— Я должен уехать один. Всего на пару дней.
— Куда ты, туда и я.
— Нет, ты со мной не поедешь.
— Значит, и тебе ехать не стоит.
Кстати, российский трейлер этого фильма куда интереснее, мощнее и интригующее, чем оригинальный. В нем стоит удачная подборка тяжелой музыки, нужные кадры из фильма и моменты. А вот оригинальный трейлер ни так интригует и заманивает погрузиться в этот фильм.
На тот момент начинающий режиссер и сценарист родом из Венгрии Бенедек Флигауф снимает провокационное и беспрецедентное кино 'Womb'. У нас его переводят, как 'Чрево'. Фильм имеет оригинальную и любопытную историю. Можно ли вернуть утраченное? Можно ли возродить любовь? Можно ли вернуть из мертвых любимого человека? Главная героиня из этой истории находит шокирующий выход.
Недалекое будущее. В нем уже можно клонировать людей, и это распространено. Мы видим историю любви Ребекки и Тома. Между ними с детства была некая связь, но Ребекка была вынуждена уехать. Вернувшись уже взрослой женщиной она мечтала лишь только о Томе, ну а он быстро распрощался со своей прошлой жизнью и был только с ней. Герои были счастливы, пока Том не погиб. Убитая горем Ребекка решается на клонирование Тома и самой родить его клона...
Ни на что не похожий фильм. Эту необычную историю и преподнес нам режиссер странно. Кинокартина холодная, туманная, загадочная. Смотрится, как будто все это сон. Эту историю можно было куда динамичнее, закрученнее показать, но Бенедек Флигауф погрузил зрителя в нечто ледяное, далекое, таинственное. Кино смотрится в оцепенении, холодном молчании.
История клонирования любви запомнилась, но сделает ли это виновницу истории счастливой? Вообще, тема клонирования в кино всегда ассоциируется с популярным, уже культовым бразильским сериалом 'Клон' Глории Перес, но вот и эта странная фантастическая драма венгерского режиссера глубоко въелась в память.
Сначала я пробовал смотреть этот фильм десять лет назад, но почему-то не оценил его, и вскоре забыл про его существование. Через пару лет вернувшись к просмотру 'Чрево' (благодаря именно российскому трейлеру) хочу сказать, что фильм смелый и в какой-то степени революционный. Он с новизной и чем-то из ряда вон выходящим.
Главные роли сыграли француженка Ева Грин и британец Мэтт Смит. Идеальный выбор актеров, и с ними не прогадали. Ева Грин как будто гипнотизирует зрителя, и от нее тут невозможно оторваться. Все время пытаешься понять ее героиню, прочитать ее, предугадать ее мысли и позывы. Определенно, ее Ребекка сомневалась в процессе, но ее выбор послужил череду беспрецедентных событий.
Думал над тем, какая актриса могла бы еще сыграть здесь, и никто в голову не приходит, ну если только Изабель Юппер и все. Грин была сердцем холодного этого фильма. Актер известных сериалов Мэтт Смит сыграл Тома, а затем и его клона. У него необычная внешность и хорошее актерское мастерство, поэтому он подошел. Актриса 'Игры престолов' Ханна Мюррэй засветилась здесь в роли девушки клона.
Фильм затрагивает философские темы, этнические, гуманизм. Можно ли и нужно ли будет клонировать людей в будущем? Имеем ли мы на это право? Если верить, что у нас есть душа, будет ли у клона эта душа? Или частичка души в нем того, кого клонируют?
Показанная история несомненно смелая, и режиссер молодец, но к фильму почему-то относишься нейтрально, как будто он мог быть еще лучше.
'Чрево' - европейская фантастическая драма 2010 года. Занимательное, беспрецедентное кино с шокирующей историей и глубокой игрой актеров. В бездонных глазах Евы Грин здесь можно было утонуть: столько решительности, импульсивности, силы в ее героине. Фильм интригующий, и свою исключительность имеет.
В общем, помните такую песню Талькова? Вот фильм как раз об этом: 'Потеряешь и не знаешь, что найдёшь, что потеряешь'. Но после просмотра невольно задаешься вопросом, до чего и как докатился кинематограф 21 века.
Итак, Ева Грин в данном фильме просто великолепна: игра, жесты, высокая грудь. И много ещё разных качеств. Но сценарий написан, как в бреду. После смерти возлюбленного Ева забирает ДНК Тони и вынашивает его в утробе. Но чем старше он становится, тем больше не стареет Ева. Парадокс номер один. Смотрим далее.
Режиссёр явно перестарался с обнажёнкой, прилюдно показав филейное седалище своих героев. да и бултыхания в ванной не впечатлили. А уж секс в финале - это финиш. Если бы с девушкой - ещё можно понять.
Самое ценное в данной картине - мысль о чуждости тех, кого мы родили на свет. Порою часто именно так и бывает, когда никакие догмы и аксиомы не могут воспитать в двуногом существе человека. В новом веке технологий очень трудно такого добиться. Но и в былые времена часто родители не добивались от детей слов благодарности. Вот как раз об этом фильм. Будь он чуть более философским и ярким, не было бы так грустно. А так в принципе всё понятно, но меланхолично и грустно. Заставляет задуматься.
Летаргический сон словно окутал её на долгие годы — после того, как она оставила свою первую любовь в детстве, отрешённый мир, полный волнующей нежности. Ребекка унесла с собой лёгкий наивный поцелуй, запечатлённый на её губах как символ признания. Её Томми, единственный мальчик, с которым она почувствовала близость; тайно ласкала его, пока он спал, а оставаясь одна, поглаживала низ живота, пытаясь ощупать нечто ещё неведомое ей, и тем не менее сладостное и манящее. Но юной Ребекке, в пору пробуждающихся порывов и грёз, пришлось покинуть родной прибрежный городок, и, лишь годы спустя, она смогла вернуться, чтобы встретиться с ним вновь и оживить свои воспоминания, которым так и не суждено было стать частью чего-то прозаичного. Том погибает от нелепого несчастного случая, а отчаянная девушка клонирует умершего возлюбленного, вынашивая его в собственном чреве. Ведь там, в будущем, люди научились производить «дубляжки», превращая жизнь в бесконечный круговорот знакомых ощущений и образов.
Необычайная фантазия Бенедека Флигауфа подтолкнула его к созданию не то футуристической драмы с подчёркнуто этическим вопросом клонирования человека, не то странной любовной истории, переосмысляющей миф об Эдипе, или же всего-навсего эстетической картины, не лишённой магического реализма, — с людьми, обречёнными на сто лет одиночества, несмотря на дарованную генетикой возможность счастья, если не иллюзии счастья. Замкнутая Ребекка сама воспитывает мальчика как своего сына. Последний, не подозревая о своём истинном происхождении, всё больше напоминает ей о возлюбленном, и, следовательно, она начинает испытывать к нему те незабвенные чувства, некогда подвигшие её на безумную идею. Томми-младший растёт, задаётся вопросами, но Ребекка в одиночку несёт бремя прошлого, тоску по утраченной любви, которую видит теперь в своём сыне. Фрейдистский сюжет по мере развития заигрывает разными оттенками, которые разбавляются в извечной обыденности повседневного бытия. Флигауф рисует серый мир, неизменно пасмурный и холодный снаружи, представляющий контраст между трагедией и рождением новых влечений.
С любовью закрадываются сомнения. Глубоко таящиеся страсти обладают своеобразным очарованием, но по природе своей крайне необычны. Ребекка, с вожделением поглядывающая на своего сына, находится в смятении. Страх потери самого дорогого не позволяет ей открыться Томми, тогда как тот начинает испытывать смутные ощущения, нечто вроде памяти из прошлой жизни. Режиссёр делает свой фильм максимально «неудобным». Вопреки охватывающим героев душевным терзаниям, в кадре зачастую преобладает тишина, будто нетронутая вовсе, как ещё один контраст в сопоставлении с перманентным беспокойством. Ева Грин в сложном образе передаёт этот удивительный диссонанс. Её героиня прочно связывает себя с любимым, с его идеальной копией и сущностью, ведь, даже покинув её, он останется с ней уже навсегда. В этом царстве сырости и безмолвия, похожем на рай после совершения первородного греха, людей мучают незабытые воспоминания. И жизнь продолжает двигаться по кругу, оставляя одни обрывки: волнительные взгляды, мимолётные прикосновения, трепетные ощущения, которые неизбежно всплывают в памяти, когда в конечном итоге исчезает даже любовь.
Картина, сама по себе, ни с чем несравнима и не на что непохожа, по — крайней мере, не попадалась еще на глаза подобного рода вещица. Хорошую однако музыку поставили практически на весь фильм, которая пронизывала беспокойством, мукой и болью, и это как раз таки те чувства, которые проживает наша главная героиня.
Это любовь с первого взгляда, как мне показалось и я думаю, что многие с этим согласятся. Она пронесла эту участь достаточно долгое время, так и не посвятив себя кому — то другому.
Люди, терявшие свою вторую половину, я так полагаю, посещала мысль о том, как вернуть человека, которого ты любишь на столько, что дышать даже трудно без него. И вот, Бенедек Флигауф решил продемонстрировать то поведение, которое было бы у нас, будь мы клонировали человека.
Цепляло в этом фильме меня лишь то, что она не останавливалась перед своей задумкой и шла к своей цели до конца.
Отторгает, что с ролью матери Ребекка не смогла смириться, ее не волновало, что скажут люди. Она с рождения любила его как мужчину, проявляя далеко не материнский интерес. Возможно, что сын тоже это замечал, но не хотел в её поведении что — то менять. Его вполне все устраивало.
Фильм также наполнен большими промежутками тишины для того, чтобы человек, сидящий у экрана, успевал что — то и от себя добавить и задуматься о некоторых вещах.
Одно точно можно из этой истории вынести для себя — ни при каких условиях и обстоятельствах нельзя поменять человека или подстроить под себя. Это может опять же обернуться к вам самим с очень плохой стороны, возможно, что даже и на всю жизнь. Прошлое никогда не сможет стать настоящим, в тоже время, как настоящее нельзя отмотать обратно.
Сценарий и режиссура драмы 'Чрево' принадлежит венгерскому кинематографисту Бенедеку Флигауфу, который известен своими независимыми фильмами, часто оказывающимися награждёнными на ежегодном Берлинском кинофестивале. Главную роль в 'Чреве' сыграла французская актриса Ева Грин. Да, она действительно француженка и путь Вас не удивляет её фамилия. Известность к этой актрисе пришла после скандального фильма Бернардо Бертолуччи, а он этим славился, 'Мечтатели', который вышел на экраны в 2003-ем году. Впоследствии Грин снималась как в дорогих голливудских блокбастерах (например, 'Царство небесное' (2005) и 300 спартанцев: Расцвет империи' (2013)), добралась даже до роли очередной девушки Джеймса Бонда ('Казино Рояль' (2006)), так и снималась в независимых проектах ('Трещины' (2009), 'Спасение' (2014)). Для Грин 'Чрево' стало восьмым полнометражным художественным фильмом в карьере.
По замыслу Бенедека Флигауфа действие развивается в отдалённом местечке, который со всех сторон обдувается холодными ветрами, а море устрашает своими бушующими волнами. Именно там знакомятся десятилетний Томас и девятилетняя Ребекка. Детская любовь связывает их сердца, но вскоре Ребекка уезжает. Уезжает, чтобы вернуться через полтора десятка лет. И вновь любовь притягивает их друг другу, но Томас погибает после того, как его сбивает машина. Замкнувшаяся в себе Ребекка находит силы прийти к убитым горем родителям Томаса с просьбой зачать ребёнка искусственным путём. Материал, которым Ребекка хочет воспользоваться для искусственного оплодотворения принадлежит...Томасу. То есть, Ребекка хочет родить себе своего же возлюбленного. Бенедек Флигауф рассматривает такой способ рождения детей как нечто само собой разумеющееся в недалёком будущем, но, естественно, что у такого оплодотворения будут свои противники...
Бенедек Флигауф этим фильмом подтекстно касается тематики искусственного оплодотворения, он смотрит на него так, что эта операция может привести и в таким последствиям, что женщины начнут рожать себе же мужей. Странная и даже страшная перспектива. Но в этом суть грустного драматического повествования от венгерского кинематографиста. На примере Ребекки и Томаса он хочет продемонстрировать, что благая мысль, основанная на эгоистическом желании, может превратиться в злое дело, где с трудом получится избежать трагических последствий. Для того, чтобы зритель подкожно ощущал необратимость действий Ребекки, был и подобран холодный климат, который заставляет быстренько завернуться в одеяло и думать о том, что наши тёплые летние деньки ещё не сочтены, а вот у Ребекки и Томаса словно не существует будущего. Место для натурных съёмок подобрано восхитительно, но вот оператор ленты Петер Сатмари, который не в первый раз работает с Флигауфом, не смог воспользоваться предоставленным шансом до конца.
Особого рассмотрения требует персонаж Евы Грин, то есть Ребекка. У неё достаточно молчаливый образ, но по всему виду заметно насколько она была влюблена в своего Томаса, как с застывшей мимикой лица она всё больше и больше погружается в себя от горя. Она видит только один выход из ситуации - вернуть любым способом Томаса, но зритель должен будет понимать, что этот поступок был неоднозначным и вряд ли мог принести женщине счастья. Нам даже заметно, что она в исступлении от ревности, когда у её Томаса-сына появляется девушка, но она пытается не подать вида. А когда тайна появления Томаса открывается, то нам уже и не жаль-то страдающую Ребекку. Она должна была отдавать себе отчёт в том, что делает. Роль Томаса досталась британцу Мэтту Смиту, знаменитому по роли очередного 'Доктора Кто'. Он также не брезгует съёмками в независимом кинематографе (можно вспомнить биографическую драму 'Кристофер и ему подобные' (2011)). Роль Смиту удалась, но при этом он всё-таки проигрывал по игре Еве Грин. Остальные же актёры вряд ли заслуживают особого упоминания.
Холодный и грустный фильм, который заставляет задуматься над поступком главной героини. Развёрнутая и более глубоко драматическая история, конечно же, привлекла бы большее внимание к 'Чреву', но поклонникам Евы Грин его упускать не стоит. Надо отметить, что актриса не повторяется в своих образах, всегда ища внутренний конфликт в героинях и это ей удаётся показать даже практически без слов, настолько она обнажает душу персонажа. Однако если бы напарник Евы Грин Мэтт Смит сыграл бы на таком же уровне, да операторская работа ещё более бы угнетала холодом и грустью, то был бы ещё один 'Золотой медведь' в кармане Бенедека Флигауфа. Но 'Чрево' всё же несколько, но не дотягивает.
'Все, что должно оставаться в тайне и неизвестности и стало явным, известно как жуткое'
Шеллинг
Рыженькая, совсем не симпатичная девочка приезжает в гости к дедушке и еще к морю. На щеках у нее живут веснушки, на животе – кожа, которую она беспрестанно гладит ночью, пугаясь и желая новых ощущений, по соседству – мальчик, пахнущий бризом, солью и первыми робкими поллюциями. Он дарит ей маленьких желтых улиток и уверяет, что они, улитки, скорее всего, мечтают о море, совсем как андроиды об электроовцах. Впрочем, он мало что знает и о тех, и о других, что не мешает девочке в него влюбиться, да еще и пожелать, чтобы это было навсегда. Что удивительно, так и будет, причем «навсегда» будет продолжаться и после смерти мальчика. Ведь там, в будущем, продажная девка генетика уже доросла до уровня, достойного вавилонской блудницы: копии умерших, именуемых в простонародье «дубляжками», если и не маршируют нарочито по улицам, предлагая к ним присоединиться, то прочно занимают освободившееся вакантное место в подполье ненавидимых и презираемых непохожих. Эксгумируя любимого, девочка ни секунды не сомневается: все, что она делает – правильно, а маленький клон упорно растет внутри и вне суррогатной матери, как будто нарочно для того, чтобы проиллюстрировать идеальный эдипов сценарий. Сюжет с каждой минутой просмотра все больше становится похож на заводную куклу, сломанную в самых неожиданных местах – не имея возможности нормально передвигаться, ни лоска, ни глянца она при этом не теряет, а иногда где-то внутри нее даже возникает ломкая и робкая музыка, позволяющая, хоть и в очень малой степени, смириться с происходящим.
Странно видеть Фальгауфа откровенно заигрывающего с Глейзером, ибо что есть «Чрево» как не предтеча «Рождения», пусть и снятого несколькими годами ранее? Та же героиня с лицом инопланетянки и глазами ведьмы, опоздавшей на вальпургиев шабаш и оставшейся не у дел, тот же странный веснушчатый мальчик с душой почившего любовника, та же ванна, скандально объединившая их обнаженные тела, только теперь разлившаяся до размеров моря, сиротливо тянущегося губами к перламутровым облакам. Солнечный свет, перманентно силящийся пробиться сквозь последние, растирается ими в пыль, и наполняет окружающее равномерным сиянием, напрочь уничтожающим все потенциально возможные тени. Этакая белая слепота Сарамаго, плавящая душу, и заставляющая ее просачиваться сквозь самую толстую плоть. Полная иллюминация. Однако, обнажая двусмысленные чувства, режиссер так нарочито стыдливо лишает их любой возможности полноценного проявления, что от избытка эпатажного целомудрия происходящего вскоре начинает совсем недвусмысленно тошнить. Сокуровские «Отец и сын» с их телом-стволом и руками-ветвями, едва дотрагивающиеся друг до друга, несмотря на много меньшее время, отведенное присутствию обнаженных тел, смотрятся по сравнению с картиной Фальгауфа провокационно-инцестуозной гей-эротикой. А вышедший в прокат примерно в то же самое время «Не отпускай меня» Романека, анализирующий вполне японское стремление к обязательному совершению сеппуку, развертывающееся на этот раз в европейских декорациях, гораздо обстоятельнее, нежели меланхоличный венгр, рассматривает все этапы взросления и становления сознания клонированного мяса. Кидающийся из крайности в крайность Фальгауф словно никак не может соблюсти баланс между футуристическим триллером и возвышенной мелодрамой. В итоге – серая бесконечность, в которой утонули все краски жизни.
Интересно при этом, что странное название, подаренное картине прокатчиками, пожалуй, единственное только и способно собрать все кусочки происходящего воедино, стоит только изменить ракурс внимания зрителя и его степень согласия с беспорядочностью происходящего на экране. Блеклые, прозрачные краски, колоссальное количество наполняющей окружающее влаги, марионеточные движения персонажей и их макетно-плоские реплики, их механическое, почти броуновское, передвижение, их взаимодействие, осуществляемое по законам совместимости запахов, - все складывается в завершенный пазл... если только, буквально на одну секунду, представить себе процессы, происходящие в среднестатистической женской матке. И не просто представить, а отыграть их. Обволакивающие околоплодные воды, сумбурные движения сперматозоидов, легкие, волнообразные скачки яйцеклетки, тонкий, едва заметный след аттрактанта, рисующего сети взаимодействия. Объятия на ощупь, выскальзывающие эмоции, любовные толчки и постоянное понимание, что все, что происходит, - необходимо и предопределено миллионами лет эволюции, так что тебе уже ничего не нужно решать. Никто по-настоящему не умирает, как по-настоящему и не живет, синтез и распад сосуществуют в бесконечной гармонии, а деструкция, как давно было доказано одной сумасшедшей русской еврейкой, всегда есть причина становления. Невыносимая легкость бытия может быть такой зловещей, стоит только дать ей возможность проявить себя. И тогда все самые возвышенные чувства и стремления вдруг распадаются до инстинктивно-низменных элементов неповторимо-первичного хаоса. А клоны... хм, не что иное, как разрушение уникальности, и потому побег в никуда - лучшее для них решение. А что снаружи чрева - жизнь или смерть, по сути, не имеет принципиального значения. Где-то в темноте уже зреет новый плод.
We accept what life gives us and also what it takes away.
Страшный фильм.
И, кстати, страшный отнюдь не потому, что большая часть экранного времени наполнена тишиной, просоленным аквилоном и прибрежным одиночеством (не представляю, какой впечатлительностью нужно обладать, чтобы такие потрясающе построенные пейзажные кадры угнетали), а потому что ничего выходящего за рамки человеческой психологии не показано.
То есть назвать поведение Ребекки (Ева Грин) нормальным и/или здоровым (если, конечно, к человеку вообще позволительно прикладывать линейки со столь куцыми делениями) даже самому изощренному уму не удастся, однако сложностей с определением мотивации персонажа априори возникнуть не может. Уж по крайней мере с этой стороны главная героиня не представляет никакой загадки, что весьма контрастирует с общим фоном туманности и шаткости.
По-моему, именно подмена понятий и повсеместное провозглашение собственничества и любви синонимами и есть краеугольный камень всего фильма, а никак не клонирование и инцест (темы, безусловно, сложные и неоднозначные, но, во-первых, совершенно не раскрытые в «Womb», и во-вторых, не такие уж и интересные для исследования).
Маниакальные эгоизм и желание Ребекки обладать, поглощать и абсорбировать пугает с самого начала (I will always speak to you and I don’t mind if you don’t say anything.), жуткость которого осознается только перед финальными титрами, когда, под конец второго часа, выкатив глаза в экран ничего иного не остается, как бесконечно спрашивать себя, кто следующим появится на свет из чрева. Снова Том, обретший довольно пакостное бессмертие? Или кто-то новый и небывалый? Одним словом, мне с трудом представляется хоть одна причина для романтизации этой патологии главной героини (поклон в сторону рецензий, в которых через одну с восторженным придыханием говорится о «большой и вечной»).
Как, к слову, не видят причины в розовом флере и создатели фильма. Благо они трезвы достаточно, чтобы вывести не оригинальную, но чуть ли не единственно возможную мораль, когда вместо полного воскрешения Томаса Ребекка получает захлопывающуюся дверь и так нежно лелеемое на протяжении всей жизни одиночество, а вместо любви – изнасилование, по сути, абсолютно животный акт мести. Прошлое должно оставаться в прошлом.
Между прочим, довольно неуклюже выглядят параллели, разбросанные по всему фильму. И если визуальные повторы с Ребеккой девяти лет и Ребеккой двадцати одного года смотрятся органично, то похороненный-воскресший динозавр, синонимичный похороненному-воскресшему Томасу, трижды упоминаемый «дар» и тому подобные рефрены к концу ленты вызывают только зевоту, ибо очевидны до неприличия.
Об атмосферном же копировании (клонировании?) монолога Создания из «Франкенштейна» (да и не только атмосферном, впрочем: вплоть до цитирования «Who am I?») в финальный монолог Томаса № 2 лучше и вовсе не вспоминать, потому что оно смазывает и без того не слишком внятного персонажа в совершеннейшее нечто, выползшее со страниц романа Мэри Шелли и дрожащим перстом указывающее, как теперь (напоминаю, под конец второго часа) его стоит воспринимать и оценивать зрителю.
Что касается технической стороны вопроса: оператор замечательный (какие крупные планы!); актеры справились, хотя и с некоторой натяжкой (ключевой и самой сильной сценой, на мой взгляд, были рассуждения Томми о неповторимости и уникальности каждой частицы окружающего мира – прямо-таки гимн против клонирования); немного не хватало возрастного грима на Еве Грин, ясное дело, конечно, что красоту, коею актриса славится по обе стороны океана, испещрять нарисованными морщинами или выснеженными прядями мало кому захочется, но в данном случае на разнице в возрасте, на мой взгляд, нужно было сделать акцент.
О просмотре не жалею, но рекомендовать бы никому не стала.
Чего не отнять у этого фильма, так атмосферности и нетривиальности. Подкупают умиротворённые, одинокие пейзажи и их глубокие, насыщенные краски. Беспокойное море, заброшенная лодка, хмурое небо - кажется, съёмки проходили на краю света. Больше сюжета и всех мыльных (и не очень) драматических моментов, запоминается необычность природы. В кадре всё время читается некоторая монохромность и полный минимализм. То есть, двое людей разговаривают разговоры на берегу холодного моря, волны которого пенно разбиваются о берег. Позади - горизонт. Вокруг - ни души. Дом, в котором проживает главная героиня, кажется, последнее живое место на Земле. Режиссёр уделил огромное внимание окружающему миру, полностью отсекая юмор, примитивизм бытия, шум и устои современной жизни. Не существует ничего, кроме синего оттенка, который присутствует в каждом кадре, ну и молчаливых персонажей. Картина снята по принципу недосказанности. Диалоги откинуты на десятый план, ибо создатели играют, преподносят свою историю под красивой обёрткой, даря ей особое настроение. Фильм воистину нордический, кажется, можно даже почувствовать этот запах холодного моря. Короче говоря, за атмосферность - большой плюс. Сюжет тоже содержит в себе изюм. Затрагивая тему клонирования, режиссёр не освещает никаких научных аспектов. Это немного оторванная от реалий история, это лёгкий намёк на сон. Полностью лишённый динамики, фильм достойно держится от начала и до конца. Если разбирать по слогам, то сценарий в чём-то даже вызывающе-скандальный. Но и это опущено. Есть только таинственная природа и одержимая героиня. Грин идут такие роли. Мрачность - это её стихия.
Сама завязка - это не совсем то, что соответствует моему представлению о потрясающей истории, что надолго запомнится и вдохновит. Но ради интереса почему бы и не досмотреть до конца. Тем более, глазу приятно.
Фильм получился не проходным, наоборот, очень специфическим. Так или иначе, некоторой свежестью от него веет.
Спасибо за красивую картинку таинственной Северной Европы.
После просмотра долго и старательно думал, что же венгерский режиссер Бенедек Флигауф хотел донести до зрителя своим кинематографическим творением под названием «Чрево». Мой мыслительный процесс продолжался в течение нескольких дней, но достигнуть каких–либо положительных результатов так и не получилось, я не смог понять основную мысль картины, найти хоть одно оправдание в пользу ее создания.
Тема клонирования, которая обозначена как главная толком то и не раскрыта, служит всего лишь необычным приложением, чтобы показать драму одной женщины.
Если откинуть футуристическое воспроизведение человечества, да и вообще то, что события происходят в будущем, определенно фильм ничего не теряет. За глубоко скрытыми малопонятными идеями, он выставляет напоказ и абсолютно доступные осознанию мотивы — явные обыденные проблемы как одной личности, так и всего общества. Но это нисколько не отменяет невнятности общей идеологии картины.
Кто бы, что не говорил, будто независимое кино рождает истинные дарования и показывает натуральную жизненную актерскую игру, в большинстве своем это именно так, но данный проект этого достоинства лишен. Ева Грин при своей талантливости, феноменальности не показывает ничего необыкновенного кроме как стандартной роли артхаусного кино. Вровень ей не производят особого впечатления и остальные исполнители главных и второстепенных ролей. Часто посещало чувство, что у героев нет совершенно никакой связи, аллюзорности с реальностью.
Искренне не знаю, стоит ли советовать обратить внимание на оного представителя венгерского независимого кино. Но все же больше склоняюсь к тому, что стоит. По причине, что этот фильм действительно заставит вас задуматься, поломать мозг над теми вещами, которые трудно осознать, которые недостаточно хорошо реализованы в картине, что на удивление способствует еще большему погружению в персонажей, постановке себя на их место и хоть сколькому пониманию подлинного смысла этого свободного кино.
Уж не хочет быть она царицей, хочет быть владычицей морскою…
Ну что, по сути фильм поднимает сразу несколько тем, самая малая из которых клонирование, а остальные давно превратили общество в вечно открывающих клюв птенцов, которые громкими криками или иными способами, еще более сомнительными, безапелляционно возвещают миру о своем праве на реализацию своих желаний. Любыми путями. Отказываясь как принять реальную реальность, так и оценить релевантность и адекватность средств по сравнению с целью.
Что мы видим. Героиня, которая любит. Наверное. Возможно. Предположим, что да. И вот тут возникает первый основополагающий вопрос. Что же или кого же она любит? Тело она любит, секс-игрушку или человека с уникальной личностью? Судя по ее дальнейшим действиям, очевидно, первое. И тогда, извините, но сочувствовать ее 'горю' мне сложно, так как - ну на Земле еще осталось более 7,5 миллиардов людей, где-то половина из которых мужчины, и где-то половина из них половозрелые и способные на все, что ей нужно. Если же она любит личность, то причем здесь, извините, клонирование?
Тем более, скажу уже, чтобы закрыть эту незначительную здесь тему, это нельзя назвать клонированием - то есть точным копированием чего-то или кого-то. При такой технологии даже полного копирования тела не происходит. И, по сути, ребенок получает часть ДНК матери, и является действительно сыном этой женщины, а не биологическим клоном ее погибшего мужчины. Что ставит дальнейшее под еще больший вопрос, чем реальное клонирование, с точки зрения морали и нравственности.
Но сейчас не об этом. То есть и об этом тоже, конечно, потому что мы наблюдаем, как такие странные и даже страшные способы человек выбирает для чего? Для реализации своих желаний. Женщина не хочет принять реальность. Она хочет свою игрушку обратно. И она ее пытается получить почти так же, как в 'Кладбище домашних животных' мальчик пытается вернуть своего кота. Вот этот отказ принять реальность является второй огромной проблемой общества в массе своей. Не желаем мы посмотреть в глаза очевидности, не хотим принять случающееся. Мы хотим сами писать сценарии. И только нам решать, когда кому умирать. Люди как боги.
Нет в людях уважения к тому, что больше их. К жизни, к смерти, к миру и его законам. Поэтому я не могу сказать, что речь о том, что женщина делает ради любви. Ради своего эгоизма. Не ради любви.
И вот это еще одна проблема, проблема постоянной подмены понятий, когда капризы, одержимости желаниями принимаются за любовь, чем оправдывается любой неадекват. И нет, мне не кажется это романтичным ни разу. Самое романтичное - заботиться день за днем, слышать и пытаться понять того, кого ты любишь и думать о нем, а не о себе. Каждый день выносить мусор, а не один раз завалить площадь никому ненужными цветами. В данном случае эгоизм и инфантильные капризы. Нежелание подумать о последствиях.
Третья проблема - это сосредоточенность на желаниях, вера в их исключительную важность для мира, неспособность задуматься о том, насколько желаемое стоит желать. Насколько оно нужно и что принесет желающему, если исполнится. И хорошо, если ему просто не нужно то, что он получает в итоге, а, как правило, большая часть таких желаний на этапе реализации влекут за собой серьезные, иногда фатальные, ошибки, которые и получает в итоге такой капризуля как результат.
Глянец, рисующий обязательный сценарий 'счастливой жизни', довел людей до того, что они искренне верят, что любой их каприз стоит не только слезы одного ребенка, а и вообще весь мир пусть горит синим пламенем. Лишь бы они получили то, что хочется. В общем, фильм-диагноз. Высвечивающий основные заблуждения, штампы, кривые понятия общества в целом.
Обсуждать после него 'что женщина может сделать от любви' не вижу никакого смысла, так как фильм не только не отвечает на этот вопрос, но и не ставит его.
И самым простым здесь вопросом о клонировании в таком контексте и задаваться смысла нет, так как личность клонировать невозможно. И для целей героини и ей подобных это изначально не выход и не метод.
5 из 10
только за картинку и правильную атмосферу, так как именно такое ощущение и должно вызывать наблюдение за вышеописанными заблуждениями, наглядно и объемно показанными режиссером и всей съемочной группой.
