с Елизаветой он проиграет. Время трусов и подлецов закончилось, говорит Эрмлер. У них уже ни сил, ни возможностей, ни влияния… Опять вспомним тот эпизод с милиционером, отдающим честь врачу. На дворе – весна, жизнь, страсть…

Герой Сергея Бондарчука кораблестроитель Ершов прикован к постели… Но он не собирается сдаваться. Фильм начинается с его бурного обращения к студентам, которые 'ещё не стали полноценными специалистами, а оглядываться уже научились'. Он много говорит о весне, о людском благе. Он страстен, безжалостен, неуступчив в спорах, его душа бьёт через край. И именно его страстная натура становится объектом применения двух взглядов: Елизаветы, олицетворяющей новую, свежую жизнь, и Александра, целиком оставшегося в прошлом.

Эрмлер здесь не ставит сверхзадач. Столкновение двух миров здесь лишено накала, остроты и ужаса, которыми пронизаны 'Великий гражданин' или 'Крестьяне'. А главное, как сказано выше, это противостояние предсказуемо и пресно. Режиссёр не изучает характеры, не развивает их, не сталкивает их лбами, а просто ведёт их к заранее решённому финалу.

И ещё один интересный персонаж картины – секретарь райкома. 'Власть переменилась' говорил другой герой Евгения Лебедева, то есть, она осталось той же, но изменилось лицо этой власти. Эрмлер показывает власть другую, живую, человеческую, открытую… К этой власти можно прийти за помощью, как делает Елизавета, сражаясь с нерадивыми руководителями завода, и она примет твою сторону. С этой властью можно разговаривать на 'ты', запросто, можно шутить, можно даже сказать: 'Иди ты к чёрту!', а она всего лишь ответит: 'Уже в пути'…

Этот фильм был началом, той самой первой ласточкой, которая ещё не делает весны, но уже извещает всем, что скоро, скоро…

6 из 10