Подобно самому Уиллу Смиту, фильм вроде бы и хочет оставаться чем-то актуальным и востребованным, но по привычке продолжает цепляться за ностальгию и былую славу, лишь формально переписывая себя под модные веяния.
«Гемини» мог стать фильмом-событием, вехой в развитии технических возможностей кинематографа, но слишком халатное отношение к художественным аспектам картины превратило её в смотрибельный, но средненький и необязательный боевик, о котором никто не вспомнит уже через месяц.
В принципе, все, что нужно знать про этот фильм, нарисовано у него на постере — более того, этим можно и ограничиться.
Ли гораздо важнее, чтобы его фильм напоминал клеточную мембрану под микроскопом, живое существо — пусть пока и простейшее, пусть местами и похожее на интеллигентный «Бросок кобры».
Каждая экшен-сцена превращается в испытание для вестибулярного аппарата. Рассматривать «Гемини» как фильм просто не получается — такая форма, с учетом схематичного сюжета и многочисленных сценарных глупостей, больше напоминает сложносочиненную видеоинсталляцию.
«Гемини», снятый так, что в 3D Уилла Смита можно не только потрогать, но даже приобнять, умудряется быть кино, где ни к кому не хочется прикоснуться: в картонной фигуре Смита в фойе кинотеатра больше жизни.
В руках Энга Ли мертворождённый сценарий приобретает измерение какой-то приятной наивности, а проговорённые миллиард раз истины — ту самую новую искренность, о которой так часто пишут и говорят в контексте современного искусства.
Когда два темнокожих мужика в темном помещении на диких скоростях выбивают друг из друга все дерьмо, а ты все прекрасно видишь, — это и можно назвать главной победой фильма.
Но ладно бы все претензии сводились к резиновой пластике и пиксаровской мимике несчастного болванчика. Подумаешь, переборщил человек с амбициями, не рассчитал силы, бывает. Зато какой отчаянно смелый эксперимент. Так ведь и сам по себе этот «Гемини» — унылая глупая ходулька, амбициям совершенно несоразмерная.
