Последняя на сегодняшний день киноработа Юрия Мамина выдержана в его традициях мастера сатиры и фантасмагории. Фильм, где форма превалирует над содержанием, абсурд над разумом, а фантазия над достоверностью, определённо понравится не всем. И тем не менее это не «Окно в Париж», и уж точно не «Фонтан». Время другое.

А какое время-то? На самом деле вопрос нешуточный. С одной стороны, Мамин – режиссёр, выросший на классических основах, но именно выросший – из них – и создавший свой кинематографический мир, но неизменно стоящий на позициях добра, справедливости, чести. С другой – эра халдеев, где мздоимство и лицемерие одерживают победу над порядочностью и духовной наполненностью. И проблема в том, что ни режиссёр до конца не понял «прикола» времени – чтобы быть убедительнее, ни время не смогло на все сто прочувствовать, какова основная идея.

Потому-то, наверное, и надо смотреть этот фильм как притчу, сказку, былину, если хотите. И на это жирненько указывают нам стихи. Понятно, что, если бы всё рассказывалось в лоб, риск неудачи был бы велик. Хотя нельзя сказать, что стихи спасают. Они, скорее, расслабляют и развлекают.

Тяжело не думать про белых обезьян, когда раньше не думал, а тут тебе дали такой строгий наказ. Тяжело, наверное, жить на свете, когда третий глаз открывается в. .. ну, скажем, том месте, которое Вова стыдливо прикрывает. И уж точно нелегко обитать в среде халдеев, которым ни «Преисподняя», ни художества не нужны.

Надо сказать, что несмотря на несколько невнятное раскрытие сюжета, актёры сыграли неплохо. Хотя некоторые режиссёрские решения, откровенно говоря, шокируют. Речь не только о обнажённой натуре Катерины Ксеньевой, но и об откровенной коррупционности пожарных. Действительно, кто платит, в пользу того шланги и работают.

Посмотреть стоит. Может быть, даже не один раз. Но маминская сатира XIX века, увы, не для тех, кто думает про белых обезьян.

7 из 10

Очень странное произведение искусства – не знаю, как иначе можно назвать. Фильм, полностью состоящий из стихов – это что-то новенькое. Вызывает огромное восхищение проделанная работа сценаристов, потому что говорят здесь много и разнообразно. И все – стихами!

Каким бы ни был сюжет этой картины, форма в данном случае важнее. Фильм снят о фальши мира – нашего мира – и любых абсолютно его представителей. Фальшивое здесь все: и обычные люди, и псевдопросвещенная интеллигенция. Все доводится до абсурда, а произносимые стихи – отличный прием. Просвещенные сбежали из сумасшедшего дома, пьют до появления белых обезьян в глазах, а гениальность их – таких близких к природе – приводит к очень своеобразным рисункам на стенах подвала, весьма далеким от представлений о свете вообще. Обычный наш герой Вова прост до рези в глазах: пронырлив, грубоват и пошловат, но и природен от и до. Крутящий им миллионер мало того, что орудует свалкой, являющейся своеобразной метафорой современного мира, но и стереотипен – полон, зол, не слишком умен, а дочка его – типичная фифа в розовом со светлыми волосами и общей похожестью на куклу Барби. Получается своеобразное сопоставление как бы интеллигенции с «приветом» - грубоватой, не очень приятной – и вот такого как бы гламурного общества, пахнущего жевательной резинкой вперемешку с мусором.

Трактир, вокруг которого крутится сюжет, получается у Вовы местом странным, весьма оригинальным, но оформленным с точки зрения профессионализма в стиле детсадовского утренника или спектакля заштатного провинциального театра: чтобы дорого-богато, но с условным пластиковым тазиком в углу и тряпками на стенах. Фальшь. Идея есть, а мастерства и профессионализма не хватает. Как сей шедевр рождается, само по себе тоже шедевр. Искусство, говорите? Ну нет, воплощение пьяных бредней. Неплохая насмешка, особенно на фоне появившегося ранее в сюжете музея.

В целом, относительно стройное до некоторого момента повествование переходит эту грань и начинает казаться то сном, то реальностью Вовы. Что здесь правда и что ложь – не слишком ясно. Скорее, все похоже на сон из-за фальши, сопровождающей буквально каждый кадр, но где тогда точка отсчета? Авторы переодевают Вову, меняют его кадр за кадром, и в какой момент мы видим его настоящего – не ясно. Он и сам, кажется, в каждый конкретный момент не знает правду о себе и других, а уж мы – тем более.

Любовной линии в полном смысле слова в картине просто нет. Есть, скорее, природа, которой так хочет подчиниться один и к которой он хочет склонить другую. Здесь много какого-то природного бесстыдства, отчаянного бесстыдства, то появляющегося, то уходящего. Я бы не сказала, что здесь есть хоть что-то романтическое, скорее, все, что может таковым быть, показано настолько неприглядно по-животному, что становится обыденно. Очевидно желание показать, что человек – тоже животное, только одетый в одежду, которая частью человека не является.

У названия картины есть подзаголовок – «Лицо халдея». Вокруг этой фразы, собственно, все и завязано. Халдей, видимо, наш Вова, который себя большую часть фильма так и ведет. Поначалу, может, фраза порождает в нем раздумье, но сказать, чтобы она заставляла его меняться или долго комплексовать – нет… В его поведении мы видим предприимчивого человека: от и до, а это те качества, которыми современный человек в определенной степени привык восхищаться. Почему тогда халдей? Потому что имеет место полное отсутствие уважения как к другим, так и к себе. Когда Вова пытается воспользоваться ситуацией с появившейся в его жизни троицей, с одной стороны, он хочет сэкономить, а с другой - переходит к типу мышления «и так сойдет». Все тяп-ляп, зато дешево. В этом и разница: сейчас, но быстро и как-нибудь, а не продуманно и качественно. Пожалуй, даже финал об этом.

А вот белые обезьяны – это произвольно взятая присказка. В фильме есть стремление к какому-то издевательству над философией, и обезьяны – ее часть. Они не играют существенной роли в сюжете, хотя с ними можно ассоциировать троицу интеллигентов, наверное. Философия здесь – псевдо, скорее, какая-то вера во все хорошее против всего плохого, а ближе к финалу вся философия тоже разлетается на куски, как и ее проводники. Отсылки к китайцам или кому-то еще – не более чем стилизация. Все фальшь. Даже философия фальшь. А что настоящее? Самое обычное чувство дружбы между людьми, вне зависимости от их характеров и исповедуемых учений.

Очень своеобразно и оригинально. Смешно? Нет. Для задумчивости тоже не очень подходит. Но оригинально. Забавно. Такая усмешка в сторону всего «тяп-ляп», всего псевдогениального, всего псевдоискусства. Любопытно.

6 из 10

Фильм, где форма однозначно превалирует над содержанием. Два часа текста в стихах. Сказал бы мне кто об этом заранее, подумала бы тяжеловато будет смотреть. А не зная, сначала показалось забавным, а потом я вообще забыла что со мной не прозой говорят.

Фильм снят по мотивам новеллы Альберто Моравиа 'Лицо халдея', которая там периодически мелькает в кадре. Да и чувствуется в фильме дух Италии. Очевидно Мамин поклонник шутовской итальянской комедии и пьес Карло Гоцци. В этом фильме много гротеска и какой-то карнавальности.

Такой любопытный киновинегрет в стиле фьюжн воплотил режиссер на экране. Объединил поэзию, компьютерную графику, танец, живопись, городскую сатиру и философию, и все это под обилие интересно подобранной музыки. Да еще с постоянным перемещение героев с крыши в подвал и обратно и с редким попаданием во вне (контакты с миром).К форме никаких претензий. Интересно действительно.

А вот содержание хромает. Снова выбор. Возвышенное или земное. И возвышенное тут настолько возвысилось, что питается лишь травой, ни в чем не нуждается, оно абсолютно альтруистично, и каждый день для него в радость. Но оно всегда заканчивает существование в дурдоме, ведь понять Возвышенное никто не может. А Земное настолько примитивно, и жадно, и прожорливо, и не образовано, и лишено понимания прекрасного, что нет у него надежды на эволюцию. Главный герой Вова застревает где-то посередине и обречен существовать с белыми обезьянами. Ибо он понимает как оно прекрасно Возвышенное, но и отказаться от Земного он не в силах.

Я понимаю, что это гротеск, но все же это чрезмерно упрощенная позиция. Так выбор не стоит и никогда стоять не будет, более того, и не должен так стоять. Возвышенное и земное всегда будут притягиваться друг к другу, и взаимно обогащать друг друга. Не стоит их так демонстративно разводить их по противоположным углам.

А если уж провозглашать то, что Возвышенное свято, а Земное -низменно, так Мамину самому надо было бы стать первым адептом своей теории. Например, не стоило обращаться к зрителям с плачем об уплывшей прибыли от картины по вине пиратов, надо ж быть выше этого сняв такое кино. Да и дочку свою зачем снимать? К чему она там к месту и не к месту сверкает своими обнаженными прелестями и еще и поет, хотя вокальные данные у нее слабейшие. Зачем этот семейный подряд? Лицемерием попахивает. А я это не люблю.

Итого: форменные плюсы поглотили содержательные минусы. Получаем эмоциональный ноль и нейтральную рецензию.

7 из 10

Думать о себе, что ты грешник — омрачение. Не меньшее омрачение думать о себе, что ты праведник. Выход? Не думать о себе никак, ибо никакого 'я' не существует. Именно об этом (как один из планов) — притча, вынесенная в пролог («Не думай о белой обезьяне»).

Притча вполне подходит замыслу картины, но она, к сожалению, профанируется вследствие очень неудачного, по моим ощущениям, воплощения.

Положительных героев в фильме нет, хотя ими должны быть Художник (Творец), Любовь (Чувство) и Мудрость (Истина).

Художник (Гена) считает себя гением (уже диагноз).

Любовь (Даша) вместо того, чтобы привести в чувство Художника, который наяву видит все прелести ада а-ля Босх, восторгается его творениями, и все два часа истерически обличает 'быдло', себя считает натурой тонкой, одухотворённой, возвышенной. Естественно у зрителя ТАКАЯ Даша симпатии вызвать не может. Плюс это непонятное заигрывание режиссёра с обнажённым телом собственной дочери (смотреть на которое, кстати, крайне неприятно).

Мудрость (Ху-Пунь) справедливость восстанавливает насилием. Почему в таком аксепте надо считать её мудростью — потому что похожа на Ганди?

Ганди (это я авторам картины) использовал другие методы, и, между прочим, спас Индию от затяжной гражданской войны. А у вас получается, что «Добро должно быть с кулаками».

А замысел хороший...

Игра актёров... Да не обидятся на меня создатели фильма — люди работали, старались. Но знаете, не надо играть. Тем более то, что в актёре нет. Чистоту нельзя сыграть. Она либо есть, либо её нет, и никакие интонации, мимика, жесты её не передадут. Одри Хепберн не играла. Она была собой — воплощённая Чистота.

Любовь должна играть актриса, в которой Любовь есть. У актрисы есть много отвращения и неприязни к людям, которых она считает ниже себя.