«Субмарино» - один из видов пытки. Суть пытки заключается в том, что голову человека держат под водой до того момента, пока он не начнет задыхаться.
Не секрет, что в почете сейчас кино американское и западно-европейское. Этих фильмов, во-первых, снимается большинство, во-вторых там играют самые знаменитые актеры и актрисы, любящие поблестеть 'голливудской улыбкой', в-третьих, они отличаются наивысшим качеством, ну и наконец просто потому, что лишь небольшая часть этих кин действительно 'загружает'. Зритель ведь не любит, когда его пытаются загрузить. Зрителю можно дать немного поразмыслить, разбавив все это парой шуток, но так, чтобы потом человек ходил, замкнувшись в себе...Нет, такое кино определенно успеха не сыщет.
Томас Винтерберг рассказывает историю двух братьев, 'отбросов общества', если хотите: один из них - алкоголик, отсидевший срок; другой - отец-одиночка, балующийся наркотиками. Оба они живут в каком-то сером, северном городе N, при этом связи не поддерживая. У каждого свой путь, своя история, своя трагедия, но они связаны одним общим воспоминанием из детства, которое мистер Винтерберг и ставит во главу всех неудач, произошедших с двумя мужчинами.
Винтерберг снял фильм-трагедию личности так, чтобы ни у кого не осталось впечатления, что он смакует беды своих персонажей. Томас снимает настолько честно и открыто, искренне, что хочется думать, будто он сам прожил истории за этих братьев. Режиссер задумывается над каждой ситуацией, историей, которую он дает зрителю, и это очень подкупает. Подкупает то, что фильм снят без каких-то там масок, искусственных и натянутых улыбок, без вранья: если уж что-то случилось, то это действительно случилось. Никаких лишних счастливых мгновений, все веселье фильма расписано, словно порции хлеба по карточкам в послевоенном Ленинграде. Винтерберг не хочет давать ложных надежд. Если радость, то обязательно с привкусом горечи. Если солнце где-то и есть, то оно либо не выходит из-за горизонта, изредка поглаживая землю своими лучами, либо скрыто где-то далеко-далеко за тучами, не дающими светилу никак себя проявить.
Колоритность подобранных персонажей удивляет. Не знаю, сыграли ли бы эти роли голливудские ребята и кто на них бы пробовался. Может, Брэд Питт действительно осилил бы роль отца-одиночки, а какой-нибудьТомми Ли Джонс - бывшего зека, но почему-то кажется, что никто бы из них не сыграл лучше, чем те, чьи имена в главных ролях для многих любителей даже арт-хаусного кино ничего не значили до выхода этого фильма. Эти простые ребята, которых никто не знает, сыграли как будто в последний раз, как будто от этого фильма зависит их жизнь, черт, да они просто взяли и пересадили себе сердца своих персонажей! Затертого ощущения наигранности и фальши за фильм не проскочило, может, некая неловкость где-то в начале, а может смущение и небольшое стеснение перед камерой, но наигранности...Нет, что вы. Только не здесь.
Кто-то из отрицательных рецензентов говорил, что ни о какой пытке 'субмарино' идти речи и не может. Конечно же, это полный абсурд. Весь фильм герои мучаются, герои проживают черную полосу, выхода из которой совершенно не видится, героев пытают, жестко, цинично и совершенно не стесняясь. И делает это сама жизнь. Именно это - то страшное, что есть в 'Субмарино', именно это и призвано загрузить многих случайно (как я) или абсолютно осознанно посмотревших это кино. Только вот зритель не любит, когда его пытаются загрузить...
Зачем топтать мою любовь,
Ее и так почти не стало,
Я разбиваю руки в кровь,
Я не сошел с ума, так надо.
«Смысловые галлюцинации»
Это может показаться странным, противоестественным, притянутым за уши, но они действительно когда-то любили. А может, и теперь сохранили в своих похолодевших сердцах чувство. Два брата, два социальных дегенерата жили словно чужими жизнями, потому как их собственные так и остались в детской рядом с крохотным трупиком грудничка. Единственный раз за все время они оставили его без пригляда, захотели почувствовать себя взрослыми, крутыми и смелыми – вот и результат. Неизвестно, сколько раз эта картина всплывала перед глазами двух маргиналов, но очевидно, что регулярно. Иначе бы не дожили они до своих уже не юных лет в полном нежелании видеть друг друга. Пустота души и бездна сердца не привыкли отпускать своих гостей обратно в счастливое плавание по житейскому мелководью. Скорее уж обоим неудачникам дорога в идеальный сухопутный шторм.
Лента Винтерберга вышла в те времена, когда «Догма 95» уже совершила свой первый победный рейд. Подобно хорошо натасканной гончей, датский кинематографист чутко уловил возможность провозгласить новый манифест, свой собственный, без помощи друга Ларса. Декларация пожизненной несвободы вышла, что и говорить, опустошительной. «Субмарино» – не просто тяжелый для просмотра фильм. Эта картина валит один рекорд чернушности за другим, причем, что особенно интересно, не растрачивая характерной скандинавской сдержанности. Засранные серые улицы отвратительного города – по сути, тот же кимкидуковский могильник, разве что без реки под мостом. И находят двое отщепенцев не трофеи утопленников, а все новые неприятности. Самый удивительный парадокс прячется в осознании незлодейской сущности обоих парней. Хотя старший и отмотал срок за избиение какого-то индюка, но теперь он лишь запутавшийся, уставший от собственный жизни человек. Младший же, хоть и конченный наркоша и драгдилер, но любящий отец улыбчивого детсадовца. Винтерберг обходится без полноценного сравнения двух криминальных «кадров», каждому он выделяет равное время и каждого истязает «догматической» дыбой, раздувая под ней тлеющие угли. Бесконечно пессимистическая стилистика фильма отрицает какие-либо просветления, иначе не было бы здесь названия, пришедшего из лагерного мира.
Стремился к тому Винтерберг изначально, или такая аллюзия родилась сама собой, но имена действующих лиц заставляют обратиться к событиям гибели российской монархии. Старший из братьев по полному имени Николай. Как внешне, с густой окладистой бородой, так и по своей притягивающей невзгоды карме он – живое олицетворение краха. В безобидной ситуации он разносит собственную руку о телефонную будку, и этот безумный поступок – роспись в бессилии хоть на что-то повлиять. Его единственная любовь Анна, недалекий, сексуально озабоченный приятель Иван – такие же живые свидетельства устаревшей эпохи, давно уже отнимающей время у преемницы. Но проблема тут в том, что этой новой так и не появляется, ведь Винтерберг сосредотачивается на другом источнике морального самоуничтожения – младшем брате. Рябой наркоман, которому от автора не досталось даже имени – ходячая болезнь общества, породившего таких уродов. Если и есть робкое желание сочувствовать горе-родителю как жертве тяжелой детской травмы, то оно быстро улетучивается после оптовой закупки дури на материнское наследство. Нет, никакая любовь в таких условиях выжить не способна. Вместо этого, у Винтерберга царство экзекуции во всех ее разновидностях, и главная интрига, по сути, сводится к тому, как быстро наши джентльмены неудачи увидят мир в клеточку и попривествуют друзей в полосочку. Горькая ирония кроется в том, что подобная участь – далеко не самое худшее, что способен подарить этот инертный, бездушный, лишенный оптимизма мир.
Громко заявив о себе «Торжеством», датский трибун все время пытался показать себя разнообразным, но при этом одинаково вдумчивым автором. Выходило это у него, надо признать, далеко не всегда. Так и «Субмарино» растворяется в смердящей пелене проклятого города, населенного сплошь обреченными людьми. За весь фильм так и не нашлось ни одного человека, который мог хотя бы сказать: «у меня все хорошо». Получилось, что отправленные на большую дорогу социопаты долго брели в темноте, спотыкались, падали, бежали, и лишь время от времени оглядывались на окрики тех, кому они, несмотря ни на что, были нужны. Сугубо для порядка Винтерберг отвечает на повисшие в воздухе после трагического начала вопросы, но это происходит в тот момент, когда ничего изменить уже невозможно. Впрочем, это чувство трагической предопределенности воцаряется на экране почти сразу же, как становится ясно, чем дышат братья. И такой выбор автора принимаешь как должный, особенно в тот момент, когда уставший абсолютно ровный голос произносит в трубку: «раз, два, три – до свидания…» Ночь придет быстро в этот раз, только рассвета за ней уже не последует.
