- Ему я в задницу воткнул
И там два раза повернул
Свое оружье…
«Хмыри»

«Самый аморальный фильм в истории! Такого вы еще не видели! Шедевр независимого кинохоррора!» - так меня и остальных ротозеев зазывали на всяких форумах, киносайтах и вконтактах. Естественно, народ жадный до порномясища рванул на трекеры. Теперь вот и я докатился. Интересно ведь, тем более, что педвикия обещала еще и «мощный политический подтекст». А в итоге получилось что то, вроде игры, где нужно угадать под каким из трех стаканчиков фитюлька. Как говориться, следите за движениями.

Мужичок кустуричного типа обнимает жинку, поднимает сынку и устраивает ностальгические семйные просмотры старого, но крепкого порева с собой в главной роли. Одна из его бывших полноприводных соратниц вдруг предлагает ему тряхнуть всем, чем можно, за немеренное бабло, которое обещает подогнать бородач с креативными позывными Вукмир Вукмир. Подвох лишь в том, что актеру придется импровизировать, не ведая дальнейшего сюжета (а кому он нужен в скин-муви, так ведь?) Само собой, вскоре дно киноотстойника прорывает, мистер Вука-Вука начинает со страшной матерной силой альпачинить, AVN-пенсионер оказывается подопытной мартышкой и минут сорок мы наблюдаем картину кровавым маслом и кишками, с широкими мазками снаффа и некрофилии, яркими штрихами иррумации и инцестуальной педикации и глубоким, чувственным оттенком 'ньюборн-порн'.

Теперь попробуем выяснить, под каким стаканчиком у господина Срхмпчлджана ааавтомобиль.

Стаканчик первый – Фильм, как инвектива.

Спасоевич на каждом шагу трындел, что его фильм про «нашесвами» общество, ну, и название кина кагбэ намекает, что в куче этого gorna он замуровал провокационную аллегорию нынешней родины своей. Лады, пост-югославские заправилы пердолят нацию и заставляют сербов пердолить друг друга, и в общих чертах примерно тоже происходит в каждом уважающем себя государстве. Ну, не может государство себя уважать, если не дрючит ежеминутно собственное население в какое-нибудь из социальных интимных мест, уж так издревле повелось и то не особый секрет. Только почему этот срыватель покровов с собственного подсознания так упивается визуализацией комплекта «пытки-порно-трупаки», вместо того, чтобы грамотно расставить политические и социальные акценты? От памфлета здесь только какие то вялые намеки для галочки, чтобы потом брызгать слюной отчаянного патриота в лицо репортерам. К середине фильма режиссер и сам о них забывает, увлекшись неконтролируемым сублимированием собственных инстинктов. «Српски филм» по смысловой наполненности - это максимум сплэттер с дутыми амбициями. Под первым стаканчиком пусто, хотя при желании и на пустом месте можно разглядеть, что угодно.

Стаканчик второй – Фильм, как шок.

После неслабой рекламы и впечатляющего списка ярлыков типа «самый…», я действительно боялся смотреть эту картину. Первую половину фильма, где гайки постепенно закручиваются под крайне некомфортную музыку и тревожный видеоряд, я даже порывался выключить – думал, что не выдержу того, что увижу дальше. Воображение рисовало что то неопределенно и бесконечно жуткое. В этом и суть. Фильм то я досмотрел, даже глаза зажмуривать особо не пришлось. А суть в том, что воображать себе будущие ужасы оказалось гораздо страшнее, чем видеть их на экране. Именно поэтому Сара Полли в «Тайной жизни слов» одним негромким монологом уделывает весь спасоевический нарочитый эпатаж, заставляя зрительское сердце разрываться ужасом, обидой и гневом. Или Ханеке в «Забавных играх», давая нам лишь аудио-ряд насилия и, тем самым, превращая фильм в истинную пытку. Смотреть детище Срджана омерзительно, но не страшно. Это не будет кровавее, чем то, что гоняют в сотнях трэшовых грайндхаусов, и не будет возмутительнее и страшнее, чем чтение статьи про вполне, например, реального Головкина-Фишера в самой обычной «Википедии». Кстати, в Древнем Риме половина этих «ужасов» была нормой, а уж по сравнению с забавами Калигулы фантазии серба и вовсе выглядят детскими шалостями. И, главное, с определенного момента в эту невнятную пыточную порносвистопляску полностью перестаешь верить, а значит уходит сопереживание, а значит действительно зацепить душу фильм не в состоянии. Так что под вторым стаканчиком лишь горстка зловонной пыли.

Стаканчик третий и последний – Фильм, как фильм.

В чем же жемчужность этого, откровенно говоря, насквозь коммерческого мнимого андерграунда? Чем он якобы лучше менее известных сербоэкспериментов вроде «Жизни и смерти порнобанды»? Основа любой повествовательной ленты – сюжет. А тут этот самый сюжет, заявленный в первой половине хронометража, во второй рассыпается фонтанами крови и дерьма на отдельные мало связанные эпизоды. Актеры особо не запоминаются, окромя все того же психозлобного Вукмира (к слову, нередко светящего харизмой и в Голливуде). А когда на мозг и сердце надавить не получается, остается давить на глаза и уши. И вот это фильм делает качественно, во многом не уступая по техданным тем же «Мученицам», с которыми его модно сравнивать среди пубертанцев-фанатов МРААжести. Оператор с художником конфетят визуал, аккуратно заворачивая в него ид-блевотину постановщика, а откровенно стильный скребущий по нервам саундтрек и вовсе делает три четверти всего местного саспенса, сколько бы его тут не было. Ну, и еще одним крохотным крестиком в поле ноликов можно поставить юмор (вроде захватывания главгероем собственного члена в заложники), который здесь возникает внезапно, неуместно и оттого очень черно. Пожалуй, это и все, чем может похвастать «Сербский фильм», если не брать в расчет банальную притягательность для публики экранного спаривания, как такового. Короче говоря, под третьим стаканчиком оказывается выловленный из унитаза айпод. Он, конечно, высокотехнологичный и красивый, но на кой хрен вам айпод, если он смердит и не работает?

Слишком эпатажный, чтобы заставить о чем то задуматься и слишком лощенный и нарочитый, чтобы шокировать, «шедевр» Спасоевича тянет максимум на очередное развлечение в духе сериала «Пила» для любителей пощекотать двумя пальцами недра своей глотки. Шуму наделано много, а на поверку – всего лишь расчетливая экспортная работа с наклейкой «славянская чернуха».

Часто под грязной одеждой скрывается мудрость. Но не всегда.

Dixi.

'Сербский фильм', ни на минуту не задумываясь, можно назвать одним из самых провокационных и скандальных проектов за последние несколько лет, который вызвал вокруг себя множество споров относительно аморальности огромного количества его сцен. Таким образом, ныне существует два совершенно разных лагеря зрителей: сторонники того, что это кино снял озабоченный извращенец, а люди, позволяющие себе смотреть такое, ничем не лучше его и опозиционное движение, узревшее в 'Сербском фильме' отображение жестокой действительности, а также скрытую аллюзию на сложившуюся политическую ситуацию в Сербии. Я же, в свою очередь, не нашёл в фильме подтверждения ни первому, ни второму бытующим мнениям.

История кино знает уже немало примеров, когда зрители были шокированы откровенностью той или иной(Среди самых известных 'Калигула', 'Сало, или 120 дней Содома' и т.д.) картины, но все они не больше, чем эпатаж, к помощи которого прибегает режиссёр, чтоб его имя было у всех 'на языках'. Вот и теперь некий Срджан Спасоевич решил выйти на арену под названием 'Без цензуры', пугая не равнодушных к чужому горю зрителей садо-мазо порнографией. В чём 'Сербскому фильму' не откажешь, так это в наличии особо неприятных для человеческой психики сцен. Но не стоит доверять негодованию некоторых личностей относительно фигурирования в кадре изощрённых способов убийств, потому-что ничего такого, чего бы не было показано ранее в других представителях жанра, в картине практически нет.

Всё тоже море бутафорской крови, искусственные обезглавленные трупы и имитирующий побои грим, используемые в каждом уважающем себя 'мясном' триллере. Кто не обделил своим вниманием популярную франшизу 'Пила', потрясение от увиденного точно не испытает. Единственная цель, которую Срджану Спасоевичу удалось достигнуть - это периодически вызывать у смотрящего рвотные рефлексы. Как эпатировать публику? Ну конечно же обязательно нужно сделать упор на педофилию, инцест, некрофилию, гомосексуализм и прочие приятные людскому взору вещи. Проблема в том, что использование в фильме таких извращений должно быть хоть как-то оправданно, иначе это будет уже обычное порно. Режиссёр действовал по принципу - насилие ради насилия, забыв о смысловом содержании киноленты.

Если, к примеру, в 'Мученицах' и нашлось место кровавым пыткам, то они не нарушали законы нравственности и были следствием определённой мысли, которую Паскаль Ложье провёл через весь фильм. Сдесь же смысл один - вставлять в каждом предложение слово f*ck и поминутно показывать трах-тибидох. И вот во всём этом величественном бессмыслии лёгкого, но в то же время омерзительного порно кому-то удалось разглядеть тонкий намёк на беспокойства в Сербии? Чушь в самом первозданном её виде. И в чём же он заключается? Выстрелы спермой и член в глаз - это и есть то самое символическое воссоздание политических дебрий, в которых оказалось государство? Нет, это всего-навсего трэш: бессодержательный и дубовый.

Даже если рассматривать фильм с точки зрения обычного триллера, и не искать в нём какой-нибудь скрытой подоплёки, то весомых недостатков у него всё равно пруд пруди. В первую очередь, это ужасно затянутое начало. Не в том смысле, что оно скучное, а в том, что около часа разговоров о стойкой эрекции главного героя и сцен его ублажнения вряд ли способны нагнетать напряжённую атмосферу. И хоть в дальнейшем события развиваются в самом неожиданном ключе, а финал так вообще получился эмоционально тяжёлым, место саспенсу в картине никто так и не подыскал. Всего лишь примитивная 'мясорубка', задача которой преобрести популярность, а затем кануть в лету.

Это НЕ кино. Это эпатаж. Слабый триллер. Слабая драма. Я не шокирован и даже не удивлён увиденным. Это просто мерзко и пошло. Что самое смешное, Срджан Спасоевич снял трэш чистой воды, но нашлись люди, которые приняли его за искусство, нашли в нём какую-то глубину. Отсюда вывод: фильм для интеллектуалов и одарённых личностей.

5 из 10

P.S Самое лучшее в фильме - это его саундтрек

В какой бы форме ни проявлялась спекуляция, а мерзкий душок ей сопутствует всегда. Отождествлять собственные бесчинства с вражеской агрессией, итогом которой стало четвертование некогда единой Югославии – самый простой из возможных путей для некоторых эксплуататоров. Над Балканами и сейчас витает удушливое облако непрекращающихся конфликтов и кровавых столкновений, а благодаря косовской истории – будет витать и дальше. Но безумные завороты человеческой психики происходят по совсем другим причинам, нежели послевоенный синдром. Вряд ли найдется много выразителей мнения, что Срджана Спасоевича ждет слава его земляка Кустурицы или еще кого покруче. Но какое это имеет значение, если новоявленный теоретик оскорбленного общесербского сознания уже снял фильм на все иезуитские времена? Вся бутафорская кровь давно вылита, всех изувеченных манекенов успешно вывезли, и только память о «Сербском фильме» все никак не развеется над истерзанным полуостровом. Гениальный шизофреник или дешевый эксплуататор – кому что ближе, наверняка горячо поддерживает любые упоминания о «мощном политическом подтексте». Правильно делает, потому как без прилагательного «сербский» эта живодерская картина так и сгнила бы внутри какого-нибудь старого, всеми покинутого грайндхауса.

Мама, мы тяжело больны… Нет, мы сошли с ума… Все, все сошли с ума. Отнюдь. О безумии речи нет, и едва ли оно предполагалось режиссером изначально. Допускались совсем другие элементы «произведения», а именно: главный герой – гротескно-убогое изображение замученной войнами страны, и хозяин кровопускательного представления, изображающий из себя не то Мефистофеля, не то Воланда, а скорее самого Спасоевича. Следует отдать должное постановщику – настает знаменательный момент, он сбрасывает маску безобидного детского психолога и втирает оказавшемуся в его руках порноактеру истинную значимость экзотической ленты. Вещать за целую страну, руины которой стали ее главной достопримечательностью – шаг смелый, но не самый продуманный. При всей антипатии к господину Вукмиру, командующему съемками необычного порно, он до поры выглядит последовательным субъектом. Нагло вторгается мысль, а что если этот чернобородый дьявол отчасти прав, и война в Югославии – нечто совсем другое, чем схожие конфликты где-нибудь на Ближнем Востоке? По такой логике, вся первая половина фильма – планомерное исследование человеческого индивидуума, вышедшего в тираж и живущего лишь неумолимо тускнеющими воспоминаниями, как он был крут и в каких позах мог драть вечно голодных баб. Отлично, Срджан, сработал отменно! Да вот беда – не стоило включать видео с «новорожденным порно», даже в качестве крайнего метода воздействия.

Где-то по уходящей красной полосой линии горизонта прошла граница эпатажа и бессмысленного угара, за которую браво перемахнул Спасоевич. Злосчастный укол бычьей Виагры становится катализатором трэшевой мясорубки, не имеющей никакого отношения к искусству, тем более отчаянно-бунтарской направленности. Невезучий порноактер, что польстился на легкие деньги, похож не на балканский народ, а на простое уличное отребье, вроде тех, что попались ему однажды на дороге. С амнезией словно вонзается инъекция посттравматического умопомрачения, которое превращает человека в однофункциональное создание, с единственным действующим орудием, которое он сам, по иронии судьбы, берет в заложники. Не для того мать-природа одарила каждого мужчину детородным органом, чтобы превращать его в подобие раскаленного прута, отыскивающего любую подходящую по размеру дырку. Спасоевич быстро перестает видеть хоть какие-то рамки и лишь мучительно перебирает в памяти все известные ему виды сексуальных изуверств. Но тут славному балканскому парню не повезло – Тинто Брасс и Пьер Паоло Пазолини были до него, и их художества превзойти едва ли возможно, во всяком случае, при таком огрызке вместо сценария.

Там, где иссякает фантазия, и приходит столь любимый всякими авангардистами эпатаж. Автор сербской душегубки хотя бы потрудился найти колоритных исполнителей. Играть им особо нечего, зато одни дико глазами вращают, а другие налитые груди из декольте извлекают. Пожалуй, из Спасоевича мог бы выйти совсем не плохой последователь Пьера Вудмана, если бы не патологическая любовь к извращениям. Но это невозможно, как давно уже всем понятно. Квазипатриотические чувства, не проходящая в каждом члене боль и желание утвердить себя в качестве артхаусных дел умельца – превыше всего. Самое поразительное, что фильм по-своему состоялся, а его запоминающийся саундтрек заслуживает выведения в свободное плавание. Однако если соотнести события картины с ее контекстом, то наступает разочарование. Из сербского – тут только название и состав участников этого безобразия. По «замечательной» грайндхаусной традиции Спасоевич решил сходу стать и порнографом, и хоррормейкером, и саспенсонагнетателем. И пусть полным бездарем балканца называть нет оснований, но цели он достиг лишь одной – его имя запомнили навсегда.

По логике создателей этой залитой кровью, кишками и останками картины, каждый народ, ставший жертвой интернациональных разборок, имеет право на выдвижение своего Спасоевича. Логика конечно ущербная, но с какой-то позиции оправданная. Но есть один определяющий нюанс – тот самый политический контекст. В «Сербском фильме» он эпически преувеличен. И если сравнивать акты педофилии, некрофилии и махрового гомосексуализма с натовскими бомбардировками, то населению Афганистана, Вьетнама, Ирака, Ливии, и прочих обиженных стран следует срочно шерстить свои ряды на наличие кинематографически одаренных граждан. Политика – величайшая ложь на свете, об этом знали еще в девятнадцатом веке, следовательно, и использование ее – ничуть не более правдивое мероприятие, которое может прийти в голову человеку, отчаянно жаждущему славы. Закапываться в самые смердящие трясины трэша – вполне себе искусство, и Срджана Спасоевича с полным правом можно называть его адептом. Но это самая громкая характеристика, на которую наработал балканский нонконформист. О чем-то сверх лучше забыть, благо специфическую славу «Сербского фильма» перекрыть можно будет лишь после еще одной крупной войны, а на территории бывшей Югославии больше расчленять нечего.