Признаться, вот уж никак не думала, что фильм этот оставит по себе настолько сумасшедшее впечатление! Да и смотрела я его поначалу так неуклюже, будто ненавязчивую монотонную драму, уж никак не ожидая полномасштабных революционных действ и переворотов в своей собственной черепушке от всего творящегося на экране!
Средняя киношка, думала я, средняя, на восьмерочку, не больше. Но последние двадцать минут круто повернули все крупицы моего представления о происходящем не только в музыкальном зале для концертов камерной музыки, но и в бушующем разладе музыкальных инструментов, роящихся внутри нас самих. Перед нами предстает нечто вселенское, на века и мили выходящее за пределы отображенного в кадре времени и пространства. Это нечто охватывает и само мироздание, порожденное хаосом!
В этом самом, как мне видится, кроется маркирующая Феллини особенность - всегда-то он выдаст по-гениальному неожиданный финал, при этом подытоживающий и ярко подводящий все произошедшее ранее. 'Репетиция оркестра' нисколечко не является исключением. Удивительно здесь то, что сюжет сам по себе, то есть содержащий внушительную событийную часть, напрочь отсутствует. Но при этом у нас есть талантливые музыканты и не менее талантливые инструменты, которые по сути также играют свою роль, отнюдь не второстепенную.
Буря страстей, неуёмно бушующая в участниках оркестра, кульминацией вырывается наружу, проецируясь на самом киношном пространстве. Все кружится, утопая во власти первобытной стихии. Струна порвалась, как же она будет волновать души? В хаосе нет места музыке, нет места творчеству, нет места дирижёру. Но абсолютно всё, не исключая и любой конец света, приходит к своему завершению и дает толчок к становлению чего-то нового.
Развернутой и старой как мир метафорой музыканты снова волнуют все струны души! Ничто и никто не покинет круг бытия! Всё вечно!
Оркестр как социально-психологическая модель человечества
В этом фильме Федерико Феллини проводит неоспоримо четкую параллель между компоновкой оркестра и структурой общества.
Итак, картина, разворачивающаяся перед нами, напоминает рядовое интервью. По словам музыкантов легко понять, как они относятся друг к другу. Кто-то занимает положение чуть выше, а кто-то и вовсе в самом низу. То есть в структурировании оркестра присутствует своя внутренняя иерархия, которая ничем не отличается от общественной.
Если проводить параллель с обществом, то сразу же видно, что самый главный - Дирижер - высокопоставленный чин и правитель. Он лучше всех разбирается в сфере своей деятельности и способен управлять и вести за собой людей. Далее мы наблюдаем класс чиновников в лице скрипачей, арфистов и прочих музыкантов, которые лучше всех понимают музыку и команды Дирижера. Их речи наполнены философским смыслом; чаще всего они нейтральны, лишь со стороны наблюдают за происходящими в нижних слоях беспорядками; ряды их не сплочены – такой вывод можно сделать, исходя из постоянных междоусобных споров. Следующее сословие характеризуют барабанщики, трубачи и другие не столь значимые музыканты – это средний класс. Их основными чертами являются единство и бунтарство. Эти массы легко поддаются разного рода волнениям, бунтам и недовольствам, выступая против Правительства и Чиновников. И, наконец, перед нами предстает низший класс в лице старого переписчика нот, который в виду своей слабости и не значимости беспрекословно подчиняется Дирижеру.
Очень интересно подмечена классовая раздробленность. Ведь, по сути, везде, где есть иерархичность, не обойтись без конфликтов, в ходе которых происходит разложение общества и его устоев. Такой конфликт между Дирижером и Музыкантами мы наблюдаем на одной из репетиций. Начинается самая настоящая революция по свержению диктаторской власти Дирижера. Мы слышим глухие удары инструментов, точно характеризующие эмоциональное волнение Оркестра. Здание, в котором проходит репетиция, сопоставимо со Страной. И вот мы видим, как из-за возникшего хаоса это здание дает трещины, и в итоге стена рушится от сильного удара шара для сноса зданий. Я бы назвала это событие репрессией, так как применение таких силовых мер не обошлось без жертв. После чего музыканты успокаиваются, работа оркестра налаживается, все идет своим чередом, и репетиция продолжается.
Данный фильм носит не только социально-психологический, но и ярко выраженный политический подтекст. Мы прекрасно понимаем, что в любом обществе или малой группе существует своя внутренняя иерархия, а наличие иерархии означает безоговорочное наличие предводителя. И не дай Бог в его руках окажется слишком много власти и полномочий. Это превратит его в тирана, и никто не сможет ему помешать, ведь деспотия оправдана везде.
Музыкальный отрывок, который оркестр постоянно репетирует в фильме, - запоминающаяся, немного слащавая, навязчивая мелодия, то бесхитростная, то сатирически насмехающаяся - это и саундтрек, и лейтмотив всей нашей жизни. Музыканты и погружены в неё, и сами её исполняют. Наша жизнь - то, что мы в ней создаём.
Мне бы хотелось рассмотреть политический подтекст этого фильма-аллегории. Политический - в широком смысле. Не как борьбу за власть между партиями, а как борьбу за власть вообще. Как постановку проблемы власти и подчинения, проблемы созидания власти управлением и проблемы подчинения власти одиночного, единично звучащего человеческого существования.
Музыка - это так, для вида, для динамического антуража, для изображения коллективного темпорального взаимодействия. Музыка - это ведь гармония. В идеале, в идее, в плане. Музыка - это строение. Стройное, воздушно существующая организация звуков, таинственно передаваемая человеческой психике в виде эмоциональных образов, настроений. Это красота, порядок, космос, архитектура, классическое устроение которой и архаично, и надёжно, и символично, и связующе. (Помните: на латыни 'религия' - это 'связь, воссоединение'? Помните, да? А помните также, что 'фашизм' на итальянском - 'пучок, связь, единство'?..).
Чтобы сохранять космос в порядке, целостности, нужны жёсткие, беспрекословно выполняющиеся законы. Чтобы музыка, так легко, нежно, воздушно струящаяся, существовала, её исполнение должно быть бескомпромиссно подчинено единому руководящему началу. Единой воле. Пальцы отдельных музыкантов - ничто. Их руки - инструменты. Их скрипки, трубы, тромбоны, арфы - как бы форма внутреннего содержания музыкантов. Но не это главное. Даже не дирижёр. Главное - музыка.
Пока музыка длится, существует в движение, в звучании - с миром всё в порядке. В порядке, в стройности, осмысленности - и в этом проявление великого эстетического замысла. Как только музыка замолчала, начинается болтовня, обсуждения, рассуждения, сомнения 'мыслящих тростников', 'борьба эгоизмов'. И иначе не получается. Каждая личность тянет одеяло на себя.
Вот тот же дирижёр. Казалось бы, он стоит выше, на помосте, видит больше - всё в целом, в перспективе да мудрым своим оком. А всё туда же. И дома у него за границей, и раздражение от бестолковых и бездарных музыкантов, и ханжа он приличный, потому как в Париже дом ему не надобен. А что вы хотели? Он ведь тоже человек. И ещё какой! Дирижёр! Властитель, управляющий, политик. Вот вы думаете, раньше политики были и мудрее, и самопожертвенны, и неэгоистичны. Так говорят. Рассказывают. Например, старенький, добрый смотритель базилики, раскладывающий в начале фильма ноты на пюпитры. Он рассказывает про старые времена, поучительно, воспитательно, как сказочник. Да кто помнит эти времена? Да и были ли они? Эти времена, эти политики, эти безукоризненные дирижёры? Да полноте! Были Нероны и Калигулы, Гитлеры и Муссолини. Всё то же самое было, та же петрушка.
Поэтому жить так, как вы живёте - противостоя друг другу, постоянно агонистируя в обществе, внутри себя самого - это настоящая мука, и мука же - жить в подчинении лидеру, политику, дирижёру. Ну а по-другому? Как жить по-другому?..
Вот, кажется, об этом Феллини и говорит. Нет ничего другого. Либо музыка и железно-безукоризненный поток божественных нот, либо какофония, раздрай и хаос, выламывающий, выбивающий стены и глядящий чёрной, круглой пустотой Ничто, вторгающегося в здание Бытия наподобие огромного ядра, которым сбивают идущие под снос дома.
Спешу признаться, что я не отношусь к числу поклонников Федерико Феллини - в своё время 'Сатирикон' серьёзно пошатнул мой интерес к творчеству этого, безусловно, выдающегося итальянского мастера кинематографа. Тем не менее, 'приобщиться к искусству', к миру настоящегося серьёзного кино я всегда рад, поэтому к просмотру известной ленты позднего Феллини 'Репетиция оркестра' отнёсся с полным вниманием и интересом.
Остроумна и забавна сама идея - сделать фабулой кинокартины репетицию большого симфонического оркестра (кто-нибудь ещё додумался до чего-то подобного!?). Впрочем, априори понятно, что для Феллини сюжет здесь - лишь СРЕДСТВО реализации его более глубинных идей, аллегорическая картинка, позволяющая завуалировать истинные мотивы автора.
Маэстро использует остроумный авторский прием: зритель следит за развитием сюжета глазами оператора-телевизионщика, члена ТВ-группы, незапланированно прибывшей на репетицию оркестра. Точнее, даже не глазами оператора, а обьективом его камеры. Понятно, что вся эта затея с мнимым интервьюированием музыкантов визитёрами-журналистами - всего лишь трюк, не более того, и не стоит принимать его за чистую монету, но трюк эффективный, позволяющий рассказать и описать всё, что наметил автор.
Пожалуй, по большому счёту, картина Феллини не содержит сюжета в том общепризнанном для кино смысле слова 'сюжет'. В старом здании бывшей католической церкви, обладающем неплохими акустическими возможностями, собираются на репетицию симфонического оркестра музыканты - собираются неспешно, вяло подтягиваясь ко времени начала. Далее, уже собравшись, исполнители начинают повествование (опять же, неспешное) о своих инструментах. Лично для меня вся та часть картины с началом репетиции, когда каждый музыкант рассказывает об инструменте, на котором играет, является наиболее креативной и интересной. Ну какой уж тут сюжет, если рассказчики эстетствуют по полной программе, разглагольствуя об эмоциональных оттенках звучания виолончели, скрипки, контрабаса, пианино, валторны, об их характере, менталитете, и т.д.! Во время просмотра мне в голову даже пришла мысль, что должно быть, 'Репетицию' очень хорошо смотреть, если ты профессиональный музыкант!: ) Члены оркестра общаются, болтают, подшучивают друг над другом. Все музыканты - люди со своими проблемами, недостатками, особенностями. Скажем, пожилая скрипачка, не пользующаяся вниманием окружающих, 'незаметно для всех' прикладывается к фляжке с виски; молодая пианистка, напротив, насыщает окружающее пространство флюидами кричащей сексуальности; опасающийся взять не ту ноту трубач нервничает столь сильно, что на этой почве, по его же словам, превратился в лунатика; а начинающий терять мужскую силу музыкант кричит: 'К черту всё это! Я не могу больше спать с бабами!'
И вот, наконец, появляется дирижёр, прерывающий создавшуюся 'идиллию'. Появление руководителя оркестра, как стержневого персонажа картины, моментально заставляет задуматься о природе авторитаризма, ибо Бальдуин Баас играет человека деспотичного, не терпящего возражений, привыкшего в одиночку рулить всем процессом. Неудивительно, что вскоре возникает конфликт между ним, дирижёром, и музыкантами.
Собственно, картину можно поделить на несколько сегментов - болтовня до репетиции (раз), сама репетиция (два), 'антракт' (три), бунт оркестра (четыре). Безусловно, самая оригинальная и креативная часть - первая. В обсуждении второй части невозможно не упомянуть о блестящих сюитах известного итальянского композитора Нино Рота, исполняемых в процессе репетиции - особенно мне понравилась та из них, что исполненна в очень быстром темпе. Третий отрезок ('антракт') характеризуется, прежде всего, впечатляющим продолжительным монологом дирижёра - на мой взгляд, можно лишь аплодировать Бальдуину Баасу за столь мощную актёрскую сцену. Наконец, четвёртая часть - какофония разрушения, анархическая кода, побеждающий классику панк-рок (кстати, Феллини снимал картину всего через полтора года после панк-революции в Европе), - показалась мне, с художественной точки зрения, наименее убедительной. Ибо не слишком ли всё пессимистично, маэстро!? Разве баланс между авторитаризмом и демократией так уж недостижим!? Разве нет света в конце тоннеля!? Но в одном я с Вами, безусловно, согласен: Её Величество Музыка неизбежно преодолеет все преграды!
Фильм начинается с того, что в древней часовне старичок раскладывает ноты общается с ними и выводит в конце монолога, что без музыки он жить просто не может.
Далее весь фильм показан в таком полуинтервью, где не задают вопросов, а герои на камеру рассказывают о своих впечатлениях, ощущениях, чувствах, которые приносит им музыка и игра на своём любимом инструменте. Где-то возникают ссоры, шуточки, но самое главное, каким-то образом режиссёр делает акцент на то, что музыка для всех этих людей - самое главное в жизни или просто то, что занимает всё их основное время в жизни, ведь все разговоры о каких-либо серьёзных вещах в итоге опять сравниваются с музыкой и инструментами.
Задача режиссера мне не понятна, а цель произведения неясна. Можно было бы конечно повнимательней послушать все монологи музыкантов, но вот конец фильма уже даёт понять, что в этом нет смысла – музыкальная революция, «долой дирижера» - что к чему и зачем? Могу предположить, что режиссер хотел сравнить жизнь людей с музыкой - резонанс и унисон как хаос и покой и так далее и тому подобное, но как фильм получилась белибирда какая-то.
Вывод - очередное высокоинтеллектуальное кино, символизм и аллегории.
Для Феллини это был просто новый опыт. Предложение поработать для телевидения он воспринял с интересом выдав за короткий срок весьма необычный для своего творчества фильм, который наверняка был бы более ожидаем для творчества Бунюэля. После двух шедевральных фильмов, сделанных вместе с продюсером А. Гриманди ('Сатирикон' и 'Казанова'), Феллини несколько изменяет свою концептуальную стилистику. Прежде всего он отказывается от воссоздания фресок, доступных для смых различных толкований. Его 'Репетиция оркестра' весьма односложна.
Вот как отзывается о замысле фильма сам Феллини (в своей книге 'Трюк режиссуры'): «Репетиция оркестра» не просто лента об оркестровой репетиции, хотя, разумеется, последнее — в центре ее сюжета. В ней обрисована ситуация, складывающаяся в любой группе людей, объединенных некоей общей задачей, но при этом каждый воспринимает ее решение по-своему — как, допустим, на спортивной арене, в операционной или даже на съемочной площадке. Раскрывая такую ситуацию, я привнес в нее кое-что из моего опыта кинорежиссера. Собираясь на репетицию, оркестранты приносят в зал не только свои музыкальные инструменты — им никуда не уйти от собственных характеров, личных проблем, болячек, сварливых голосов жен или любовниц, надсадно звенящих в ушах, да что там, хотя бы выматывающей душу лихорадки римского уличного движения.
Таким образом, смотря этот фильм мы разглядываем определенную социальную модель, примеряем под себя те или иные ходы дирижера или музыкантов (в зависимости от того, какая роль нам ближе), размышляем. Полагаю, что именно в такой нехитрой аналогии и заложена односложность фильма, который на крыльях авторского минимализма вполне мог стать серьезнейшей притчей о Бытие. На мой вкус - не просто не стал. Наоборот, остановился где-то на модном в те годы левацком обсуждении роли профсоюзов и важности трудовых гарантий. Такой неприкрытый социальный подтекст удивителен для творчества Феллини, который очевидно просто решает выразить наболевшее. В конце концов, неспроста ведь Гримальди больше не было рядом с Федерико.
Так что, мне этот фильм совсем не понравился. Метафора оркестра вполне достойна, да и атмосфера неожиданного скандала весьма реалистична. Не впечатлило. Возможно в силу того, что многие советские фильмы 80-х просто пронизаны этой эстетикой (от 'Гаража' до 'Сукиных детей'). Возможно в силу того, что социальная риторика - одно из самых слабых мест у Феллини. А может просто по наитию, без каких-либо разумных оснований. В любом случае, моя оценка не превышает
Что есть оркестр без дирижера? И что есть дирижер для оркестра?
На эти сакраментальные вопросы отвечает мастер парадоксов Федерико Феллини в своем пасквиле о свободе, которая, похоже, воплотилась из того самого «призрака», что был высмеян сюрреалистом Бунюэлем четырьмя годами ранее. «Репетиция оркестра» - это кинематографическая басня с неутешительной моралью, в которой тележурналист снимает фильм о буднях симфонического оркестра, присутствуя на репетиции и в перерывах беседуя с участниками коллектива. В процессе съемок происходит невероятное – недовольные своим высокомерным дирижером и подстрекаемые профсоюзными лидерами музыканты устраивают перманентный митинг, перерастающий в массовые беспорядки с увечьями и погромом.
Оркестр выступает в этой притче как символ общества в его, так сказать, первозданном виде. Музыка являет собой символ великой гармонии, чем, разумеется, облагораживает своих извлекателей-инструменталистов, и потому назвать этот ансамбль толпой просто не повернется язык. В противном случае было бы уместно не только упомянуть о коллективном бессознательном, но даже провести параллель с племенем дикарей… Однако не всё оказывается так банально и обобщенно – не каждый оркестрант превращается в неуправляемого дебошира и вандала. Мысль режиссера простирается дальше – в бурлящем котле его буйной фантазии варится множество компонентов, вытекающих друг из друга по принципу матрешки. Это и идейно-политическое противостояние, и социально-классовая разобщенность, и извечная проблема отцов и детей, и падение нравов в череде сменяющих друг друга поколений, вплоть до демонстрирования низменных инстинктов (пианистка, прелюбодействующая под своим роялем, олицетворяет «пир во время чумы»), и обусловленные внешними событиями поведенческие трансформации каждой отдельно взятой личности. Еще несколько минут назад эти милые романтики от искусства с благоговейным трепетом рассказывали о своих музыкальных инструментах, обретая в глазах зрителей чуть ли не ореол святости над головой. И вот пьянящая доза свободы до неузнаваемости преображает благопристойную молодежь, отчаянную в своей бешеной энергетике и разрушительном энтузиазме, в своем отсутствии житейского опыта и мудрости. Не лучшим образом предстает и старшее поколение - толстокожее и спокойное вплоть до равнодушия, привязанное к своим собственным, нажитым с годами порокам: это всё сплошь «тихие» алкоголики, бездушные циники, «люди в футлярах», «вшивые» интеллигенты, безразличные ко всему мещане, оторванные от реальности жалкие отщепенцы и т.д. В духе Феллини - предельно наглядно и с громогласным сарказмом - зрителю показано, как плюют на всё, что их окружает, взрослые граждане и как столь лелеемая молодыми свобода в итоге оказывается для них непосильной ношей. И не просто непосильной (ведь теперь нужно принимать самостоятельные решения), но даже опасной для жизни. С этих позиций древнюю часовню, в которой проходит репетиция оркестра, следует рассматривать как символ некоего ареала мирного сосуществования, разрушающегося по причине внутренних конфликтов. На алтарь двуликой свободы режиссер приносит и традиционную для подобных событий жертву (блаженная арфистка) - ради эмоционального шока, который заставит бунтующих опомниться и осознать всю губительную нелепость происходящего.
Феллини настолько конкретен в своих кинематографических приемах и высказываниях, что, кажется, двух мнений о его картинах быть просто не может. С другой стороны, он настолько многогранен в своих воззрениях и интересах, что никогда не ограничивается одной лишь политикой, или одной социологией, или же психологией. Вот и в «Репетиции оркестра» он собирает букет из всех этих составляющих, насыщает его своей едкой иронией и с почти карикатурным пафосом выставляет напоказ каждую позорную мелочь в этой безумной профсоюзной вакханалии. На одной чаше весов мы наблюдаем в образе бастующих такую условную крайность, как анархия, а на второй – противоположную ей крайность в лице диктатора-дирижера, взирающего на своих подопечных свысока и не имеющего с ними никакой духовной или творческой связи. В финальной сцене испуганно-покорные лица оркестрантов, ищущих спасения в музыке, и «яркая» речь их сурового лидера расскажут зрителю еще о многом. Нет в этом мире ни идеальности, ни справедливости, а есть лишь холодный и бесстрастный закон равновесия, в котором каждому – своё, и да поможет нам музыка.
Лента на удивление проста по своей сюжетной организации: она строится как телерепортаж об одной репетиции оркестра в старинной церкви XIII века, которая превратилась в репитиционный зал за счёт своей акустики. Но чуда слияния оркестра и дирижера не происходит.
Присутствие в зале съемочной группы почти незаметно, она лишь беспристрастно фиксирует будничную жизнь и рабочие моменты, а также берёт интервью у музыкантов оркестра. Первый конфликт назревает уже в тот момент, когда оркестранты узнают о том, что съёмка не будет оплачена.
Подобно тому, как музыканты превозносят важность своего инструмента и его исключительную важность в общем звучании оркестра, так и некоторым обывателям свойственна завышенная самооценка и стремление принизить ближнего. Первая скрипка, фортепиано, флейта, кларнет, виолончель — каждый мнит себя первым в общем деле и лишь для дирижёра нет авторитетов. Он готов опустить на грешную землю любого. О себе он говорит: «Казалось бы, дирижёр король и бог, но он чувствует себя сержантом, вынужденным раздавать музыкантам пинки и подзатыльники». И коллектив не хочет с этим «сержантством» мириться. Оркестр с уважением отзывается о предыдущем дирижёре, он был сухой и властный. Нынешний же лишь жалкий временщик, бывший музыкант. О своём учителе он говорит: «Он вёл за собой, превращая вино в кровь, а хлеб в плоть». Сам же относится к своему делу, как к ремеслу, как к работе на заводе. В нём нет творческого горения. После перерыва на кофе конфликт вступает в новую фазу, в довершение ко всему гаснет свет и это, словно спусковой механизм, пробуждает всё самое потаённое, низменное. Дирижёр полностью самоустраняется, пуская ситуацию на самотёк. Пианистка находит момент весьма удачным, чтобы предаться любовным утехам под своим фортепиано. Все стены исписаны граффити «долой дирижёров». Но нужно признать, что не все участвуют в «празднике непослушания», те что постарше и умудрены опытом, бессильно наблюдают за творящимся хаосом. Самоустранился и профсоюз, ставший катализатором беспорядков. Когда вакханалия достигает апогея, под действием внешних сил рушится стена здания. Казалось бы, трагедия, но вместе с разрушением приходит свет, приносящий отрезвление и первым оно приходит к дирижёру. Он призывает каждого взяться за свой инструмент и строго следовать нотам. И оркестр наконец зазвучал как должно, пусть и на фоне руин, а дирижёр сделал единственно правильный вывод и попытался стать диктатором.
Фредерико Феллини, как мне кажется, вкладывал идейно-философские смыслы в этот, на первый взгляд, простой фильм. И что самое важное в любой философии — убеждение. Фильм по-настоящему убеждает. Он провозглашает, конкретизирует, но последнее слово всегда за зрителем. Эта картина однозначна. Либо ты принимаешь её, либо нет.
Но, конечно, особого внимания заслуживает горький посыл картины. Это некий плачь, завуалированный под плачь об ушедшем времени, где время рисуется образом настоящего счастья, которое мы потеряли. Люди просто-напросто перестали счастье видеть? Так? Это только кажется, на самом же деле Феллини говорит о том, что счастья как такового никогда и не было. Были лишь фейерверки, которые через несколько «мгновений» прекращали гореть, как музыка, которую забывают. Причины этого Феллини сразу же и нарисовал — люди никогда не слушали друг друга (символично, не правда ли, если учесть, что все в фильме слушают и играют?), теряясь за своими собственными глупыми предрассудками и предубеждениями. Не случайна и фраза дирижера —«Церкви рушатся, а верующие превращаются в атеистов». Ведь церковь, в которой «покоится три папы и семь епископов» превратили не просто в помойку сквернословов и грязномыслящих, алчных людей, но и в добавок ко всему в конце фильма её рушат огромным шаром на тросе. Рушат вместе со стенами и молитвы всех тех, кто верой и правдой служил своей религии и своему Богу.
Актерский состав картины подобран великолепно, я бы даже сказала, по типажам! Персонаж и, соответственно, актер, исполняющий его роль, удивительнейшим образом подходят каждый к своему инструменту: и эксцентричная, даже немного сумасшедшая флейтистка, и импозантный кларнетист, и утонченная пианистка, и хипповый барабанщик.
И конечно же я не имею права конкретизированно оценивать картину великого маэстро, но я хотела бы её пересматривать ещё и ещё много раз., дабы искать новые грани философии фильма, и учиться.
В здании старой базилики XIII века ещё в XVIII был организован музыкальный зал, благодаря невероятной акустике. Многие известные дирижёры мечтали исполнить свои любимые опусы именно в нём. Во второй половине ХХ века здесь репетирует и выступает известный оркестр. На одну из его репетиций приезжает телевизионная съёмочная группа. Её присутствие в зале почти незаметно, она лишь беспристрастно фиксирует будничную жизнь и рабочие моменты, а также берёт интервью у музыкантов оркестра. Первый конфликт назревает уже в тот момент, когда оркестранты узнают о том, что съёмка не будет оплачена.
Федерико Феллини снял фильм гениальный в своей простоте. Я бы сравнил его с изобретателем глобуса, являющегося моделью земли. Его оркестр - модель любого человеческого сообщества, будь то предприятие, общественная организация или государство. Конечно же, маэстро имел ввиду прежде всего Италию, но те же параллели можно перенести в любую часть мира, независимо от национальных, расовых различий и политико-экономического строя. Подобно тому, как музыканты превозносят важность своего инструмента и его исключительную важность в общем звучании оркестра, так и каждому обывателю свойственна завышенная самооценка и стремление принизить ближнего. Первая скрипка, фортепиано, флейта, кларнет, виолончель - каждый мнит себя первым в общем деле и лишь для дирижёра(Бальдуин Баас) нет авторитетов. Он готов опустить на грешную землю любого. О себе он говорит: 'Казалось бы, дирижёр король и бог, но он чувствует себя сержантом, вынужденным раздавать музыкантам пинки и подзатыльники'. И коллектив чувствует это 'сержантство'. Оркестр с уважение отзывается о предыдущем дирижёре, он был сухой и властный. Нынешний же лишь жалкий временщик, бывший музыкант. О своём учителе он говорит: 'Он вёл за собой, превращая вино в кровь, а хлеб в плоть'. Сам же относится к своему делу, как к работе на заводе. В нём нет творческого горения. После перерыва на кофе конфликт вступает в новую фазу, в довершение ко всему гаснет свет и это, словно спусковой крючок, пробуждает всё самое потаённое, низменное. Дирижёр полностью самоустраняется, пуская ситуацию на самотёк. Пианистка (Элизабет Лаби) находит момент весьма удачным, чтобы предаться любовным утехам под своим фортепиано. Все стены исписаны граффити 'долой дирижёров'. Атмосфера близка по накалу к той, которая была в фильме 'Весёлые ребята' Григория Александрова. Справедливости ради нужно признать, что не все участвуют в 'празднике непослушания', те что постарше и умудрены опытом, бессильно наблюдают за творящимся хаосом. Самоустранился и профсоюз, ставший катализатором беспорядков. Когда вакханалия достигает апогея, под действием внешних сил рушится стена здания. Казалось бы, трагедия, но вместе с разрушением приходит свет, приносящий отрезвление и первым оно приходит к дирижёру. Он призывает каждого взяться за свой инструмент и строго следовать нотам. И оркестр наконец зазвучал как должно, пусть и на фоне руин, а дирижёр сделал единственно правильный вывод и попытался стать диктатором. Получится ли? Время покажет. У одного учителя, неплохо игравшего на скрипке, получилось, хотя свою жизнь он закончил на виселице.
Эта гениальная картина меньше всего нуждается в оценке, настоящий шедевр, в нём всё безукоризненно: режиссура, операторская и актёрская работа, уже ставшая классикой музыка Нино Ротта, глубокий, нестареющий философский смысл. Для него мала принятая здесь шкала в 10 баллов, но, следуя общему правилу, не могу оценить по-другому, имея ввиду цифру на порядок выше.
Этот отличнейший фильм – одно сплошное восхваление красоты и самой сущности музыки. Каждый из музыкантов говорит о своем инструменте, как о существе с душой и эмоциями, у каждого инструмента своё место и роль в оркестре. У каждого инструмента есть даже характер, по которому он выбирает себе хозяина. И так всё это просто и тонко рассказывают сами музыканты, просто одно наслаждение их слушать. Вообще, если подумать, то сюжета у фильма нет – одни лишь рассуждения, диалоги и монологи. Весь фильм протекает в одном помещении с одним и тем же количеством людей, но несмотря на это, фильм очень живой, эмоциональный, тонкий, философский и вообще прекраснейший. У фильма есть свой стиль и своеобразность, нечто похожее было в «12 Разгневанных мужчин», но это совсем-совсем другое. Моё почтение режиссеру, отличная работа!
