Вечная тема «Саша любит Машу, Маша любит Витю, а Витя никого не любит», раскрыта тут наглядно и красочно. Взрослеющие на экране люди переживают практически самый опасный период в своей жизни, однако, переживают они его довольно сдержанно, корректно, и даже некоторым образом «художественно». Разумеется, в жизни всё не так гладко...
Слишком очевидно, что диалоги детей исходят не от самих детей, а от взрослых, которые вспоминают собственную юность, и пытаются в очень «прилизанной» манере показать, как ИМ видятся подобные отношения сейчас, и какими бы они хотели эти отношения видеть тогда, в своей юности. Это очень бросается в глаза, из-за чего в диалогах картина сильно хромает, словно передвигаясь на взрослых ногах в детской обуви. Очевидно, что умение красиво говорить, вовремя использовать подходящие слова, держаться в разговоре или на публике, – это всё то, что противно сущности подростка, особенно влюблённого. Поэтому герои этой истории выглядят очень мило, но одновременно же очень проигрывают в натуральности.
Зато в части музыкального наполнения кинофильм с лихвой покрывает недостаток в текстах. Музыка великолепная!
Особое. Сергею Шакурову досталось изрядно экранного времени, но его герой, к сожалению, больше выполняет роль статиста и мало интересен сам по себе. Единственный весомый вклад персонажа – проникновенный рассказ о картине с Джокондой. И ещё последний разговор с ГГ, где он показывает ему оборотную сторону его «правды». Это была простая роль.
Вывод. Милое, доброе и трогательное кино про детство и первую влюблённость. В картине нет каких-то скрытых смыслов, каких-нибудь «шкатулок» с секретными замочками или «закладок». Тут всё на поверхности. И этой простотой и непосредственностью картина также подкупает.
Авторы кинофильма сосредоточились на любовной составляющей, но довольно сдержанно обошлись с психологией трудностей переходного возраста. Это следует подчеркнуть для объективности.
Невероятно красивый, светлый, поэтичный, романтичный, философский фильм. Услада для глаз и ушей, и головы, и сердца. Когда изобретут передачу запахов в кино, зрители во время просмотра будут одуревать от аромата пропеченной солнцем травы и раскаленного песка на берегу пруда.
В общем, это праздник какой-то, а не кино! И не важно мне, было так на самом деле или это чистой воды эскапизм, буколика и идеализация - существующие в вакууме '100 дней' сами по себе велики и прекрасны, даже если не отражают реальность или приукрашивают ее.
Налицо сходство с 'Вином из одуванчиков', кстати.
Актеры играют прекрасно, операторская работа тянет на уровень художественной галереи, диалоги пусть и стилизованы, но звучат как музыка. Один член киноклуба 'Ку!' кричал от восторга и бил себя в грудь кулачищем, второй терял дар речи и плакал фосфоресцирующими слезами, кот тарахтел, как мотор кукурузоуборочного комбайна, а ночь заглядывала в окно и светлела.
В общем, это всем шедеврам шедевр - и отсутствие надрывной (хотя и прекрасной) драматургии а ля 'Вам и не снилось' только придает фильму туманной глубины. А туманно-глубокие фильмы - это пространство, в которое хочется возвращаться. И в 'Сто дней' - хочется.
Фильм про взросление и первые порывы чувств и эмоций. Картина стала культовой, а кадр Татьяны Друбич с «Любовными письмами» украшает все топы кино-подборок о советской юности. Режиссёр Сергей Соловьев разделяет своё полотно на главы, испытывая на прочность внутреннюю борьбу Мити Лопухина. Демонстрация влюблённость, словно в сказках, кружит голову. Очевидное и невероятное, но картина как раз дальше следует попытками проявить себя.
«Сто дней после детства» разбит на главы повествования. Первая «Кто есть кто» представляет вожатому персонажей. Интеллигентных девушек и простых парней. Фильм затрагивает описательную часть и смешивает разговоры с красивыми кадрами свободы, яркой природы. Именно простор на экране, хоть дело происходит на ограниченной территории пионерского лагеря, сильнее сковывают главного героя Митю. Что делают юноши в детстве, когда им понравилась та или иная девочка? А что делали вы? Фильм позволяет самому окунуться в прошлое.
Глава вторая «Улыбка в сумерках» рассказывает и попытках мальчишки сделать так, чтобы его заметили. Проецируется всё через искусство. Довольно впечатлительно, как мальчик сравнивает образ Джоконды со своим внутренним стержнем. Искусствовед в лагере описывает черты картины, скрытый смысл Леонардо да Винчи, а Митя проводит параллели с собой. Просматривается бунтарский дух и максимализм. Краткие взгляды на объект вдохновения и муки ревности. Постепенно, неспешно, лента обретает драматические нотки, а надпись на заборе вызывает самые приятные чувства от просмотра.
Третья глава «Мизантроп». Вот тут сталкивается смесь вызова и бунта. Против всех, против системы. Желание выделиться, показать себя, отстаивать своё внутреннее «Я», чтобы достучаться до определённого человека. Случай с гипсом на ноге очередной раз показывает важность цели для Мити. Но после достаточного хронометража ты заключаешь, что персонаж тебе несимпатичен. Ему не переживаешь. В лагере есть и противник Мити, и помощник, который тянется к старшему, и девочка, которая... ну, это же фильм о первой любви. Поэтому это «последнее лето детства».
Четвёртая глава «Маскарад. Акт 1» помещает героев в театральные постановки лагеря. Мало им своих душевных проблем, так ещё и вживаться в роль шекспировских героев и персонажей русской классики. Довольно интересные споры по поводу ролей, но даже в общем деле для всех пионеров Митя старается выделиться.
В пятой главе «Маскарад. Акт 2» репетиции окончены, премьера спектакля, что вырисовывается в пик терзаемых мук, но и открывает возможность выразить всё через персонажей пьесы. На этом этапе картина постепенно теряет свой шарм, местами докучает. Нужен настрой, а у нас всё новые и новые размышления. Это и переходит в...
Глава шестая «Бессонница». Тот этап, когда все попытки добиться расположения и внимания исчерпаны, наступает постепенный гнев. Все вокруг враги, а Митя особенный. Ты словно слышишь внутренний крик Мити: «Почему не я?», но такова реальность.
«Я помню чудное мгновенье:/ Передо мной явилась ты,/ Как мимолетное виденье,/ Как гений чистой красоты». Пушкин как раз вовремя подоспел.
Взрослые видят очевидные вещи, вроде все были в таком возрасте, но поколения каждый раз мыслит по-разному. Разногласия с объектом ревности стараются разрешить при помощи психологического эксперимента, но что могут противопоставить взрослые, когда у парня сердце кровью обливается, а тут как раз соперник под рукой. Красивые кадры выяснения отношений под проливной дождь выводят мрачную атмосферу.
В главе седьмой «Маскарад. Акт 3» кульминация красиво преподносит реальность бытия, когда все маски сорваны. Безупречные кадры, красивые пейзажи, палитра зелёного переходит на девочку Лену, чтобы показать одну сторону сложных чувств. Дополнительно помощница Мити также делает важные выводы. Режиссёр Сергей Соловьев хорошо сопоставил реальные чувства героев и живопись, позволил подросткам выразить эмоции через спектакли и поместил горечь на первый план, чтобы показать: не всегда будет так, как нам хочется.
Бывает художник 'ищет', поворачивают свою модель, 'одевает- раздевает', ставит освещение. Поиски! Да. Иногда 'прекрасная мука' слушать, и покупать как 'любимый музыкант' из года в год, в многих альбомах ищет 'ту самую мелодию'. И вроде нажимает верные клавиши, и звуки правильные! Но только они не в той последовательности. Да есть звуки, а есть ритм. Кажется что если у тебя в руках есть 'прекрасные бусины' - сокровища, 'ноты и гармонии', то ты в любом случае как то из них соберешь прекрасное 'ожерелье'. Кажется, из ярких персонажей, из их историй даже можно собрать годный кинофильм. В творчестве Сергея Соловьёва наличествуют сборки преемственности сюжетов, нити аллюзий и бусы цитат. 'В 100 днях' все как раз удалось все получилось соединить вместе. И столы, и дожди Тарковского пригодились! Классика совершенно инновационного нового подрастающего жанра. Вот только это 'хорошо', это самый первый его набросок по избранной на всю жизнь теме. Рисунок 'на коленках', на салфетках!
В '100 днях - Ах - после детства'! Наконец то, на советских экранах, после сказок 'тёти Вали' появилось кино и для подростков. Можно и 'с ними ' разговаривать! Это оценили 'серьезные старики'. Увиденный и понятый страной, режиссер получил Госпремию СССР и премию Ленинского комсомола, и призы фестивалей во Фрунзе, Авеллино и Западном Берлине и еще заслуженного деятеля искусств РСФСР, Как ни старался потом мастер масштабировать этот первичный набросок сделать из него 'Полотно - триптих - пентаптих', ничего уже подобного не получилось. Но тем не менее этот долголетний кропотливый труд- 'разбор - с отливом' все равно был прекрасен. Долгая работа с одиночной бусиной, 'на режиссерском оплечье'.
Видимо здесь секрет несовершеннолетия - возраста пионерской героини. Купался и купился на личико маленькой Моны Лизы, поскупился отдавать. Присвоил навеки. Любовь и развязность. Откровенность, и парчово-тканная пошлость. Вот среди детского танц пола, белый танец! Вдруг какой-то развязный саксофон на детской площадке, действительно диву даешься. Французская тема, чувственного сладострастия. Я был уверен что их галицийская культура породила одну-единственную подобную фривольную мелодию из фильма Эммануэль. Но Соловьёв нашёл ещё подобный муз-текст, где тоже 'это самое дыхание', двоих. Это великий подвиг открывать для мира 'женщину'. Задавать идеал, тон причёски, идеи макияжа и загара. Раньше этим занимались 'древние скульпторы'. Создавали и ставили, на площади для осмотра. Роден пал в депрессию, когда его обвинили в том что он не ваяет, а просто делает отпечатки с живых людей. Роден больше никогда не делал статуи 'один в один'. Автор и муза, автор и ученица. Это не просто война либвей, но и война талантов. Убить дракона, или воспеть дракона! Идеалы всегда тяготеют во что то воплощаться. Героини становиться заслуженными артистками. Да многие ищут свой идеал среди людей, это профессиональные влюбленные, художники, потом фотографы, и уже потом режиссёры.
Круговое движение взгляда по скульптуре: пионерская усадьба, три фигуры влюбленных, играющая на танцах «Izabelle».
Пионерское детство, как солнечный удар; разные породы камней, в которых высечены герои.
На краю горельефа скрылся в прохладной тени булыжник Лебедев. Соня — воздушный известняк, слившийся с облаками. Рядом блестящий на Солнце гранит Митя Лопухин. И по центру — ослепляющая мраморная фигура Ерголиной с французским романом в руках.
Мы смотрели на скульптуру о детстве, и переживали нечто похожее на сон. Этого не могло произойти в реальности, поэтому оно есть. Поэтому была дворянская усадьба для летнего лагеря и двойной компот для каждого пионера.
Мы были на маскараде, и переживали нечто похожее на сон. Здесь пьеса Лермонтова была обернута в спектакль первой влюбленности, и каждый зритель одновременно был актером.
Мы смотрели на спектакль в спектакле, и переживали последние сто дней после детства.
В одной рецензии сценарий сравнивается с Чайкой на основе притянутых (на мой взгляд) 7 сходств, первые 4 из которых вообще не существенны.
В другой Лопухин сравнивается с Курьером Шахназарова, что совсем уж черезчур...
Это просто обычный подросток, ни разу не талантливый (откуда про талант?) или не более талантливый, чем все остальные дети.
Он просто пытается привлечь общее внимание, иногда довольно глуповатыми способами (танец в ветках).
Не понимаю также посылов о 'шедевральности' фильма и таланте Соловьёва. Фильм не плохой, особенно его вывозит эта милая каждому тема – ностальгия по первой любви и обожаемому нами нашему детству. Тема выигрышная, лучше сказать – беспроигрышная.
Сюжет не очень логичен и не вполне гладок, перебивание фильма подзаголовками сделано для упрощения восприятия что ли? Или для склейки? Например, если Лопухин впервые 'увидел' Ерголину в лагере, а она в самом начале говорит, что он как всегда в амплуа шута, значит, он и ранее глуповато выпендривался, но не из-за неё?
А, он типа талантливый просто, поэтому у него так принято?
Фильм оставляет впечатление недоделанной работы.
Кто-то написал, что Соловьёв позаимствовал многое у других. Согласен. Могу продолжить: длинные музыкальные цитаты – песни Сальваторе Адамо целиком – это мило, но не очень честно. Время то тикает. И если у Хуциева это оправдано (часть второго концерта) – то здесь это не ново и не настолько органично.
А 10-минутное созерцание Джоконды с пустословием вокруг этого ещё одного 'шедевра'? Это классика оболванивания людей с детства, попытка внушить-навязать им непонятное преклонение перед непонятной 'иконой'. Затем всё это в качестве чуть ни центрального символа неуклюже вписывается в сюжет.
Вообще, в этом фильме или сценарии что-нибудь новое и своё есть?
Мне понравился образ озабоченного подростка (смешно смотреть со стороны – сам таким был в детстве). И, конечно, прекрасная Т.Друбич, особенно в первых кадрах с венком и французской книжкой. Также фильм полезен как пособие вьюношам и девушкам по теме существования любовных треугольников.
В общем, мило, музыка неплохая (особенно Адамо -), есть красивые кадры, но не более того.
+
Возможно, это лучший фильм Соловьёва (другие я просто не стал смотреть, меня тогда ещё отвратила навязчивая реклама Ассы и рекламный ролик с ~запредельно заумными диалогами из неё, который бесконечно крутили по телеку и радио перед её прокатом).
Одарённые дети тоже отдыхают - юноша по прозвищу Лопух в летнем лагере в старинной усадьбе влюбляется в свою одноклассницу (Татьяна Друбич). У него есть и соперник - почти счастливый. Так что взросление протекает во всей красе.
Вообще немного обидно за главного гения советского (да и российского) подросткового кино - Динару Асанову (Пацаны, Ключ без права передачи, Не болит голова у дятла и др.), которая говорила примерно о тех же темах и копала чуток поглубже. Но вот явился Соловьев и снял почти гениальное кино о юношестве. Чуток от Михалкова с его чеховской картинкой (ну или русской классикой вообще), чуток подростковой драмы Асановой, явленной почти одновременно, чуток от Доживём до понедельника, чуток ретро и чуток современности. 'Драма взросления' при отсутствии мрака и огромном количестве благородного усадебного света.
Ни ранее, ни позднее Соловьев не был уже столь воздушен, лёгок и вдохновен - потом его затянула и мрачность, и тяжеловесность. А здесь... Классическое единство места, времени и действия - усадьба как будто сама говорит языком Чехова, Тургенева, Толстого и, конечно, Лермонтова, безо всякого шика и глянца воскресающих в дряхлом амфитеатре и нетронутой цивилизацией первозданной природе, приземление талантливых детей, которые вовсе не роботы-вундеркинды, а покорные любви и человеческим чувствам существа, потрясающий по красоте (словно бы в благородной летней дымке - спасибо художнику и оператору) кадр... Наконец, что-то щемящее, уместившееся в сто дней между забитым учебой и советским формализмом детством и внезапным счастьем и разочарованием первой любви и резко наступившей почти взрослости...
И как-то, несмотря на повторившую актёрский подвиг из Доживём до понедельника Нину Меньшикову, вновь сыгравшую советский, но чуть более мягкий синий чулок, и пионерский галстук Шакурова (явного антипода своей 'коллеги', демонстрирующего, что педобразование и опыт не заменят талант понимать людей), действительность с ее социальностью словно выпадает из жизни героев - они погружаются в классику чувств, которые оказываются по-настоящему вечными, а любовь, комсомол и весна меркнут перед Татьяной Друбич в венке из цветов. Может, так режиссер уходил от навязанности бытия, возвращая ему каникулярную искренность в противовес навязшей даже юным талантам школярности? Как бы то ни было, но тонкость и зыбкость чувств и бытия, свойственная вообще-то больше ленфильмовцам (Авербаху и той же Асановой) вдруг прилетела и в Москву (вернее, в Подмосковье). Увы, но дальше пошла уже Асса, в которой прищемленность чувств оборачивается приколоченностью реалий... А так хочется вернуться в сто дней радостей, страданий, благородства и конфликтов юных сердец, что аж слеза наворачивается. И я совсем не шучу, несмотря на иронию. Лучше Сергей Александрович уже ничего и не снял.
«Сто дней после детства» — трагикомичная история о взрослении. Главный герой фильма — Митя Лопухин знакомится с окружающей его действительностью в советском пионерлагере и смотрит на мир детскими, но вскоре и юношескими глазами.
Отчётливо виден элемент советского трикстерства — протагонист чрезвычайно напоминает фигуру курьера из одноимённого фильма Шахназарова. У Лопухина тоже есть своеобразный взгляд на вещи и основное стремление: походить на более взрослого, чтобы отбить свою неразделённую любовь. Но если Остап Бендер и курьер Шахназарова имели за собой очевидный элемент трикстерства, то Митя Лопухин, скорее, отдаётся своей детской энергии, пытаясь достичь определённой цели — заставить девушку разделить симпатию. Плутовство чуждо персонажу, являясь неким временным инструментом для прагматической реализации своей задачи.
Неразделённая любовь неизменно приводит Митю к осознанию единичности данной ситуации — больше такого не будет. И он понимает, что нужно сохранить этот момент в себе, чтобы он хоть иногда напоминал о том, чего больше не будет никогда.
Фильм попадает своей художественной полнотой не только в молодежь, но и в тех, которые разменяли пятую тысячу дней после детства. Феномен этого фильма в том, что несмотря на то, что снят он художественно и поэтично, то ли за счет юмора и динамики, то ли ещё по каким-то причинам, фильм держит нынешнее поколение, живущее совсем в другом темпоритме! А это очень важно, ведь на сегодня трудно найти современный фильм с серьёзной моралью, рассчитанный на этот возраст. Парадокс современного кинематографа в том, что фильм с названием «14+» выходит с ограничением по возрасту 16+. При всем моем уважении к режиссеру Валерии Гай Германике, но, как показывает практика, можно говорить о неразделённой любви, не показывая насилие, кровавые бойни, мерзость и прочее, что нам сейчас вменяют как правду жизни. Хотелось бы, чтобы мои подрастающие дети ориентировались на «Сто дней после детства», а не на «Класс коррекции»!
P.S. Современные режиссеры, берите пример с Соловьева, Ростоцкого, Туманяна и т.д. Занимайте эту нишу - доброе кино для подростков! Так хочется гордится Российским кино, когда смотришь его с ребенком!
Подростковое кино, которое в отечественном кинематографе сегодня фактически отсутствует, никогда не было простым жанром, поэтому и в лучшие времена на него решались не часто и немногие.
В 1975 году Серебряного Медведя за режиссуру на Белинском фестивале получил Сергей Соловьев за фильм «Сто дней после детства». Сложно сравнивать его с чем-то: этот фильм, сегодня слегка подзабытый, стоит особняком. Тема, поднятая авторами (сценарий Александра Александрова и Сергея Соловьева), лишена какого-то взрослого снисхождения, намека на забавность. Это история перерождения, вылупления из скорлупы. Можно, наверное, смотреть на подростковые проблемы со стороны и с легкой улыбкой говорить о том, что это еще не проблемы, но ведь для взрослеющего человека сейчас ничего важнее нет, чем это противостояние миру. Поэтому интонация, выбранная для фильма, верна и с психологической точки зрения, и с эстетической.
Это честность режиссера и сценаристов нежно переплетается со стихами, строчками, цитатами и отрывками. Эта поэтичность – тоже яркая краска отрочества, возраста первого прикосновения к искусству, и от того, каким будет это прикосновение, многое зависит в другой, взрослой жизни. Герои фильма «Сто дней после детства» проживают последнее лето своего детства в пионерском лагере, расположившемся в живописной помещичьей усадьбе, они здесь не только дружат, влюбляются, разбивают сердца – свои и чужие, они еще и прикасаются к миру прекрасного. Во главе со своим вожатым Сережей (Сергей Шакуров) отряд ставит драму Лермонтова «Маскарад», представляя ее на сцене старинного театра, каждый из ребят находит себя в своем герое. В этом незамутненном восприятии искусства (вновь только через себя) есть какая-то мудрость, честность: здесь нет демагогии, рассуждений о каких-то «измах», ты просто живешь вместе с персонажем, если умеешь его понять.
Наверное, именно поэтому так важно, говоря об этом фильме, подчеркнуть актерскую составляющую: филигранные работы Нины Меньшиковой и Сергея Шакурова, настолько органичные, что кажутся порой безыскусными, ни на одну секунду не входят в диссонанс с дебютами Бориса Токарева (Митя Лопухин), Ирины Малышевой (Соня Загремухина), Андрея Звягна (Лебедев), но особая нота этого ансамбля – Татьяна Друбич в роли Лены Ерголиной. Во многом именно ей принадлежит ты самая поэтическая интонация всего фильма, или, вернее сказать, лирический мотив.
Фильм наполнен аллюзиями и ассоциациями, порой его хочется назвать «Митиной любовью», порой «Повестью о первой любви», и каждая из этих, этих ассоциаций, добавляет новую краску в наше восприятие фильма.
К режиссерскому чутью, пониманию психологии, драматургической деликатности и прочим составляющим фильма нужно прибавить еще что-то очень важное – память о себе, о том, как ты видел и слышал в четырнадцать лет, о том, каким представлялся мир и каким ты представлял себя (здесь появляется еще одна ассоциация: так хорошо «помнил» себя Сэлинджер). Без этой собственной истории отрочества не сбудется подростковый фильм, наверное, потому что он должен преломлять все происходящее через героя, который в этом возрасте все преломляет через себя. И нет другой формы познания, чем познание через себя – мучительное, терзающее, порой болезненное, но сладостное своей открытостью миру, и самим миром, который обретается подростком в после этого преображения.
