Эльёр Ишмухаметов… мало кто сейчас помнит его имя. Но фильмы остались, уцелели, живут своей жизнью где-то там, в своем мире. Мы можем посмотреть их, и вновь вернуться туда, в странное, волшебное время, мир детства и чистого воздуха, каких-то настоящих слов, взглядов, жестов, прикоснуться к чему-то, чему сейчас даже трудно подобрать название. Как это сделано, можно ли это понять? Не знаю, сейчас я не могу ни понять, ни разгадать его секрет, знаю только, что он соткал свои ленты из света, простого и бесконечного светового пространства, и оно настолько огромно, настолько всепоглощающе, что, наверное, открывает дверь в другую жизнь, другое измерение.

Нежность… больше никаких слов, никогда. Простые движения, простые слова, почти документальные кадры, эпоха, ушедшая в небытие. Возможно там, возле этой ташкентской реки, на краешке империи и находился кусочек рая? Маленький, незаметный кусочек, а мы его потеряли, проспали, утратили. Ведь эта утрата постоянна, - наивны те, кто думает, что мы были изгнаны из рая когда-то давно. Это изгнание происходит ежесекундно, каждый день и каждое мгновение. Мы сами теряем их, бесценные секунды бытия. А Эльёр оставил их в своих фильмах. Как странно и непостижимо – снова стремительно взрослеющий мальчишка гонит свою шину по мосту, а потом бросается в мутную и прохладную воду.

И через два года – еще больше печали, и еще больше света. Огромные пласты, падающие на тебя, световые столбы, непонятно откуда возникающие. Весь кинематограф мира сосредоточен тут – так снимать мечтали бы Тарковский и Феллини, Годар и Антониони… Анастасия Вертинская, Настя… Офелия мирового кино. Ее отец родился в Российской Империи, она родилась в СССР, а узбекский оператор запечатлел самый красивый план девушки, который только можно представить. За эти кадры можно отдать все. Родион Нахапетов – где сейчас девушки найдут такого героя? Может быть, это я, может быть, ты – поиск счастья в заведомо невозможном, ускользающем мире? Любовь, возможна ли она вообще? Или мы будем страдать до самого конца? И все равно – бесконечные, непостижимые полотна света, несущиеся на нас с экрана. Может быть, именно эта светлая грусть очистит нашу душу?

А последние десять минут фильма «Влюбленные» являют собой уже беспрерывное откровение, очищающий катарсис. Потоки воды, смывающие печаль. В падении таится взлет. В печали скрывается тайна. Нам не узнать ее по-другому – нужно пройти все ступени.

Самые важные, последние три минуты фильма, почему-то возвращают меня к мыслям о Брессоне. Возможно, потому, что все его темное пространство, свет, ищущий выхода, это подпольное, одинокое, такое упрямое движение вдруг разрешается здесь окончательно и бесповоротно. Это вновь родившийся Роббер Брессон появляется в кадре, теперь окончательно. Бесповоротно. Навсегда. Это родилось то, что было всегда, то, что не имеет смерти. Это я вечно стою на этой уходящей вдаль аллее, и в мои глаза бьет свет.

Солнечный Ташкент конца шестидесятых годов. Местная молодёжь стремится жить здесь и сейчас, вкушая сладкие плоды настоящего момента, упиваясь жизнью, словно в страхе что-то не успеть. Светлые одежды, улыбчивые лица, солнечные мысли. Вот он, портрет многонационального и дружелюбного города, принявшего и взрастившего в своё время немало детей войны. Отсюда и сплочённость молодых людей, всегда готовых разделить радости друзей и придти им на помощь в трудную минуту, будь то стычка с местными хулиганами, или потеря родного человека. Хотя, во втором случае, даже самое искреннее дружеское участие, зачастую не утешает, а лишь вызывает желание убежать далеко и хоть пару часов побыть в полном одиночестве, где нет этих лиц, этих голосов, этих звуков жизни и, в особенности, этого треклятого солнца, словно насмехающегося над твоим горем, не желая уступить место мрачным тучам.

У Тасоса есть верные друзья и любимая девушка, но его неудержимо влечёт на родину – в объятую политической смутой Грецию. Вот, кажется, уже наметилось улучшение в стране и Тасос садится на первый же поезд до Салоник, в надежде обнять маму, которую он так давно не видел. Однако эта поездка в родные места станет для Тасоса отнюдь не такой, как он рассчитывал.

Рустам в свою очередь мучается от чувства обиды на своего отца. Тот, хотя и формально признаёт сына и даже готов иногда помогать материально, тем не менее, словно стыдится его, считая связь с матерью Рустама всего лишь ошибкой молодости. А Рустам ведь не за себя злится. Он молод, энергичен и трудолюбив. Он справится и сам. Но у его мамы больное сердце…

Детдомовец Родин – главный герой «Влюблённых» в блестящем исполнении Родиона Нахапетова является, по сути, продолжением Тимура (также сыгранного Нахапетовым) из предыдущей ленты Эльёра Ишмухамедова «Нежность», обогащённого чертами возлюбленной Тимура Лены. У неё Родин словно бы перенял бескорыстность, готовность к самопожертвованию и некую особую, скромную храбрость. Даже свою опасную и героическую профессию пожарного на нефтегазовых месторождениях он воспринимает как должное и не видит смысла бравировать ею. Истинное благородное мужество не нуждается в дополнительном подкреплении. Помимо, разве что, ношения элегантных шляп. В отношениях с любимой девушкой Таней в исполнении красавицы Анастасии Вертинской он ласков и обходителен, словно боясь поранить её неосторожным движением. А кода любовь вот-вот ускользнёт, как песок сквозь пальцы, он проявляет истинную нежность, не ставя возлюбленной препятствий, вместо этого даруя ей полную свободу действий. Родин прекрасно осознаёт ценность свободы каждого человека и тонко чувствует простую, но почему-то многим недоступную истину, что насильно мил не будешь. Никогда.

Режиссёр Эльёр Ишмухамедов вместе со сценаристом Одельшей Агишевым развивают поднятые в «Нежности» темы деликатности чувств и хрупкости человеческой жизни. Стремление главных героев обеих лент к моральному абсолюту лишено нарочитого пафоса и выглядит чем-то естественным, само собой разумеющимся и даже обыденным. Внутренний свет и жизнелюбие героев фильма находят отражение в его визуальной стороне. Оператор Гасан Тутунов стремится наделить особой поэтикой буквально каждый кадр. Вот старинная узбекская крепость купается в лучах южного солнца. Вот Таня в соблазнительном белом купальнике весело бежит по щиколотку в воде. Монтажная склейка, и мы уже видим улыбающееся лицо наблюдающего за ней, лениво разлёгшегося на покрывале Родина. Вот она уже лежит рядом с ним. Он целует её, а затем заключает в объятия, из которых крупным планом выхвачена её лучезарная улыбка вкупе с манящим блеском озорных глаз. А чего стоит эпизод, где Родин и Таня едут на мотоцикле по мелкой реке, а брызги воды буквально заключают их под купол. Водный купол, играющий солнечными переливами под аккомпанемент красивейшей музыки композитора Богдана Троцюка.

Но наиболее яркие и запоминающиеся сцены буквально закольцовывают «Влюблённых». Это эпизод из начала фильма, где показан Родин за работой. Клубы дыма, огромные огненные волны и плавящийся воздух практически обжигают находящихся по ту сторону экрана зрителей. А напряжение в этой короткой сцене достигает накала, сопоставимого с перевозкой нитроглицерина из «Платы за страх» Анри-Жоржа Клузо. И, наконец, предфинальная сцена невольного сплавления героя Нахапетова по горной реке в компании арбузов, которые своим блеском в брызгах воды до боли напоминают омытые дождём яблоки из «Земли» Александра Довженко. Полностью отдаваясь воле стремительного потока, Родин чудесным образом избегает гибели от столкновения с острыми камнями и даже дерзает вкушать разбившиеся о них же арбузы. Уж не эта ли арбузная жизнерадостность побудила Эмира Кустурицу включить в свой фильм «Жизнь как чудо» схожий эпизод?

Финал «Влюблённых», в котором Родин утешается искренней радостью за счастье друга, оставляет после себя чувство светлой грусти. Грусти и надежды на светлое будущее.