Судьба Георгия Юнгвальда-Хилькевича весьма любопытна. Что должно было случиться с режиссёром, снявшим моментально ставших мега-популярными 'Трёх мушкетёров'? Очевидно, что его ждал мощный и совершенно заслуженный рывок в карьере.

И если до ордена Ленина или даже Трудового Красного знамени было далеко (в 1980 Хилькевичу было только сорок пять, а значит, до юбилея оставалось подождать ещё несколько лет), то перевод на одну из столичных студий - по крайней мере, в Киев - был гарантирован.

Перевод и последующая зелёная улица: умеющий работать для массового зрителя постановщик, которому подавай пусть и не слишком раскованные - рамках официальной морали, но всё же развлечения, должен был цениться в отрасли на вес золота.

Однако с Хилькевичем ничего подобного не случилось: никакого стремительного перемещения, никакой сказки ('Георгий Эмильевич, на проводе директор 'Мосфильма'), никакого карьерного рывка. Режиссёр остаётся в там же, где и был: в приютившей его провинциальной Одессе.

Причём, если говорить об условиях работы, то они заметно ухудшаются - об этом можно судить по косвенным признакам - причём ухудшаются настолько, что впору подозревать руководство киностудии в заговоре с целью избавиться от вдруг чересчур высоко взлетевшего творца.

Следы этой истории можно найти в следующем за 'Мушкетёрами' фильме Хилькевича - довольно странной, и по сегодняшним, и по тогдашним меркам, картине 'Куда он денется!' Режиссёр, насколько можно понять его замысел, действовал в традиционном для себя ключе, делая музыкальную комедию.

Акцент именно на слово 'музыкальная': к написанию песен были привлечены такие монстры, как Леонид Дербенёв и Максим Дунаевский. Помимо вокальных номеров фильм содержал и хореографические, представляя, скорее, ревю, связанное в единое целое немудрящим сюжетом.

И действительно положенный в его основу рассказ о поездке самодеятельного эстрадного коллектива из украинского села в Москву на всесоюзный конкурс, приправленный комическими приключениями, связанными с добыванием супер-трактора, вряд ли мог завлечь давно переросшую все эти колхозно-совхозные рюшечки публику.

Это была необходимая условность, продиктованная как политическими (галочка в плане студии по лентам о современной деревне), так и художественными соображениями: в конце концов, ради того, что бы послушать Михаила Боярского и полюбоваться Галиной Беляевой, можно потерпеть пререкания из-за трактора 'Беларусь', круто модернизированного на тбилисском заводе.

Однако у руководства были иные виды на этот фильм. Руководство, задумавшее окончательно решить юнгвальдовский вопрос, сделало всё, чтобы картина элементарно не вышла. Началось с того, что лёгкая музыкальная непритязательная комедия снималась зимой - серой московской зимой с её вечно простуженным небом.

Россия, а тогда СССР, это, по преимуществу, северная страна, где мрачность экстерьеров и длительность отопительного сезона следует компенсировать яркостью картинки и ботаническим роскошеством. Это касается всех фильмов вообще, а уж комедийных - тем паче.

Соответственно, вместо одетых в невесомые сарафаны юных дев, членов экспериментальной полеводческой бригады, перед нами закутанные в платки и шубы почти тётки. Потенциальная сексуальность снижается едва ли не до нуля, и даже белые наряды Беляевой не в силах исправить положение.

Во-вторых, начальство душевно пожмотилось на плёнку. Неизвестно, по какому именно нормативу оператор-постановщик был вынужден тратить драгоценные метры, но, судя по количеству вошедшего в окончательную версию откровенного брака (любимый косяк: актёры то и дело вываливаются за обрез, теряя то целую голову, то половину), дублей просто не было, снимали с лёту, что получилось - то получилось...

В-третьих, локации. Бюджет постановки был настолько скромным, что группу не было возможности жалеть: едва ли не половина сцен взята на натуре - на зимней натуре, когда, чтобы хоть как-то сберечь несчастных артистов, на ходу придумываются эпизоды с троллейбусом - в салоне всё-таки чуточку теплее.

По закону подлости, финальный кадр снимали весной: тот самый чудо-трактор, в звенящем одиночестве, ползёт по крутому склону. Вдалеке громадные, солидные, по-завидному куркулистые украинские хаты. И ни единого персонажа: своё они уже отмучались.

По-хорошему, взвесив все обстоятельства, Хилькевич должен был послать любимое руководство, едва узнав, в каких условиях ему предстоит выстрадывать картину. Видимо, расчёт был именно на это: режиссёр возмутится, уйдёт с проекта, а дальше можно будет спокойно готовить бумаги на его увольнение.

Но Хилькевич на провокацию не поддался и, вопреки всему, фильм до конца довёл. Разумеется, 'Куда он денется!' получился неудачным, иного было бы странно ожидать. Удивительно другое: даже в таком положении, когда от картины не ждёшь ничего хорошего, Хилькевичу удалось сделать несколько волнующих, по-настоящему лиричных сцен, которые показывают, каким мог бы оказаться фильм, будь к нему такое же отношение, какое было на студии Горького к 'Карнавалу' Лиозновой.