В одной из сцен типичный, затюканный, ународненный и обледненный адерссоновский персонаж - психиатр рассказывает, что от работы собственной подустал и злобных эгоистичных страдающих людей делать счастливее не собирается (похожий типаж один из немногих кто периодически появляется несколько раз на протяжении фильма), а просто будет выписывать рецепты, и чем жестче препарат, тем лучше. Такое впечатление, что похожими мотивами руководствовался и режиссер, особенно если сравнивать его картину с предыдущей - больше абсурда, чем характернее, тем лучше, к черту целостное кино.

Действительно, обнаружить связующее звено во всем этом безумии - крайне трудно. Нет, стиль узнаваем, многим приглянувшийся, отчасти безупречный, сцены умиляют даже в статике, но если в 'Песнях со второго этажа' зрителю давался шанс хоть как-то связать абсурдное действо в единую цепочку повествования, более того, символы были читаемы и зависимы друг от друга, то есть и осмыслить получалось худо-бедно; 'Ты, живущий' же этой возможности бессердечным образом лишает.

Нет, конечно, можно назвать это визуальным отображением каких угодно идей - одиночества ли, обескровленности повседневщины, нарушений связи между людьми, всеядной апатия и так далее, но, боже ж ты мой, получается такое обаятельное и стильное кино хорошего постановщика становится тяжеловесной философской пошлятиной. А другие решения лежат в области отдаленно навеянного, как мое сравнение Андерссона с психиатром, что как-то основательно подтвердить мало возможно.

Коллаж, конечно, занимательный, но надеяться, что безупречный стиль сможет послужить достаточной и единственной связующей линией в фильме - несколько проигрышно, особенно для зрителя с большим удовольствием принявшего не менее стильный, но целостный сюр 'песней'.

Возможно, беда большого количество авторских фильмов - попытка за уши расширить масштаб поднимаемых проблем (не исключено, что здесь этой задачи вообще не стояло, а все эти смыслы - домыслы зрителей, кому одного стиля на полтора часа маловато), так, рассуждая о свойствах жизни, можно уйти дальше - к бытию. И голубям.

Это первый и единственный проект Роя Андерссона, который я посмотрела. И, честно говоря, разобраться в своих впечатлениях после просмотра мне довольно сложно. Но я попробую это сделать, потому что фильм, безусловно, заслуживает обсуждения, несмотря на то, что мне не понравился.

Сначала о хорошем. Андерссон произвел на меня впечатление самобытного режиссера, снимающего то, что хочется именно ему и так, как хочется именно ему. На мой взгляд, такая позиция заслуживает уважения. Кроме того, он, явно, умный и наблюдательный человек, обладающий талантом художника-минималиста, способный добиться идеального соответствия между поставленной задачей и ее воплощением на экране. С визуальной точки зрения фильм очень необычен и продуман до мельчайших деталей.

Причина моего недовольства – содержание. Фильм нельзя четко отнести к какому-либо конкретному жанру, он не укладывается в обычные рамки. Его можно рассматривать с разных точек зрения, что я сейчас и попытаюсь сделать.

1. Фильм о людях, просто «люди, как они есть», без претензий.
На первый взгляд, да. Все персонажи фильма – обычные люди, живущие по соседству, чьи лица мы постоянно видим на улице, на работе, в транспорте и даже в зеркале. Сначала кажется, что это портрет человечества, нарисованный с ювелирной точностью. Да, мы все любим поныть, пожаловаться на жизнь, на непонимание. В каждом из нас есть эгоизм, тщеславие, равнодушие, раздражительность. Но, в отличие от героев фильма, в любом из нас есть множество и положительных качеств тоже. Да, мы такие, но мы НЕ ТОЛЬКО такие, и мы такие НЕ ВСЕГДА. Унылая, не выспавшаяся, бурчащая толпа, собирающаяся утром в курилке на моей «любимой» работе, значительно отличается от той же толпы, встречающейся там после обеда. А к вечеру, этих же самых людей и вовсе не узнать, особенно в преддверии выходных, получки или корпоратива.

А в мире Андерссона нет ничего жизнерадостного, светлого, ни в одном из персонажей нет ничего позитивного, не за что зацепиться. В каждом живом обычном человеке можно найти что-то привлекательное, что-то вызывающее симпатию или, хотя бы, интерес. А здесь один сплошной унылый беспросвет. Надо быть законченным пессимистом, чтобы видеть реальных людей так, как их видит режиссер. Отсюда вывод, что герои фильма только кажутся живыми людьми, а на самом деле это не люди, это – паноптикум человеческих пороков, слабостей и недостатков.

2. Бытовая комедия.
Ну, да, смешные моменты в фильме есть. Но юмор, на мой взгляд, очень злой и вызывает не улыбку, а саркастическую усмешку. Поэтому, как комедия фильм не воспринимается, хотя, возможно, я просто не врубаюсь в скандинавский юмор.

3. Социальная сатира.
Вот это скорее всего. Но и в данном качестве не могу дать положительную оценку, поскольку хорошая, с моей точки зрения, сатира всегда гротескна. Пороки, подлежащие осмеянию, сознательно делаются выпуклыми, объемными, гипертрофированными для того, чтобы зрители могли отделить человека от его греха. Можно и даже нужно высмеивать зло, но не людей. А в фильме Андерссона люди, за счет детализации, кажутся настолько обыденными и повседневными, что невозможно отделить их от пороков. Для сатиры все это слишком мелочно. Я чувствовала себя как-то неловко, ухмыляясь в некоторых сценах. Вроде и смешно, но «грех смеяться над убогими» (с).

4. Фильм-настроение.
С этой точки зрения, по-моему, кино – просто кошмар. Не знаю, может кто-то и обожает смотреть унылые, депрессивные фильмы-настроения, но только не я. Мне, честно говоря, очень хотелось после просмотра предложить режиссеру прогуляться с его настроением, как говорится, до города Флоренции, посмотреть, где там у статуи Давида «центр внимания». А если учесть, что фильм снимался аж целых 6 лет(!), то это уже не настроение, это – диагноз.

5. Фильм-проповедь.
На эту мысль наводит все вышеперечисленное вкупе с веселыми бомбардировщиками. Самолеты в конце – это серьезная претензия, как и женщина, молившаяся в церкви, откуда ее выталкивал зануда-священник. И, в общем, правильно делал, потому как в ее молитве, как и во всем фильме, не было главного – сопричастности. Боже, прости ИХ, грешных, а не НАС, грешных. «Ты, живущий», а не «Мы, живущие». Ее молитва, по сути, фарисейская. О своих грехах она не переживает, только о чужих.

Христос, к которому обращается эта женщина, получил право судить людей потому, что любил их так, что жизнь за них отдал. А любит ли людей Андерссон? Да, судя по фильму, терпеть не может. Он рисует характеры героев так, что нет никакой надежды на перемены для них. Не верю, что эта алкоголичка, или ее воздыхатель, или психолог, или кто-нибудь из музыкантов смогут измениться. Что Анна перестанет предаваться дурацким мечтам о «классном» музыканте. Точнее, даже не столько о нем самом, сколько о всенародном признании своей собственной «классности», полученным за счет славы 'жениха', а не собственными достижениями. Что хорошего в ее мечте, кроме самой придумки с домом-поездом?

Ну и как решить проблему? Бомбометанием? Простите, но меня такой исход категорически не устраивает. И режиссера тоже не устроил бы, если бы он знал, что ударной волной его, любимого, накроет вместе с остальными. А ведь ничего другого он не предлагает. П-моему, если вы услышали в этом фильме призыв к переменам, то, на самом деле, вы нашли его не на экране, а в себе самом. Просто вы оптимист, а, раз так, то этот фильм не про вас. Вот такой парадокс.

Резюмирую. Нельзя, по-моему, помочь людям, если видишь в них одни только недостатки. Нельзя помочь миру, если считаешь его дерьмом. Мало поставить диагноз, надо назначить лечение. А если не можешь, то не надо портить людям настроение. Мне кажется, режиссеру надо бы съездить куда-нибудь на природу, подышать свежим воздухом. И пообщаться побольше с людьми, вместо того, чтобы из окна их в бинокль разглядывать в дождливую погоду, когда даже у самых позитивных лица не веселые. Может, не все так уж и плохо окажется, не захочется командовать: «Огонь!». Может еще немного поживем.