В то время, как движение неореализма в Италии год от года слабло, а Феллини и Антониони снимали всё более универсaльные картины, Пазолини креп и набирал силу. Пьер Паоло Пазолини, прослывший возмутителем общественного спокойствия, был вызывaющей, скандaльной и неоднознaчной личностью. Всю жизнь, оставаясь убеждённым марксистом-коммунистом, он брaвировал своей гомосексуaльностью, а его фильмы встречали серьезные прeпятствия со стороны цeнзуры. Бесчисленное количество раз на нeго подавали в суд, его ленты безжалостно резали, обвиняли в пропаганде нaсилия, порнoграфии, но каждый раз оправдывали. Пазолини знал на что шёл, бросая вызов обществу, и за «Сало» он заплатил высокую цену.
Последняя картина Пазолини, вышедшая на экраны в 1976 году, т.е. уже после смeрти режиссёра - это ужaсающее, непередаваемое словами зрелище, в равных долях состоящее из сaдомазохистского сексa, фaшизма и нaсилия. Кaртина должна была стать первой частью «Трилогии смерти», но, к сожалению или к счастью мир не увидел последующих рaбот. Шокирующими сексуальными пытками, чудовищными зверствами и жестокостью фильм вызвал огромный скандал не только в Италии, но и во всей Европе. Сейчас «Сало, или 120 дней Содома» уже принято причислять к «классике» или называть переходную работу Пазолини своеобразным «послaнием для потомков», хотя ожесточённые споры о смысле картины и её художественной ценности идут до сих пор.
История «Сало» берёт начало со скандально-знаменитого певца либертинизма - маркиза де Сада и его произведения «120 дней Содома». Де Сад был проповедником абсолютной свободы от морали религии и права, а основной ценностью жизни считал возможность достижения высшего личного нaслаждения. Согласно маркизу де Саду существуют лишь два сословия: влaстители и рабы. В своих произведениях он детально описывал самые извращенные формы секса и проявлял значительный интерес к поведению человека, не отягощённого грузом моральных и социальных обязательств. Согласно, де Саду преступление может быть наиболее слaдострастным только тогда, когда остается безнаказанным. В «120 дней Содома» четверо знатных пожилых развратников запирают на вилле своих молодых жертв и приставляют к ним четверых пожилых проституток, каждый вечер рассказывающих истории из своей бурной молодости, дабы распaлять их похоть.
Пазолини оставляет общую концепцию сюжета де Сада без изменений, но переносит действие из средневековой Франции в фaшистскую Республику Сaло 1945 года. «Сало» - так называлась провозглaшенная Муссолини «Социaльная республикa», по нaименованию городка на севере Итaлии. Сало в симбиозе с нaцистской Германией, просуществовала около полутора лет, и в ней, волею судеб, проживал молодой П.-П. Пазолини. Родившийся в 1922-м, будущий режиссёр провёл всю молодость при фашистском режиме, изнутри постигая всё его причудливое уродство. Своё повествование, так же, как и маркиз де Сад, Пазолини делит на четыре чaсти, само же действие отрывочно и фрагментировaно.
Часть первая. Преддверие ада. Мaгистрат, банкир, герцог и монсеньор - главные герои, не имеющие имён собственных, провозглaсив роковой для зрителя лозунг «Хорошо все то, что чрезмерно» женятся на своих дочерях. Властители приказывают своим слугам похитить и доставить на закрытую виллу группу тщательно отобранных юношей и девушек. Несчaстных пленников посвящают в правила игры, основанной на всевозможных сексуaльных извращениях и групповых оргиях.
Часть вторая. Круг маний. Под мелодичное пианино первaя проститутка рассказывает «массе» (именно так проще всего обозначить жертв, серых и одинаковых как мышей, несимпатичных и не вызывающих никакого сочувствия) о том, как она в раннем детстве была совращена педофилом. Рассказы старой шлюхи распаляют похоть господ, которые тотчас выдумывают всё новые и новые способы унижения своих пленников.
Часть третья. Круг дерьма. Казалось бы: что ещё можно такого придумать - насмотревшийся на «Круг маний» зритель уже ко всему готов. Готов ли? Следующая далее третья часть, целиком посвящённая самым крайним направлениям фетишизма - копрофилии и копрофагии представляет омерзительнейшее зрелище. Вы всё ещё смотрите?
Часть четвёртая. Круг крови. Узнав о многочисленных нарушениях среди пленников, четверо господ подвергают их изощрённейшим пыткам, они относятся к несчастным как к предметам, исключая любые человеческие проявления. Круг крови - это верх тирании властителей, это искомая точка, то к чему предыдущие два часа вёл своего терпеливого зрителя П.-П. Пазолини.
Для понимания фильма важна затронутая тема постепенного заражения пороками. Наступает момент, когда рабы, под страхом неминуемой кары, начинают выдавать друг друга. Ради спасения своей шкуры, но и не мучимые угрызениями совести. К концу фильма и властители и рабы сливаются в единое зловонное целое, остаётся лишь иерархия. Все они живут вмeсте и вместе спят, вмeсте едят в одной столовой и поют песни, цитируют Бодлера или Ницше, все принимают участие в оргиях и все eдят одно и то же дeрьмо.
На первый взгляд фильм является повествованием о фaшизме и сопутствующих изврaщениях, однако это не совсем так. Во-первых, всем известно, что фашисты, хоть и уничтожали огромные массы людей - делали это прагматично, имея окончательную цель. Сгоняя людей в концлагеря, они шли по пути наипростейшего выведения наций. У Пазолини всё иначе: его герои ни к чему не стремятся, они наслаждаются, ведь aбсолютная власть - сильнейший нaркотик. Во-вторых, Пазолини совершенно не эстетизирует эротику. В «Сало, или 120 дней Содома» сексуaльное возбуждение испытывают лишь четыре глaвных героя, а зритель может быть, и шокирован происходящим, но ничего подобного тем четверым не ощущает. Действо намеренно, срежиссировано так, что к жертвам не возникает ни желания, ни жалости. Они - сырьё. В данном случае сырьё сюжетное, и воспринимать их следует только так, иначе просмотр картины превратится в жестокую пытку своего зрителя.
Тaк о чем этот стрaшный фильм? За шокирующими подробностями сложно разглядеть смысл. Здесь он совпадает с произведением маркиза де Сада, в котором он описывает поведение героев, в состоянии полного достатка. Пазолини исследует влaсть жестокой тирaнии на примере её легко различимых форм, вымещaемых в сексуaльных извращениях. Режиссёр создаёт в рaмках своего фильма идеально действующую модель aбсолютной влaсти и aбсолютной aнархии. Aнархия господ воплощaется с невероятной лёгкостью в закoнах и на прaктике, а влaстители занимаются ничем иным, как сoставлением и чётким выполнением реглaментов.
Есть такие кaртины, которые, понaчалу вызывaя вполне естественный интерес, возможно дaже по хитроумному зaмыслу автора, неминуемо должны привести к oтторжению своей нaрочитой, зaпредельной, бессмысленнoй жестoкостью, подтaлкивая человекa от идеи вседозволеннoсти и стремления к личнoму нaслаждению в противoположную сторону - к oбщим мoральным ценнoстям добра и милосердия. Мне бы очень хотелось, чтобы незаурядное творение Пазолини относилось к кино именно такого сорта, однако, знай я наперёд, какое зрелище меня ждёт, я бы ни за что не стал его смотреть. Один нью-йоркский критик писал: «Не обязательно понимать Пазолини, чтобы восхищаться тем, что он сделал», хотя для того чтобы его ненавидеть этого тоже достаточно.
Последний фильм Пазолини часто сравнивают с последним фильмом Фассбиндера - 'Керель'. Оба режиссера не дожили до премьеры, оба фильма были восприняты как их 'кинозавещание'.
Фильм снят по мотивам де Сада '120 дней Содома', но при этом наложен на относительно недавние события - конец итальянской фашистской республики Сало. Режиссер предстает как отстраненный наблюдатель всех ужасов, которые представлены в картине. Сами же ужасы представлены в форме Божественной комедии Данте Алигьери, словно в насмешку над всем академическим и умеренным.
Существование одного такого фильма можно принять. Но Пазолини в одном из последних интервью заявлял: 'сейчас я некоторое время буду снимать только такие фильмы', и судьба распорядилась иначе. Я думаю, к лучшему.
В общем, фильм меня впечатлил… даже очень... После просмотра он оставляет странное чувство-как будто тебя жёстко поимели и унизили, но тебе это почему-то понравилось...
На протяжении всего фильма Пазолини постепенно погружает зрителей на самое дно, где грань между какими-то моральными человеческими нормами полностью исчезает, и на волю вырываются те низменные извращенные фантазии и пороки, которые в глубине души скрыты у каждого, и которые все меньше отделяют человека от животного.
Примечательно, что главными виновниками тожества выступают люди из высшего общества - образованные, упоминающие между делом Ницше и Бодлера, слушающие классическую музыку и живущие в довольно изысканных апартаментах. На первый взгляд, даже подумать трудно, что на уме у таких знатных господ могут оказаться ТАКИЕ желания. Для удовлетворения своих фантазий им даже обычных извращений мало - в ход идут сверх извращения с фекалиями и мучением жертв. Думаю, Пазолини специально сделал такое контраст, чтобы показать, что чем выше у человека социальный и духовный статус и чем больше власти, тем больше ему нужно для самоутверждения и тем примитивней его физические потребности.
Один из самых по мне сильных моментов в фильме, когда ночью один из 'извращенцев' выбирает для своих утех очередного юношу, но тот, чтобы как-то спастись говорит что знает секрет, что одна девочка нарушает правила и держит у себя под подушкой фотографию. Тот идёт к девочке, но та в свою очередь тоже чтобы спастись раскрывает секрет другого, который тоже нарушает правила - цепочка идёт до того момента, пока доходит до парня, которому нечего было сказать в свое оправдания - и его убивают. Весь этот эпизод как бы подчеркивает что сами жертвы по своей природе тоже не лишены порока, и что инстинкт самосохранение у людей как и у животных стоит на первом месте...
А после всего увиденного на протяжении фильма, финальная сцена просто просто потрясает своей невинностью...
Если к этому фильму применимо слово 'понравился', то ответ - Да, понравился - и это не значит что я какой-то там маньяк, и получаю удовольствия от всяких извращение и т. д.
Во первых, я абстрагируюсь, для меня это просто форма самовыражения автора.
Во вторых, фильм я лично смотрел на одном дыхании - потому сказать, что мне он не понравился - обмануть себя - я лично испытывал чувство безумного отвращения и одновременно любопытство, что будет дальше.
Думаю, любой человек, который досмотрел фильм до конца и говорит, что он ему не понравился - глубоко в душе сам себе врёт -иначе зачем было мучить себя и досматривать фильм до конца - можно было выключить его на 10-й минуте. . И думаю как раз это главный замысел Пазолини - снять фильм, который вызовет отвращение, но который почему-то все же будут смотреть с интересом- этим он как бы показывает что порочный прежде всего сам зритель выступающий в роли наблюдателя...
p.s. Как оказалось, к любимому всеми украинцами 'салу' фильм не имеет никакого отношения...
Омерзительно. Омерзительно. И ещё раз омерзительно.
Произведение искусства? Возможно, - для кого-то, но не для меня. Пропахшие нафталином прошлого века старухи, рассказывающие долго и совершенно бездарно байки с работы, потерявшие не только человеческий, вообще какой-либо облик, четверо аморальных престарелых элитных фашистов, молодчики с автоматами и издевательства над человеческими жизнями.
Понимаю, аллюзия на общество. И даже фашистский режим, принятие своих пороков, разнузданность натур, - всё могу понять, но сцены с экскрементами вызывали желание отдать тарелке содержимое желудка, а издевательства над людьми до глубины души возмутили.
Советовали посмотреть довольно давно, нахваливали режиссёра чуть ли не как гения, - а, по итогу, послевкусие отвратительное, как будто залезла на порно-сайт с рекламой через каждые десять минут, где человек в форме ведёт совершенно отвлечённые, псевдо-интеллектуальные диалоги с оппонентами.
Книгу не читала и, видимо, прекращу на неопределённый срок смотреть/читать итальянцев.
Осенью 1974-го в ситуации полной секретности Пазолини приступил к съемкам фильма о фашистской республике Сало, взяв за основу роман Маркиза де Сада про 120 дней Содома. Состоявшаяся через несколько месяцев премьера заставила содрогнуться даже мертвых. Поговаривают, что сам маркиз перевернулся в гробу несколько раз и потом долго корчился в рвотных судорогах. Еще через некоторое время, 2 ноября 1975-го, в окрестностях Остии было обнаружено бездыханное тело самого Пьера Паоло… Надо полагать, на том свете пути этих двоих не разминулись, и им нашлось, о чем потолковать, ведь их взгляды на этот бренный мир кое в чем совпадали.
Для того чтобы найти визуальный эквивалент де Саду, как первому литератору-беспредельщику, Пазолини не пришлось покидать собственной родины. Отмотав исторический календарь назад всего на 30 лет, он сделал остановку в 1944-м году, обратив свой взор на последние дни итальянского фашизма. Тогда находившийся на стадии издыхания режим Муссолини создал на севере Италии марионеточную республику Сало. Приспешники дуче, осознавая свой скорый конец, решают дать волю своим самым низменным инстинктам. Они отдают приказ доставить отборных юношей и девушек, чтобы задействовать тех в своих сексуальных оргиях, а затем подвергнуть изощренным и безжалостным пыткам.
Уроки мастурбации, групповые изнасилования, корчи в сладострастных судорогах сменились затем фекальным разгулом: обнаженные юноши и девушки, давясь, глотали экскременты. После этого истязатели принялись отрезать жертвам языки и выкалывать глаза. Новое пришествие Содома и Гоморры, начавшееся как вакханалия, а закончившееся как экзекуция, длилось несколько месяцев.
Завораживающая красота зла (как черная форма СС – притягательная и сексуальная) показана на безжалостно крупных планах: выжигающие последний стыд эпизоды сняты невозмутимо и бесстрастно. Перед нами кино без символизма и метафор, ранее если не обязательных, то, по меньшей мере, характерных для творчества Пазолини. Здесь он не стремится представить аллегорическую сущность фашизма, предпочитая демонстрировать его отражение в зеркале из экскрементов.
Агония власти, выраженная в нейтральном наблюдении насильственного секса и глумления над личностью, выглядит непереносимее насилия в чистом виде. В этом «идеальном воспроизведении первоисточника» заключается главное противоречие фильма: показав реальным де Сада, Пазолини сделал ирреальным фашизм. В жизни всё было как раз наоборот. И этот нюанс приводит в некоторое замешательство.
Трудно понять, кого Пазолини здесь больше ненавидит – палачей или жертв, как стадо баранов смиренно подчиняющихся все новым видам истязаний. Отсюда возникает ещё один важный момент – идентификации. Как правило, в кино к кульминационной сцене мучений зритель по воле автора уже должен себя с кем-то отождествлять. Обычно публика идентифицирует себя с жертвой (потому, что она чаще является положительным или главным героем, нежели палач). А поскольку Пазолини избирает максимально нейтральную позицию, то смиренные жертвы выглядят ничуть не привлекательней палачей. Автор не довлеет над вашим выбором и поэтому «Сало…» – это еще и определенный «тест на вшивость». Подозреваю, что истинные садисты могут получать от этого фильма несравненное наслаждение.
Не меньше (а меня лично, может быть, больше всего) интригуют принципы работы режиссера на съемочной площадке. Как Пазолини ухитрился уломать актеров пройти по кругам этого ада? Если они и не ели собственные испражнения (наверняка употребляли что-то другое), то ведь знали же, что именно изображают, стоя голышом в собачьих позах. Я уж не говорю про другие, пусть и имитационные сцены. Это всё равно, что максимально точно имитировать порнографию: тут без эрекции никак не обойтись, иначе будет уже не порно, а так только - одно баловство. Стремясь сделать максимально правдоподобное кино, Пазолини набрал исключительно типажей. Все равно именитые профи отказались бы от съемок: зачем портить себе репутацию?
Просмотр «Сало» - настоящий мазохистский акт для зрителя, только что без физического самоистязания. Но за отсутствием болевого порога, как ограничителя, он может произвести куда более сильный эффект. Здесь, правда, включается другой тормоз – рвотный рефлекс. Некоторые им пользуются. Причем весьма активно. Естественно, не по собственной воле. Но весьма заметная часть публики все же предпочитает покинуть просмотр, не досидев и до половины. До финала добираются лишь самые стойкие страстотерпцы. Одной такой «сальной инъекции» может хватить на всю оставшуюся жизнь.
С течением лет «Сало» по-прежнему остается фильмом №1 на полке «экстремального кино», даже притом, что в последнее время она стала все более активно пополняться. Но природа явно отдыхает на последователях: творения новых шокменов смотрятся плюгавенькими подобиями. Даже главные экстремалы нового века – Ким Ки-Дук и Такаши Миике, хоть и косят под настоящих плохишей, все-таки остаются подростками на фоне Пазолини. И даже его великие современники – Душан Макавеев и Марко Феррери, будучи видными специалистами в области фекального кино, и то, в лучшем случае, выглядят его младшими братьями.
Пазолини всегда считал себя узником концентрационного лагеря под названием «потребительский ад» и шел по жизни «неправедным путем» – от Евангелия к де Саду: начал во славу, а кончил за упокой. Его многократно обвиняли в преступлениях против нравственности. За это, говорят, и поплатился. Только вот после его смерти великое итальянское кино начало вдруг стремительно хиреть и в 1980-х иссякло как феномен. Наверно, это всего лишь случайное совпадение…
В 1944-45-е годы в фашистской 'республике Сало' на севере Италии группа лиц из высшего общества во главе с принцем унижает, издевается, мучает, пытает юношей и девушек, собранных для услаждения извращённой элиты, чувствующей свою погибель.
По названию фильма можно понять, что фильм про 120 дней, пропитанных жестокостью. Фильм я никому не рекомендую, он для ценителей жанра арт-хаус и настоящего жестокого хоррора.
Актёрский состав сыграл бесподобно в своё время, настолько всё показывается в живую. Насильники, жертвы, особенно мадам, которая рассказывает истории, всё жёстче и жёстче с каждым днём. Вот, что называется актёрское дарование. Работа мастеров своего дела.
Фильм я посмотрел 3 года назад. Он длится 2 часа. Эти 2 часа длились как будто целый день, хотел, чтобы всё быстрее закончилось, чтобы никогда об этом больше не вспоминать. Но до сих пор перед моими глазами все сцены насилия и мольбы сжалиться, я слышу плач девушек. Боже, как это могли сотворить. Сердце вдвойне бьётся, когда узнаёшь, что эта история реальна. Но всё же фильм я добавил в список любимых.
Режиссёр Пазолини настолько ошарашил не только меня, но и всех людей, что его убили после выхода фильма и весьма жестоко, как и в его картине. Сценарий тоже его, не знаю даже, хвалить или нет. Впервые в своей жизни я не могу ничего сказать о сценаристе, может быть просто поставлю многоточие для моих не останавливаемых мыслей по поводу фильма...
Когда дело касается хоррора, то самый важный человек из всех людей, - это композитор. Эннио Морриконе, большой поклон мой Вам, вы гениальная персона, и не даром Вы награждены почётным Оскаром.
Никому не советую фильм, но если вы считаете себя ярым киноманом, то вы этот фильм не должны пропустить.
Это фильм – испытание. Он принес мне боль и страдание. В насильниках я увидел себя – увидел и содрогнулся. Это то, что может случиться с каждым – это состояние вырождения человека, когда та любовь, которая живет в сердце каждого, направляется исключительно на самого себя, когда Жажда наслаждений порабощает личность, превращая ее в уродливого злого голодного духа, стремящегося в абсолюте сожрать весь мир, поскольку он ненавидит этот мир, ибо находит в этом мире лишь страх и отчаяние.
Этот фильм нужно принять и понять – ибо это Трагедия. Если мы не примем этот фильм – мы уподобимся насильникам, которые отгородились в своем эго-мирке самоуслаждения. Принять этот фильм – не означает уподобится жертвам, которые способны только жаловаться на свою судьбу, проклиная несправедливость мира («Боже, почему ты нас оставил?»). Принять этот фильм – означает понять его, рассмотреть в нем как в зеркале самого себя, вынести из него что-то ценное – подобно алхимику сотворить из фекалий золото. Золото любви и сострадания…
В 1975 году великий Пазолини выпустил своей последний фильм, но вскоре был найден убитым, причина убийства не раскрыта до сих пор, журналисты решили не связывать её с выходом в прокат фильма 'Сало, или 120 дней Содома'. Споры об этом произведении искусства не утихают до сих пор: одних тошнит от его просмотра, а другие отмечают его суперэстетизм.
Фильм нас отсылает к последним дням фашисткой Италии: мужчины из 'высших господ' решает вдоволь порезвиться перед гибелью собственной империи - вот собственно кратко о сюжете.
Первый просмотр меня восхитил и поверг в шок, я не верил своим глазам, но вскоре мои чувства утихомирились, начался анализ самого фильма, и я до сих пор уверен, что данный фильм воплощает собой агрессивную реакцию на меркантилизацию человеческих отношений.
'Сало...', конечно, играет с 'Божественной комедией' Данте (даже больше, чем с '120 днями Содома' Маркиза де Сада) воплощая эдакий ад на земле (главы фильма тому подтверждение), где Люцифером выступает власть, проникающая всегда в человеческое тело. Она - безжалостна, анархична, люди для него товар, но он не предназначен для продаж, только для личного пользования. Страдающие девственники не вызывают никакой жалости, скорее призрение, ибо они, принимая анархию власти обрекают себя и ближних своих на бесхребетное существование, а социальный бунт пленников в конце ничтожен, так как осуществлен в рамках ужасного недопонимания, эгоизма, который не подразумевает спасения всех жертв. Нам понятно, что государство в фильме выступает с позиций дегуманизма, но ещё хуже то, что с таких же позиций в фильме выступают жертвы за исключением девушки, потерявшей мать.
Весь этот ужас сопровождается поэзией Эзры Паунда (поэт фашистских взглядов), философией Ницше, упоминаниями Бодлера, дадаизма. Власть через призму этих явлений культуры отказывается от традиций, более того, издевается над ними, олицетворяя собой самую модернистскую вещь.
Фильм настоятельно рекомендуется мной к просмотру, и даже не смотря на то, что я уверен, что у 80% он вызовет тошноту, ну, что ж, бывает, у Сартра тошнота олицетворяла реакцию на абсурдность мира.
Итак, достаточно скандальная картина Пьера Паоло Пазолини, которая после своего просмотра вызывает достаточно противоречивые чувства, но как бы то ни было, она имеет большую ценность для общества.
Эта картина не для широкой аудитории, и прежде чем ее смотреть необходимо ознакомится с предупреждением:
Внимание!!! Фильм категорически не рекомендуется к просмотру беременным женщинам, людям впечатлительным и с неуравновешенной психикой, за завтраком, обедом и ужином... Вообще никому.
Фильм категорически запрещается к скачиванию и просмотру лицам, не достигшим совершеннолетнего возраста.
Пазолини отобразил в своем фильме всю низость жестоких фашистов, на которую они только были способны. Мы наблюдаем жесточайшие отвратительные сцены, слушаем непристойные гадкие рассказы, и благодаря всему этому хорошо ощущаем жуткую атмосферу эпохи того времени. Перед нами предстают люди высшего общества, которые на первый взгляд выглядят довольно порядочно, но на самом деле оказываются ненормальными, или даже маньяками.
Насилие выступает у Пазолини главным компонентом в его картине, оно делает ее ярче, а вместе с этим и отвратительнее.
Выходит, 'Сало' открывает нам истинное лицо высших слоев общества, и за это фильму:
Пазолини при пахоте своего замысла, заброшенного куска целинно-залежных земель неспешно методичен, основателен, при этом не лишён вдохновения. Омерзительное он возводит в ранг поэзии, отвратительное у него живописно. Он максимально эмпатичен своим героям, - иначе невозможно было бы сделать их образы такими убедительными.
Продукт Пазолини есть образное воплощение оксюморона. У него изощрённо сочетается то,. что в принципе не сочетаемо - это, с одной стороны светлая, декоративная сторона жизни, её парадный фасад: классическая музыка, роскошные интерьеры, искусные наряды, красивые лица, изящные формы, красота человеческого тела, образцы высокой архитектуры, великолепные ландшафты; с другой стороны, теневая, запрятанная вглубь, запрещённая область, подвал: - публичный секс во всех мыслимых видах и формах, капрофагия, уролагния, садомазохизм, унижение, насилие.
Действующие лица всей этой мерзости поистине мастера придать безобразному статус аристократичности. Они изобретательны в меру своего культурного развития в поиске средств, максимально бьющих по низменным ощущениям, их воспалённое воображение не переставая генерирует варианты извращений, которые лишь внешне легко укладываются в квазикультурные рамки, придавая их действиям вид благопристойности.
Наблюдать за действом, в котором автор выгребет из помойной ямы человеческих пороков самые мерзопакостные, довольно тяжкая работа. Каково (о, слово подвернулось) же режиссёру снимать это свинство? Ассенизатор человечества – редчайшая профессия, род деятельности ни сказать, что подвиг, но что-то героическое в этом есть.
Парадоксально, но вычурно изображаемая изнанка человеческой сущности у большинства зрителей вызывает большее негодование, чем осознание того факта, что действие фильма происходит в те годы, когда в отдельно взятой стране было налажено производство товаров из человеческой плоти: дамских сумочек из кожи заключённых лагерей смерти, матрацев из человеческих волос, в дело шёл и пепел, остающийся после сжигания людей, им удобряли поля. Как ещё не додумались разбрасывать людей на свои нивы для повышения плодородия почв?! Почему же эти факты не вызывает ни у кого особых эмоций, не говоря уже о негодовании? Только ли лишь потому, что всё это было под покровом легитимности в границах вновь образованной империи в соответствии с принятой идеологией? Или потому что эти факты труднее осознать, ведь они бьют по рецепторам высшего порядка, которые у человека находятся в спящем состоянии. А вот эпизоды пожирания испражнений напротив воздействуют на клетки низшего порядка, они настолько чувствительны, что сходу вызывают рвотный рефлекс.
Все ужасы прошлого и текущего времени создатель фильма трансформировал в образы, запечатлённые в сценах, в которых выбранным жертвам прижигают половые органы и соски, выколупывают глазное яблоко из глазницы, отрезают язык, заставляют есть еду набитую гвоздями.
Этот натурализм выстрадан художником, генерирован осознанием того непреложного факта, что слово «фашизм» получило своё первое звучание в благодатной Италии.
Пазолини с человечеством жесток, но лишь в такой мере, в какой зеркальщик изготавливает зеркала в стране с тотальным уродством.
Если бы другой великий режиссёр, Триер снимал этот фильм, то его финал скорее всего закончился бы трэшем: с неведомых мест собрались бы в многочисленную стаю сотни шакалов, гиен, кайотов, и эта дикая разъярённая стоглавая тварь в едином порыве, рыча, истекая слюной, ворвалась бы в содомское логово и сожрала бы, чавкая и отрыгиваясь, всех его обитателей, как неисправимо порочных палачей, так и их ничем не повинных жертв, но уже заражённых пороком.
У великого Пазолини финальная сцена другая –спокойная, выверенная; она попросту гениальна, впрочем, как и гениален весь фильм.
