Никто не избавлен от нервных срывов, от внезапных перемен настроения. Любой добрейшей души человек в минуту может превратиться в лютого мизантропа. Близкие обижаются на него, уходят из дома, недоумевая и теряясь в поиске причин, превративших милого дедушку в злобного монстра. И лишь самые любящие и любимые знают, что в его глаз попал мельчайший осколок зеркала, которое разбили нерадивые ученики тролля. Каждый, кому попадал в глаз один из миллионов таких осколков, начинал видеть в окружающем только плохое.
Представьте размер катастрофы, если жертвой нечистой силы становится примерный семьянин и ответственный работник. Можно догадаться, каким был Павел Иванович Васин до, как он это называет, нервного стресса. Жена ласково зовет его «хомячком». Малолетняя внучка обращается к нему запросто – Паша и с удовольствием ездит с ним на рыбалку. Сослуживцам, и вышестоящим и подчиненным, нетрудно его не только уважать, но и любить. Посетители, не унижаясь, получают то, что просят. А Васин, ни много, ни мало, важный чиновник, ведающий квартирами и прочей недвижимостью.
Павел Иванович прекрасно знает человеческую природу. Его окружают обыкновенные люди, испорченные квартирным вопросом и привычкой сгибать спину перед начальством. Они готовы с оружием в руках защищать свой жалкий гараж. Удавиться в прямом смысле из-за неполученной квартиры. И вовсе их это не красит. Их желания не возносятся выше чужой жены или чужого рабочего места. А внутри черепа у них вместо мозга что-то вроде бампера от «Запорожца». Васин среди них как иезуит, яростный поборник веры. В наставлении грешников на путь истинный он, однако, забывает христианские заповеди. Ненавидит всей душой ближнего своего. Судит, не боясь оказаться судимым. Указывает на сучок в глазе другого, не замечая в своем – бревна.
Чтобы жить долго и счастливо, надо говорить людям то, что они хотят услышать. Поступать с ними так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой. Иначе своим змеиным языком в один день выроешь себе могилу, на которую будут плевать проходящие мимо. Всего сутки пребывает главный герой в грустной сказке. За столь короткий срок он успевает разругаться со всем миром и подойти к самому краю гробовой доски. Его не в силах спасти ни здравый смысл, ни забота близких, ни знаменитый психиатр. Даже если герою удалось бы переделать людей в законопослушных, высоконравственных граждан, его болезнь не исчезнет. Только самый любимый человечек знает способ лечения. Знает, потому что верит, что мертвую царевну пробудит лишь поцелуй влюбленного королевича. А стать прежним Паше и того проще.
Главный герой замахнулся на роль Чацкого наших дней. С той разницей, что он еще и наделен властью. Но горя от своего ума он тоже хлебнул немало. За тот отрезок жизни товарища Васина, что мы видим в фильме, настоящим он предстает только в конце, ненадолго. Мы не успеваем его полюбить таким – предельно вежливым, поющим дуэтом с внучкой, играющим Бетховена на фортепьяно. Павел Иванович с измененным сознанием, правдоруб и борец за справедливость, при всей своей несимпатичности, гораздо интереснее. Его доходящее до абсурдности поведение поучительно для любителей потиранить человечество, а также способно удовлетворить зрителя, желающего повеселиться. Даже в самой печальной своей ленте Данелия старается шутить, хотя юмор выходит мрачноватый.
«Слезы капали» - второй и последний фильм Данелии, где он своему любимому актеру и счастливому талисману, Евгению Леонову, доверил главную роль. Чаще Леонов, снимавшийся у Георгия Николаевича в каждом фильме с 1965 г. до смерти, играл эпизодических персонажей. Тандем режиссера, не способного поставить слабую картину, и актера, не умеющего халтурить на сцене и экране, не мог оказаться неудачным. Тем не менее, этот фильм, последовавший сразу за данелиевскими мега-шедеврами 70-х и предваривший сверхпопулярную «Кин-дза-дзу», странным образом оказался вне внимания широкого зрителя.
Этот фильм о том, что означает пробудиться из мира иллюзий в мир реальности, посмотреть на окружающую жизнь трезво. без лицемерия и лукавства.
Васин, после попадания осколка в глаз — начинает видеть все лицемерия окружающих его людей, их низменную сущность, фальшь, свинское состояние в котором живет общество, от чего и имеет такой уровень жизни. Прелюбодейку жену, эгоизм сына, алчность и сухую расчетливость невестки, тупую бездушность и отвращение к своей работе продавщицы в магазине, подлость и интриги своих сослуживцев ради карьеры и взяток, его бездуховность и моральное разложение, отчужденность людей друг от друга и их скотскую, рабскую пассивность перед властями.
Хотя, учитывая что фильм был снят в 1982 году, режиссер и представил сюжет как раз наоборот (как временное затмение, озлобленность человека, который своими слезами смывает зло в себе), но тем не менее ясно видно что это только для советской цензуры.
Всё - весь образный ряд, вся музыка, все актёры - всё моё, всё преисполнено тоской, покинутостью, одеревенением. Грусть и злость схватили человека за горло и ведут к гибели, в тупик, в тёмный лес, в вечность Кая-Каина.
Но оказалось - милые вы мои, дорогие, слава Богу - что надо только заплакать и запеть. И морок, маета, чудище лжи (виданное Данте в аду) пусть не исчезает совсем, но оказывается всё же призраком, пусть и загораживающим свет, но - право же, бессильным.
Такая нелепость, что вы его не смотрели, друзья, если не смотрели. И вы - такие друзья мои, если смотрели. Я люблю, понимаете, люблю. Не покидайте друг друга.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один... И разбитое зеркало...
Сергей Есенин
Картина «Слезы капали» в фильмографии живого классика отечественного кинематографа Георгия Данелии — далеко не самая известная, не разобранная на цитаты его работа, кинопритча о встрече с печалью, всенародная любовь к которой прошла стороной. Слишком пессимистической и мрачной она показалась партийному руководству советского кинопрома 1982 года, чтобы выпустить ее в широкий прокат на родине и экспортировать ее за рубеж. Да и действительно эта тревожная экзистенциальная драма, по стилистике близкая к артхаусу, балансирует на такой тонкой грани с трагедией, что вполне может ей стать в глазах зрителя-сотворца. «Настроение у меня тогда было такое» - пишет Данелия в своих воспоминаниях.
Невероятно грубо проецировать творческий замысел художника исключительно на исторический контекст, но все же ни один творец не живет вне своей эпохи и всегда говорит и о времени, и о себе. Новоявленные социальные реалии тех лет, отражаясь в картине Данелии, достаточно удачно консонируют со словами академика Сахарова «больное общество, в котором правят два принципа: «блат» (сленговое словечко, означающее «ты – мне, я – тебе») и житейская квазимудрость, выражающаяся словами – «стену лбом не прошибешь».
Прошедший земную жизнь далеко за половину чиновник строительного треста Павел Иванович Васин по воле сказочной случайности становится пожилым советским андерсоновским Каем с попавшим в глаз осколком волшебного зеркала, при взгляде через призму которого все хорошее и доброе исчезает, а все дурное видится в преувеличенном свете. Он внезапно начинает осознавать реальность под иным, непривычным углом: как все люди вокруг пытаются воспользоваться его возможностями в решении неизбывного квартирного вопроса — начиная от собственной невестки и заканчивая приятелем-однополчанином. Жена, сочиняющая стишок для провожаемого на пенсию старого начальника, подхалимствует новому шефу. Подруга семьи предлагает врача «по блату» в обмен на внеочередь в получении жилплощади. Из доброго семьянина, ласкового мужа, отца и дедушки, лояльного руководителя на службе и надежного друга Павел Иванович становится страдающей трагической фигурой, обвиняющей других в несовершенстве мира. Он разоблачает коварство и подлость ближних и дальних, теряя все и всех и, скитаясь по своеобразному городу Зеро, начинает судить и карать даже самых невинных и непричастных. Как жить в мире, где все окружающие — твои враги? Куда деться с этой душевной болью, несоизмеримой с осознанием порочности всего человечества? В омут, в петлю - куда же еще. Но омуты в фильме Данелии высыхают, а петли не выдерживают из-за ошибок в расчете подвесных нагрузок на потолок. Трагедия становится трагикомедией, безысходной, фарсовой, нелепой, и частью своей — театральной, с выходом и финальным поклоном. Если и выходить из такого страшного завихрения — то неизменным успокаивающим всю боль страдающего героя и затмевающим реальность хэппиэндом может стать только любовь. Любовь — к детской искренности и чистоте маленькой внучки и любовь-принятие не однозначных как плюс и минус, а обычных людей, просто людей такими как они есть.
В 1981 году не верящей слезам Москве поверил оскаровский комитет, а капающие слезы Данелии не заметил в следующем году, кажется, никто кроме Феллини. Хотя своеобразное внутреннее диссидентство в чем-то и роднит меньшовского Гошу с данелиевским героем Леонова, сама дисгармоничность роли «на разрыв», противоречащая привычному восприятию психофизики Евгения Леонова как милого, душевного и родного «Винни-пуха»- делает его героя уникальным. Возможно правда об амбивалентности человеческой натуры обнажилась в этом волшебном стекле, а возможно — депрессия и душевная мука героя: в кроваво-красном бликующем свете эпизодов и в сценах, где не слышно ни шагов ни посторонних звуков — лишь полная его оглушенность, глухота, немота на фоне залихватской ресторанной музыки — по Достоевскому ножницами отрезавшего себя от всех.
Слова покончившего с собой Геннадия Шпаликова, спетые самим Данелией — о друзьях и об их потере. Можно понять и принять всех людей в их несовершенстве, христианскими слезами оплакав свои и их грехи — житейской алчности и стяжательства, в этом бытовом замкнутом круге не обратив внимания на своевременную фильму трагедию войны в Афганистане. И в потере себя в этой современной сартровской тошноте могли бы помочь слезы, если бы все происходящее сейчас было детским капризом — и если бы все действующие лица современной трагедии сыграли на пианино «Лунную сонату», а потом поклонились и ушли.
Наверное, это самый непопулярный фильм Георгия Данелия. Все знают и любят «Я шагаю по Москве», «Мимино», «Осенний марафон», «Кин-дза-дза», но многие ли видели «Слёзы капали» даже сейчас, когда всё что угодно есть в свободном доступе? А в советское время и подавно: ленту сначала «положили на полку», потом всё-таки выпустили в прокат, но «вторым экраном», т.е. только на периферии и только на утренних сеансах.
Фильм не понравился никому, ни начальству, ни критикам, ни зрителям. И этому есть довольно очевидные причины. Данелия всегда отличался острым, точным социологическим анализом, но смягчал его доброй иронией и некоторой долей симпатии к своим героям, чем облегчал зрителю восприятие в целом безрадостной картины. Но здесь этого нет. В начальных титрах стоит определение «грустная сказка», но это намеренное лукавство, издевательская обманка, поскольку грусть подразумевает этакую лирическую меланхолию, эмоцию сродни ностальгии, обладающую определенной степенью «приятности». А здесь никакой грусти нет, а есть только беспощадный и совсем неутешительный диагноз.
В прологе говорится, что гл. герою в глаз попал осколок разбитого зеркала, из-за чего он начал видеть окружающее в искажённом свете, замечать только всё плохое. Но, если смотреть правде в глаза, то зритель видит, что он прав, что всё так и есть, что так мы и живём, и осколок этот введён лишь для отвода глаз. А видеть своё отражение в «кривом зеркале» злой сатиры — зрелище крайне неприятное. Новый, незамутненный взгляд на социальную реальность, делает жизнь героя невыносимой, а тот в свою очередь портит жизнь всем своим близким, знакомым и малознакомым людям. Он совершает самый тяжкий «грех» — нарушает негласный общественный договор, определённые социальные табу на то, что нельзя говорить и как нельзя поступать, а такое не прощается никогда и нигде.
По первоначальной задумке, ближе к финалу герой уже впадает в форменную паранойю и кончает жизнь самоубийством. Но в таком виде фильм наверняка зарубили бы уже на стадии сценария, поэтому, в угоду цензуре, концовку слегка смягчили, постаравшись, однако, избежать [выглядевшего бы совсем уж диким в данном случае], хэппи-энда. Авторы картины уже тогда, в 82 г., видели, куда «наш паровоз вперёд летит», и не испытывали ни малейших иллюзий ни насчёт тех, кто был у руля, ни насчёт тех, кто ставил палки в колёса.
Сюжетная условность о злом волшебнике и его зеркале, разбившимся на множество осколков не должна нас обманывать и уводить в сторону фантастики, сказки. Не так уж невероятно для взрослого человека, возвращающегося со службы стать 'злым' без помощи осколка чудесного зеркала, попавшего в глаз, осознать себя обездоленным и потребовать от самого себя и для себя - правды.
Главный герой этой характерной повести, чиновник Васин, осенним вечером вернулся домой с особым настроением. Под начальные титры он, сидя в трамвае, думал о чем-то своем, нам недоступном, пейзаж намеренно блеклый и даже бесцветный к этому располагал. Когда же переступил порог своей квартиры - правда начала выходить наружу. Волны 'злого волшебства' омыли домашних, ночью - прохожих, работницу гостиницы, интуриста (особенно понравившийся момент) и только недоуменно расступились перед нелепым героем как всегда неподражаемого Брондукова, который ловко воспитывал жену. Позднее сила обличения и злости столкнулась с советским бытом, породила несколько проходных сатирических случаев и пришла к идее саморазрушения.
Эффектный и сильный сюжет (вызывает только один вопрос: Данелия осознанно на эту роль выбрал 'добряка' по амплуа Евгения Леонова или просто сделал ставку на его мастерство и универсальность), сдобренный условностью с волшебным прологом и эпилогом, производит сильное впечатление. Чиновник Васин, как конь Атиллы, прикасаясь, губит всё вокруг, хотя использует такой сомнительный яд как неприглядная правда. Где-то он перегибает палку, где-то наслаждается страданиями людей, но по сути он в рамках формального поведения. К концу сам собой возникает вопрос: сколько человек может вынести истин, насколько крепким окажется под этим натиском и, наконец, насколько в обществе и в общении многое держится на мелкой и крупной лжи, на условности, на взимообязательствах. Эта круговая порука, сокрушаемая одним из членов общества, даёт сбой только до поры. Придя в себя она просто исторгает из себя 'слабое звено' и главный герой остается в одиночестве. Он становится настолько сильным, что объединяет весь свой круг общения на почве страха и ненависти к себе и создает впечатление собственной невменяемости. В этом месте он сближается с героем 'Записок из подполья'.
Но авторы не планировали живописать трагедию и, изрядно попугав зрителя, дали шанс герою выправить ситуацию, испытать катарсис и начать жизнь заново.
Несколько странным решением выглядит выбор актера на главную роль. Либо Данелия нарочно стремился 'сдобрить' центрального персонажа общей положительной харизмой Леонова, либо просто понадеялся на его выдающийся профессионализм. Теперь кажется, что не столь примелькавшийся (в комедиях и комедийных амплуа) актер мог бы обогатить образ, придать ему большую жесткость (сыграв на руку развязке) и держать зрителя в большем неведении относительно перспектив главного героя.
Теперь назначен к нам Тетерин
И каждый здесь, конечно, рад,
Давайте дружно мы теперя
Тетерю поцелуем в зад.
(импровизация Васина)
Самый депрессивный из фильмов Данелия, «Осенний марафон» и рядом не стоял. У Бузыкина хоть радость была от общения с любовницей, а у Васина – где «отдушина»? Он ведь даже солдатиков – стойких, оловянных – не коллекционирует.
В итоге почтенный шестидесятилетний глава семейства, муж, отец и дед, ответственный квартиросъемщик, средней руки коммунальный начальник в один прекрасный день, точнее – вечер, что называется «слетает с глузда». Ссорится со снохой, жену обзывает кикиморой, а придя следующим утром на работу, дает «принципиальную оценку» всем без исключения своим приятелям, коллегам, подчиненным и руководителям. Павел «Хомячок» Васин начинает, как нынче говорят, «жечь напалмом».
Трудно представить, кто бы мог сыграть эту роль лучше Евгения Леонова (разве что, в порядке бреда, Энтони Хопкинс?). Преимущество этого актера в том, что зрителя не нужно, лишний раз тратя дорогую пленку, убеждать: вообще-то Палываныч – добряк, мягкий и отзывчивый человек. Ласкового прозвища и магнитофонной записи грустной песенки вполне хватает. А так – да что мы, персонажей Леонова (завдетсадом Трошкин, медвежонок Пух) не знаем?! Просто сейчас с ним что-то случилось – полоса такая, с кем не бывает.
Лучше всех разгадывают его беду две девочки: дошкольница-внучка и не далеко ушедшая от детских лет героиня Ольги Машной. Надо, дедуля, поплакать.
Самый депрессивный из фильмов Данелия. Если всё у человека хорошо, «доброжелательные» друзья обычно предлагают ему съесть лимон. Либо пересмотреть «Слезы капали». Оба варианта одинаково полезны.
Существует легенда о волшебном зеркале, показывающем всё мерзкое и неприятное в человеке, которое тролли-продуманы таскали по миру, огорчая народ, пока не решили дойти с зеркалом до небес и не расхерачили его вдребезги. Осколки зеркала разлетелись по миру, и некоторым, бывает, попадают в глаз. Попал такой и доброму семьянину Павлу Ивановичу Васину, и начал Павел Иваныч видеть перед собой одно лишь дерьмо и козни. Нелегко живётся таким людям, но ещё хуже тем, кому приходится с ними контактировать.
Георгий Данелия редкий советский режиссёр, чья фильмография практически полностью является народной. Но «Слёзы капали» - редкий пример подзабытого зрителем фильма автора. И в принципе, неспроста. Ключевая особенность режиссёра Данелии - снимать комедии, где смех скорее просачивается сквозь слёзы, а в «Слёзах», как кажется, автор достигает дна меланхолии/горечи. Навеянный «Снежной королевой» недуг, поразивший героя, вроде бы приоткрывает ему глаза на действительность: повсеместное подхалимство, разгильдяйство, пьянство, выклянчивание, карьеризм и т.д., но вместе с тем заставляет творить страшные вещи, каждым своим словом подрывая здоровье окружающих. И ладно бы, если б Васин сплошь срывал покровы, говоря правду в лицо. Но лакмусовой бумажки, как и воина света из него не выходит. Словив осколок (впрочем это запросто мог быть и нервный срыв), Васин заставляет кривое богомерзкое зеркало отражаться вовнутрь, в недержании изрыгая на окружающих одни лишь помои, хамство и злословие. Зачастую, как кажется, совершенно неоправданное. Лишь бы больнее задеть. И нет, кажется, луча света в этом царстве безысходности. На экране фарсовая борьба неугомонного агрессора за снос гаражей, старое сгнившее барахло и куски мыла 40-летней давности. За кадром наигрывает то зловещее грузинское барокко, то пульсирующее даунтемпо, составившие бы прекрасный аккомпанемент фильму ужасов. Было бы жутко, если б не было слишком знакомо. Сценарий хоть и традиционно полон сатирического юмора, но и смех выходит как-то сквозь ахтунг. С одной стороны выписанный образ героя Леонова в «Слёзах» видится несколько преждевременным откликом Булычёва и Данелии на затянувшуюся эпоху застоя, но мысли от этого далеки и хочется сказать лишь одно. Действительно страшно становится тогда, когда подобные осколки не вымываются из людей никакими слезами.
-Ну вы то может быть с Венеры, но я не с Марса, чтобы давать Вам ручку, чтобы Вы ею написали, что я Вам ее не дала..
Изначально лента должна была быть совершенно другой. Должно было быть больше сказочной мистики. Каждый раз когда в действиях героев происходило нечто неприятное должны были показываться тролли. Я думаю, что именно у Данелии вполне могло бы получиться создать нечто на стыке драмы, сказки, иронии. Но вся эта линия была вырезана. Возможно недостаточный успех «Слезы капали» стал поводом для куда более смелого в творческих экспериментах кинофильма «Кин-дза-дза».
В конечной версии «Слезы капали» - грустная история о мужчине на грани нервного срыва. Он совершает шаг за шагом ряд необдуманных резких поступков. Скандалит, уходит из дома, ставит ультиматумы... Неспроста образ веревки с петлей будет его преследовать до тех пор, пока он не попробует уйти из этого мира. Просто так. От эмоциональной неустойчивости.
Лента в чем-то повторяет недавние успехи Данелии. Тут, как и в «Осенним марафоне» будет семейный конфликт, но герой не скатится до измен. Тут, как и в «Афоне» будет много инфантильного эгоизма, который и не за свои интересы, и против коллектива. Неспроста в финал ленты перекочует образ телеги, запряженной лошадью — одна из самых ярких метафор в «Афоне». Однако в этой сцене все пошло несколько дальше. На повозке не простой груз — одинокий рояль. А это уже парафраз к «Пяти легким пьесам» Боба Рэфелсона. Помните как вдохновенно Джек Николсон играл на рояле в грузовике? Позже с этим фильмом Данелия проведет пересечения и в ленте «Кин-дза-дза». Но об этом в соответствующей рецензии.
Но вернемся к «Слезы капали». Тут ровно такая же структура «дорожного трагикомического фильма» с множеством абсурдных ситуаций, как и в «Мимино», «Кин-дза-дза», «Паспорте». Тут Вам и одиноко стоящая в поле телефонная будка, и спор с продавщицей, которая отказалась продавать ручку, и разбитый лед на озере, и споры с руководителем... Тут многое решает визуал и филигранные цитаты, гениальная музыка Гии Канчели и фантастическая «Чикита-чикита-чикита-чикита-ча»...
Васину снятся странные человечки на фоне волшебного зеркала... Васин просыпается и смотрит на пустой стол с недоеденным батоном и флакон с таблетками. «Запорожец», берущий разгон и утопающий в луже... Все это идеальные по своей точности и проникновенности образы. В силу своей простоты и универсальности они доступны всем. А участие безусловного любимца публики Евгения Леонова в главной роли должно было сделать ленту очередным хитом Данелия. Но не сложилось.
Конечно лента получилась слишком мрачной, для баланса недоставало комических моментов. Впрочем, и этому есть объяснение. Данелия признавался, что фильм делали в непростой для него жизненный момент
Плакать иногда бывает полезно. Этот фильм об этом. А еще о грустном трамвае, в котором сидит грустный человек. То ли герой Евгения Леонова, то ли сам Евгений Леонов
Если бы 4 года назад мне показали 'Слёзы капали' Данелия (малоизвестный шедевр 82-го года), я бы стал добрее. А теперь: я только советую. Увидеть 'Слёзы капали', чтобы стать добрее. Или ещё добрее.
За друзей нужно держаться. И возвращать их, если они строят из себя взрослых и если они давно не плакали.
Сцена покупки шариковой ручки - это без комментариев. И так почти все сцены: дома, на работе. Ведь правда, очень напоминает нашу собственную жизнь. А ведь у нас в глазах вроде не осколки..
Редко снимаются фильмы о маленьком человеке. Еще реже зритель понимает, что маленький человек - это он сам, зритель
