Центральной темой для фильма является ощущение двойственности происходящего. Двойственность главной героини, поворачивающей голову сначала направо потом налево, подчеркиваемая многочисленными отражениями на стеклянных и зеркальных поверхностях.

Там, где существует двойственность, есть противоборство двух диаметрально противоположных ипостасей. Органы власти, вторгающиеся в приватность ванной комнаты противопоставляются этой самой приватности, кадры Парижской стройки нагло выхватывают на монтаже время у основного нарратива, мужчина в кафе проверяет женщину на свободомыслие, протестуя против традиционных устоев пуританства, которые она неосознанно поддерживает и, наконец, главная героиня растождествляет сущность своих действий с ее же отношением к ним.

Из-за невозможности выбрать сторону в данном противоборстве у персонажей возникает чувство потерянности, обреченности и даже бессмысленности происходящего. Оттуда и бестолковое проговаривание вырванных из контекста книжных цитат и мотив языка, как образа дома и границы твоего мира, где можно спрятаться от извечных вопросов. и общий экзистенциальный кризис всей картины.

Тем не менее ценность данного произведения, приложившего эти вечные темы на мимолетные проблемы политики шестидесятых весьма сомнительна. Как документ эпохи произведение также не работает, слишком уж субъективный взгляд у Годара на описываемое время.

Две или три вещи, которые я знаю о ней - это авторский крик о помощи, ставящий вопросы и честно признающийся в отсутствии ответов на них.

3 из 10