«Гололед», режиссерский дебют критика Михаила Брашинского, для первого знакомства надо смотреть как минимум два раза подряд. Как минимум.
Есть фильмы, авторам которых считаю себя вправе грубить в лицо. Как раз тот случай. Не лично Мише Брашинскому, моему старому знакомцу и интересному критику, а именно автору «Гололеда». За грубость прошу прощения.
Кажется, увлеченность Михаила Брашинского стилистикой изображения парализует его зрение, слух и другие органы чувств.
… С интерпретациями лучше завязать, поскольку «Гололед» — редкий пример дикого, иррационального, чувственного изображения, заряженного при этом мощным потенциалом для любого, кто вознамерится его трактовать. Скользкий фильм, одним словом.
Москва Брашинского — зыбкая галлюцинация, движущаяся на грубоватой соляре неврозов и денег. Своеобразный вечный двигатель, смысл которого — чистое вращение.
Фильм Брашинского истеричен, с виду — весь стремление, по сути — топчется на месте. Это концентрат Москвы, ее эссенция, год, сжатый до флакона в час с небольшим. Его трудно вынести людям, не тренированным жизнью — гонкой по замкнутому кругу Садового кольца.
