Рифмо-музыкальная картина Юрия Мамина рассказывает простую и навязчиво-подвижную историю о молодом человеке Володе Смородине, который «халдейскими» ужимками ловит за хвост ту самую птицу удачи, которая, естественно, для него воплощается в виде... правильно, денег. Задумка режиссера изложить современную сатиру в стихах, на мой взгляд, так и остается задумкой, чем-то из разряда «не пришей кобыле хвост». Словечки из разряда «у Даля таких в словаре не найдёшь!» придают тексту вкус филатовского Федота-стрельца, только уж совсем, пардон, несвежего. Подводя итог по форме повествования, можно на самом деле ужаснуться. И вот от чего: ведь зритель (если кино конечно до него дойдет) расхватает реплики на крылатые выражения, и что самое ужасное: будет сыпать ими в трамваях, в очередях за колбасой и ещё Бог весть где.

Шаблонность эмоций главных действующих лиц не спасают даже такие динозавры как Басилашвили и Юрский, затесавшиеся в картину явно по большой дружбе с самим Маминым. Да ужаса примелькавшиеся образы «новых русских», которых после «Жмурок» в принципе можно не рассматривать как элемент актерской импровизации, по банальности могут сравниться разве что с образом главного героя. Что же касается главной женской роли – барышни Даши – то лично меня пугает частота появления в кадре и смакование (особенно сцена на мосту) Маминым нагой натуры собственной дочери! Несложно догадаться, что образ Даши в фильме нечто назидательно правдивое, честное, настоящее и ценное. А поэтому вполне логично и получается, что правда в нашей стране всенепременно должна быть не только голой, но и страшной!

Что-то говорить по картинке и вовсе не хочется. Безусловно, Мамин пытается удивить зрителя сказочными зверушками. Неужели после Чебурашки Успенского нам всю жизнь придется ваять персонажей подобного толка либо слизывать их у того же Лукаса? Но если мне, глядя на эти «пародии Босха», хочется плакать, то того же Дель Торро с его чудиками, думаю, разорвет от смеха на куски.

С идейностью тоже получилась накладка, на мой взгляд. Хотели снять интеллектуальное кино, но для широкой аудитории (уникально, что у нас в стране эти вещи взаимоисключающие). В итоге же получилось «ни вашим, ни нашим». Игра в смыслы и загадки для «интеллектуалов» смахивали на игру «Самый умный» и рассчитаны самое большее на эрудицию. Только уж совсем темный человек в наше время не поймет, что такое «чердак», почему именно на «чердаке» живут творческие друзья главного героя, ну и почему, собственно, герой во снах по этим самым чердакам-крышам гуляет и проваливается? Читать Юнга для этого тоже, впрочем, не обязательно. Весь фильм, пытаясь сочетать несочетаемое, режиссеру так и не удается добиться цельности картины: то тут, то там он делает шаг в сторону, оступается и возвращается назад. Всё это напоминает дискотеку в клубе сельской молодежи, где молодой тракторист Иван Твердохлебов пытается исполнить брейк, но после двух-трех куцапых телодвижений робко возвращается к любимому гопаку. Воссоздавая на экране фестиваль православно-буддийских и художественно-музыкальных искусств, режиссер так же, как и наш Ваня Твердохлебов, скатывается до банальной тоскливой песенки в исполнении собственной дочери (и это при том, что первое образование у Юрия Мамина музыкальное!), да ещё на фоне родного и любимого Питера.

Так о чем же фильм? Примерно после просмотра трети картины это становится очевидно, далее тебе это начинает надоедать, но вплоть до титров режиссер продолжает давить тебя одной и той же фабулой: «Не в деньгах счастье». Месседж суров как администрация Джоджа Буша: «Деньги – зло, настоящее искусство – свято!».

Умиляет, а потом уже пугает (все как у Вуди Аллена) подмена смыслов: лучше жрать щавель и сидеть на крыше, чем открывать рестораны и зарабатывать бабло (тут именно бабло, потому что деньги – это то, что получает Гена за свои шедевры). Я не хочу сказать, что это всё неправильно, но подобная однобокость наводит ту самую «древнерусскую тоску». Тут и кроется, считаю, одна из бед нашего современного кино – поразительное дутонирование окружающего нас мира. Либо медитируй и открывай третий глаз, либо грабь и совокупляйся как животное без любви. Ну вот почему у Манна Диллинджеру хочется аплодировать и плакать над его прострелянным лицом, хотя прекрасно понимаешь, что он вор, гангстер и совсем не святоша. И ведь дело тут не в персонажах, а в том, как их показать и как их «раскрасить».

Что по-настоящему меня раздражает в подобных сюжетах, так это возможность зрителю «поиграть в исусика». Вот, мол, какой Гаврилыч плохой, губит таланты, людей в лицо бьет. А потом выйти из кинотеатра, прийти домой, выпить чаю, уснуть, а утром проснуться и пойти на работу, чтобы рубить эту самую капусту, которая вчера была хуже Гитлера и Сталина вместе взятых. И радуешься потом, что вот ты, мол, не такой, не Абрамович, ты честный и культурный. Да только семья сытнее у тебя от твоей честности не станет, да и на щавель и кинзой, думается мне, ты тоже не перейдешь, а шашлычка захочешь.

Что же оставил Мамин молодому Вове Смородину под занавес фильма? Тут я вижу принципиально три пути, и все они, как это не удивительно, ведут не туда, где тепло и светит солнце. Остаться с воротилами бизнеса Володя конечно может, сделает себе стрижечку соответственную (иного атрибута «стяжателей» у нас в кинематографе, простите, не осталось) и будет жить, воспитывая детей, а после и внуков. Но мы-то с вами знаем, что это путь продажный и мерзкий, поэтому называть хэппи-эндом не будем. Вариант второй: уйти к милой троице (!!!) психов и открыть третий глаз. После просмотра, а уж тем более во время фильма этот вариант видится панацеей. Однако, задуматься над тем, а на что и где они будут жить, по-прежнему остается задачей архисложной, хотя вопрос очевиден и лежит на поверхности – в психушке за счёт государства, потому что только там у нас гении непродажные обитают. На самом деле хэппи-энд при втором раскладе возможен (я даже сознаюсь, надеялся, что тем дело и кончится) – все вместе наконец-таки падают с крыши.

Поэтому режиссер и дарит герою вариант номер три, очень русский на самом деле вариант: всю жизнь стараться не думать о белых обезьянах. Т.е. жалеть, раскаиваться и осознавать собственную ничтожность и мизерность в масштабах этого мира. Т.е. в реалиях нашей страны - спиться! Ну, или, выражаясь языком аллегорий самого Мамина, стоять на шатком канате между миром искусства и миром денег и лелеять свой третий глаз всё-таки открывший там, где у нормальных людей, уж простите, х...

Бармену Вове (Михаил Тарабукин) — не расстающемуся с жвачкой халдею — неведом стыд, знаки приличия и вообще хоть что-нибудь святое. От своего шефа Гаврилыча (Виктор Смирнов) — тоже халдея, но рангом повыше — он получает свёрток тысячерублёвых купюр, чтобы открыть своё дело. Дело должно быть открыто в Питере — что-то типа уютного ресторанчика с названием «Райский уголок» в подвале многоэтажки. Вова, предприимчивый как чёрт, сразу берёт с места в карьер, но на снятом для проживания чердаке того же дома, встречает компанию то ли сумасшедших, то ли, наоборот, просветлённых.

Эти же люди — эксгибиционистка Даша (Екатерина Ксеньева, чья героиня — женщина с тонко организованной натурой), художник-алкоголик Гена (Алексей Девотченко) и йог Ху-Пунь (Анвар Либабов) — постараются сделать из Вовы нормального человека (насколько нормальным может быть человек в представлении юродивых) с, по возможности, «третьим глазом». А чтобы открыть в себе «третий глаз» халдею нельзя думать о белых, как снег, обезьянах.

Третий глаз у главного героя, замечу сразу, всё-таки откроется. Хотя это и будет во сне, когда явь и вымысел перемешаются, что, в свою очередь, даст возможность режиссёру картины Юрию Мамину вволю оторваться на так любимой им территории абсурда (см. «Окно в Париж»).

Вообще Мамин (см. также «Фонтан» и «Бакенбарды») давненько пропал с больших экранов. Его предпоследний полнометражный фильм вышел 11 лет назад. И напомнил о себе маэстро лишь мельком в 2002 году, когда на телеканале СТС в вечернее время показывали сериал «Русские страшилки», где человек-аншлаг Юрий Гальцев и отчего-то косая Ксеньева расследовали аномальные явление на территории России по образцу «Икс-файлов» Криса Картера, правда, с поправкой на русскую самобытность.

Теперь вообще-то пора предупредить, что новый фильм Мамина (имеющий, кстати и второе название — «Лицо халдея») — это что-то с чем-то, как удачно проговаривается в трейлере к картине — поэзия и нерв. Причём на нервы зрителя проверяет как раз поэзия, поскольку диалоги, написанные Вячеславом Лейкиным, строятся по принципу трёхстопного амфибрахия, то есть, короче говоря, они в стихах: «– Это конец!.. Это крах!.. Никаких сомнений…/- Полный отпад! Фантастика! Ген, ты гений!/- Все побелить!.. Или нет, — наклеить обои!../- Это мотивы Босха, Брейгеля, Гойи!..».

«Не думай про белых обезьян» — эта сатира промышленных масштабов, где высмеивается лакейство, беспринципность, наживательство и отсутствие всякой духовности у человека (в частности, у халдеев). Причём подано это в такой душераздирающей форме, что высидеть «Обезьян» за раз невероятно сложно. И дело тут не в том, что подлость халдеев вызывает отвращение (хотя, конечно, вызывает), а в том, что эстетские методы, которыми пользуется Юрий Мамин, настолько невыносимо безвкусные, что выдержать их ой как не просто. Когда перепившего художника Гену, который по договорённости с Вовой в подвале должен был на стены нанести рисунки с едой, в отместку всё тот же Вова запирает всё в том же подвале, у художника случаются такие галлюцинации (графика и анимация — студия «Луноход»), что тут впору вспоминать даже не Босха, Брейгеля и Гойю, а мультфильм «Шрэк» (причём в самом его дешёвом варианте). Высмеивая лакеев, Мамин (важно заметить) в принципе не щадит и просветлённых (или всё-таки душевнобольных?), хотя как бы ставит их в альтернативу халдеем.

Не думать про «Не думай про белых обезьян» сложно: картина впечатывается в память с неотвратимостью плохого прогноза погоды на завтра. Но, если честно, особо в ней симпатизировать некому: бегущие от реальности не так уж лучше тех, кто корежит её. И это, возможно нечаянная, заслуга актёров, наверное, главное достоинство этой, по большому счёту неприятной, но, вне всяких сомнений, удивительной ленты.

А ведь хотел посмотреть 'Двенадцать обезьян'. Но в поисковик, естественно, вбил второе слово. И выдал мне поисковик фильм 'Не думай про белых обезьян'. 'Интересно, - подумал я. - Надо посмотреть'.

И ведь не поленился товарищ Лейкин расписывать все это в стихах! Да еще с такими оригинальными рифмами типа 'халдея-балдея'. Я бы до такой рифмы ну никогда бы не додумался.

Насчет актерской игры и говорить нечего. Еще Эльдар Рязанов говорил, что употребление поэзии для изображения жизни совершенно нежизненно. Что он и пытался исправить при работе над 'Гусарской балладой'. У него это получилось, у Мамина нет. И актерские работы, как следствие, абсолютно нежизнены.

Фильм, вообще, получился какой-то некрасивый. И иногда обнажающаяся женщина его совершенно не красит.

Из фильма я извлек два интересных момента. Первый - это уже упомянутая стихотворность сценария. Если все это излагать в прозе, было бы совсем неинтересно. Второй - это притча в начале фильма, собственно давшая ему название. Вот если бы фильм сократить до этой притчи, получилась бы интересная короткометражка.

А так - очень скучный фильм. Настолько скучный, что весь отзыв написан на основе первых 30 минут фильма. Желание прекратить просмотр появилось еще на 20-й, но на 10 минут мне удалось его победить. То, что я отслеживал время фильма тоже говорит о том, насколько 'заинтересовал' меня этот фильм.

Не думай про белых обезьян. Ха, и не собираюсь. Вот отзыв допишу, и вылетит у меня этот фильм из головы. В 'Окно в Париж' - пролетать фанерой.

1 из 10