Любовь и кровь. По сути смесь романтической драмы и криминального детектива. Причём без дырок от пуль и луж крови. Не будем забывать, это 50-е годы. Здесь нет места натурализму. Да он тут и ненужен. Его потом с лихвой будет. А пока...
Одинокая Жанна Моро бредёт по тёмным улицам Парижа в свете ночных фонарей совершенно одна обуреваемая сомнениями. И так весь фильм. Каждый кадр выверен и точен. Ничего лишнего. Так снимают обычно бывшие профессиональные фотографы. Ничего лишнего. И Майлз Девис. Шикарное музыкальное дополнение.
Так а о чём же фильм?
Как ни странно о любви. Новелла, по которой снят фильм ничем не примечательный обычный детектив, коих тысячи. И фильм вряд ли бы сильно выделялся если бы не главная героиня. Она главное отличие фильма от книги. Именно её любовь окрашивает фильм в новые тона. Не её любовника, а её. Она насыщает эту детективную историю и придаёт ей гораздо больше смысла, чем задумано изначально.
Ведь любое произведение пытается произвести на нас впечатление. Пытаясь завлечь зрителя сценаристы и режиссёры идут на всевозможные уловки. У опытных это неплохо получается. Но даже они грешат недоделанностью. Как часто хорошее начало и увлекательное развитие цепляют нас. А потом происходит обрыв. Т. е. доведя ситуацию до самого верха эта компашка изобретателей не знает как её разрешить. И начинается. В худшем случае бред сивой кобылы, в лучшем вопросом: 'И это всё?'
Этот фильм полная противоположность. Всё главное запрятано в конце. В самом финале. В монологе героини. Всё что происходит на экране в течении фильма всё идёт к этому. И здесь фильм перестаёт быть обычным детективом, как бы переворачивается с ног на голову и предстаёт нам совсем с другой стороны. История окрашивается трагизмом и безнадежностью. И тебя пронзает мысль. Вот оно! Ради чего всё происходило. Вот она разгадка.
Любовь, любовь и ещё раз любовь. Не будь её не было бы и сюжета. Но там, где обычный постановщик пробежал бы вскользь Луи Маль заострил внимание на нужном аспекте. Потому наверно и состоялся как хороший режиссёр.
Прекрасное лицо, взвалнованный голос. Пред нами предстает героиня Жанны Моро. Женщина, которая из-за любви пройдет через многие пытки страха, неизвестности и разлуки. Она была рождена для богатой жизни – изящная, элегантная. В ней с первого взгляда чувствуется порода. И страстность. Она не может больше жить во лжи. Она не может не любить. Значит у нее есть лишь один выход.
«Я люблю тебя» без конца, с самой глубины души, которую не пугает даже убийство, повторяет Флоранс. «Я пропаду без тебя в этой стране безмолвия»,-вторит ей ее любовник Жульен. И словно не разделяют их километры улиц Парижа. Две души как одна. Разговор по телефону. И приглушенные голоса, повторяющие слова любви, быть может в последний раз.
Любовь. Только французы способны снять детектив, в котором от любви на экране перехватывает собственное дыхание. И сразу думаешь о половинке своей души. Сердце начинает колотиться быстро-быстро, а в мыслях одно – смогу ли я зайти так далеко ради любви.
Быть запертым в лифте и ждать, когда придет рассвет, несущий гибель. Или без конца повторять его имя и искать, искать всю ночь. Любовь прекрасна, но «Лифт на эшафот» - детектив, а значит есть преступление. И мотив его – именно чувство.
Муж, стоящий на пути пары, спокойно говорит: «Меня так сильно ненавидят, что я к этому привык». Но оправдано ли убийство даже такого негодяя как месье Караля? Наверно, он сам должен был побеспокоиться о том, что произойдет, если он возьмет на работу бывшего десантника, прекрасного героя Иностранного Легиона, воевавшего в Индокитае и Алжире.
Смел ли человек на войне? Или на него так действует адреналин? Герой на поле боя необязательно герой в жизни. Как можно быть храбрецом и бояться силы любви? Неужели она гораздо страшнее направленного на тебя оружия противника, когда ты знаешь, что враг выстрелит, если ты не будешь достаточно быстр и ловок?
Еще при жизни своего патрона, Жульен произносит одну очень любопытную фразу – «Уважайте войны».
За что их уважать вам, торговцу оружием, и подобным вам, месье Караля?
Хотя бы за то, что они - источник дохода для вас, зажравшихся от собственного благополучия бесов. Деньги, которые очень легко нажить на чужом несчастье. Была ли ваша смерть случайным стечением обстоятельств или же возмездием? И все таки обращение к вам я не могу писать с заглавной буквы, вы не способны вызвать уважение. Лишь страх у лизоблюдов и брезгливость у прочих.
Покойнику наверно уже, как и при жизни, наплевать на всех. Может он в аду плачет о призраке своего потерянного богатства - на том свете не сколотишь состояния. Или месье проклинает своих убийц. Хотя для таких как он важны лишь деньги.
Как необычно построен фильм. Это не активное действие, а скорее диалоги. Диалоги о судьбе, о «дороге, которую мы выбираем», как возможно сказал бы О. Генри. Выбор, который делают герои, будто предопределен. Как и его последствия. Прекрасная музыка Майлза Дэвиса словно призвана дать надежду душе. Пока она борется, пока ее поддерживает любовь – не все еще потеряно. И преданность окупается, а измена наказывается. Хочется жалеть и одновременно радоваться правосудию. Но точка не поставлена, скорее типично французское многоточие, которое будто кокетничает со зрителем, давая и отнимая шанс. Исправляя судьбу и перечеркивая ее.
Она бредет одинокая по улице под дождем, мечется, не зная – то ли Ей верить в Его любовь до последнего, то ли это глупо. Он струсил и предпочел другую, более понятную и простую, ради которой не нужно жертвовать душой? Или просто Она столкнулась со злой шуткой судьбы? А может Господь решил, что искреннее чувство не искупило их грехи?
«Любовь – не храбрость», предупреждал ее сам Жульен. Конечно он струсил – изобразил все признаки любви и смылся. А может нет? Может это все одна большая ошибка, мистификация? Женщина, которая любит до безумия, поверит любой фантазии, чтобы надеяться и оправдать. И кто знает, вдруг она права?
Вот ползет по перилам маленький угольно-черный котенок, который, несмотря на свою ловкость, легко может сорваться вниз. Лучше бы он воспользовался лифтом, правда? Собаки в наше время ездят на метро. Почему бы кошкам не использовать смекалку и не вызвать лифт?
Но иногда лифт может привести на эшафот. Лучше бы ты бежал по лестнице, Жульен... Но раз Он так ошибся, будьте снисходительны, Господин Судья. Позвольте им быть вместе до конца.
Так сложилось, что первый же полнометражный фильм Малля оказался причисленным к лику - став каноническим, эталонным, разойдясь на кинематографические цитаты, родив сонмы эпигонских подражаний. А ведь двадцатипятилетний режиссер всего-то навсего позволил новой волне омыть усталую и выдохшуюся к концу пятидесятых форму фильма-нуара, разбавить его фабулу, традиционно 'липкую, как кошмар или речь пьяницы', создав своеобразный аналог кушнеровской формулы 'Кто нам сказал, что мир у ног // Лежит в слезах, на всё согласен? // Он равнодушен и жесток. // Зато воистину прекрасен.'
В 'Лифте на эшафот' вешние воды новой волны не подтачивают, а размывают основы 'черного' жанра, создавая неожиданные планы восприятия стандартной, на первый взгляд, криминальной драмы. Сама скрупулезность соблюдения атрибутики нуара (femme fatale, холодная и меркантильная, толкающая на преступление (анти)героя, общая атмосфера цинизма, роковой предопределенности, порочности человеческой природы, морось и сырость, ночь и туман, тщательно нагнетаемый саспенс, потерянность во времени и пространстве) здесь дискредитирует жанр, доводя до абсурда его условности, выворачивая их наизнанку.
Персонажи в 'Лифте на эшафот' не просто типичны (архетипичны, стереотипичны...), они сведены к маскам античного театра, увиденного из двадцатого века. Жанна Моро играет Клитемнестру, но не Эсхила, а Сартра. Прекрасное лицо ее на протяжении всего фильма бесстрастно, как у классической статуи (по-настоящему живым мы его видим лишь на проявляемых в кадре фотографиях), интонации ее уникального голоса выспренны и декламативны, как у актеров времен Расина, единственный разговор ее героини с любовником механически повторяющимися, обессмысленными 'Я люблю тебя' напоминает мантры, языческий заговор на любовь ('полюбив меня, помни меня, встанет ли солнце, помни меня, ляжет ли солнце, помни меня...'), блуждания ее по ночному Парижу похожи на перемещения зомби - существа, безусловно ведомого, безусловно подчиненного кому-то или чему-то и себя не контролирующего. Герой Мориса Роне, нелепо застрявший в лифте, становится игрушкой всех возможных 'богов из машины'; сюминутные импульсы, желания, страхи швыряют парочку юных из бездны в бездну. Всех задействованных постигает не судьба, вооруженная справедливым возмездием, а слепой случай; не Эринии Эсхила, а сартровские мухи...
В этой выхолощенной схеме вольготно бытовым деталям и приметам времени, сразу приобретающим неожиданную основательность и символическую громкость. Карте Африки на стене кабинета господина Карола. Табачному дыму в сомнительной репутации ночной забегаловке. С ударением произнесенной фразе эксперта-криминалиста о том, что он - выпускник Ecole Normale. Мосту Бир-Хакайм, именно после этого фильма вошедшему в обойму культовых кино-примет Парижа, на весь мир растираживанному Бертолуччи в 'Конформисте' и 'Последнем танго в Париже'. Парижу, и Франции, которых уже не осталось нигде, кроме как на кинопленке...
Я посмотрел этот фильм, уже прочитав рецензии и зная сюжет. Наверное, это было неправильно. Тем не менее, даже после такого знакомства с фильмом я могу утверждать, что фильм смотреть все равно интересно. Даже если вы не ставите себе цель посмотреть шедевр, а просто хотите посмотреть хороший фильм.
Этот фильм - хороший. При всей неоднозначности фильмов, относящихся к категории 'нуар', 'Лифт на эшафот' смотрится легко. Конечно, сегодня в 21 веке вы будете замечать какие-нибудь неточности или несоответствия. Но в фильме есть сюжет - не буду его пересказывать. Скажу лишь, что это все-таки не детектив, а скорее драма. Драма сомневающихся неуверенных взрослых людей. В фильме также есть нотация, которую я для себя сформулировал просто - 'все тайное всегда становится явным'. Банально? Да. Но в 'Лифте на эшафот' она раскрывается только в самом конце, поэтому вы будете смотреть до конца.
И еще вы будете слушать музыку и обязательно услышите волшебного Майлса Дэвиса. Очень органично вписаны композиции американского джазмена в этот французский фильм.
Актеры мне понравились, сегодня таких мало. Я сомневаюсь, что сегодня нашлись бы роли для Жанны Моро и Мориса Роне. Ну и что. Хорошо, что они были и остались в этом черно-белом фильме.
А вот Лино Вентура, хоть он и играет не заглавную роль в этом фильме, обязательно будет в дальнейшем ассоциироваться у вас с французским комиссаром полиции. Он великолепен тем, что не выходит за рамки, которые для него определил режиссер, и все равно является очень яркой фигурой. Опять-таки на фоне растерявших себя героев (не актеров).
Не буду ставить фильму оценку. Просто советую вам наполнить бокал белым сухим и спокойным вечером, не отвлекаясь, посмотреть хорошее французское кино.
Один из самых стильных фильмов французского кино появился на свет благодаря счастливой случайности. По свидетельству Маля, книгу Ноэля Калефа 'Лифт на эшафот' он купил совершенно случайно на железнодорожном вокзале, исключительно ради того, чтобы занять себя в пути.
В назидательной детективной истории будущий великий режиссер сумел разглядеть практически метафизическую драму. Герои фильма, однажды запустив механизм 'приводящий предметы в движение', в дальнейшем становятся жалкими игрушками в безумной игре Судьбы, мятущимися марионетками, утратившими способность на что-либо влиять. Отчаянная попытка начать новую счастливую жизнь обречена на неудачу, а все предпринятые для этого усилия не только бесплодны, но и разрушительны по самой своей сути.
Фильм буквально пропитан атмосферой печальной безысходности (в дальнейшем это станет отличительной чертой стиля Луи Маля); всё подчинено достижению необходимого ощущения: и телефонный разговор 'криминальных любовников' в прологе фильма (его нет в книге Калефа), и вся цепь связанных друг с другом нелепых и трагичных событий, и удивительная музыка Майлза Дэвиса, и, особенно!, визуальное решение фильма. Чарующе-кинематографичны блуждания по ночному Парижу героини Жанны Моро под джазовые пассажи Дэвиса!
Эстетизация визуального ряда не ограничивается блестящей работой оператора Анри Дека. Маль идет дальше -- он 'гримирует' Париж, придавая городу несвойственный тому вид -- более современный, лощеный и, одновременно с тем, более романтичный. 'Я хотел показать Париж современным городом, каким он на самом деле не был тогда. Мы смухлевали. Современные виды Парижа, современная меблировка, автострады -- всё это появится только лет через десять. В общем, это был несколько выдуманный Париж. Например, лифты были только в пяти-шести домах Парижа. Тогда это было ещё очень и очень большой редкостью.' (Луи Маль)
Большой поклонник американского кино вообще и нуара в частности, Маль своим дебютным фильмом расписался в этой любви, став, по сути дела, первым 'модернизатором' французского кино. Его усилия, подкрепленные очевидным талантом, не пропали даром -- 'Лифт на эшафот' можно рассматривать и в качестве манифеста грядущей 'новой волны' и как пример для подражания для молодых французских режиссеров.
Событийная часть фильма составлена из происшествий, которые так ловко цепляются одно за другое, что как ни поступи, конечный пункт — эшафот. Происшествия происходящие здесь и сейчас, в лифте здания на краю бульвара Осман, с симпатичным главным героем месье Тавернье, и одновременно где-то там, в предместьях Парижа, где посторонний случайный шалопай так же безошибочно ловко готовит ловушку — для месье Тавернье, что важно и очень досадно, ну и попутно — для себя, что очень хорошо и поделом ему за такое упорное навязчивое идиотическое поведение. Не будь этого инфантильного недоросля, натренированный военными операциями месье Тавернье хладнокровно и методично выкрутился бы из своей доли приключений. А наэлектризованная милая Флоранс страдала, терзалась, бродила под дождем, одариваемая красивой меланхолической музыкой Майлза Дэвиса, осталась бы вне подозрений и ждала своего сказочного счастья, которое очень гармонировало бы с ее обликом и внутренним миром. Но было бы это счастливым окончанием всей цепи событий? …В детективах убийства не остаются нераскрытыми и безнаказанными. И как ни потекли бы события, лифт заведомо должен был прибыть на эшафот, ибо определенному замыслу соответствует определенный исход.
В самом романе Ноэля Калефа события происходят несколько иначе, чем в фильме, и в отношении месье Тавернье еще более жестоко и издевательски — на эшафот он прибывает в одиночестве за чужое преступление, совершенное далеко от лифта, в котором в тот момент он был надежно упрятан.
А ведь эти двое так заслуживают счастья. Кто, если не они? Облик Жанны Моро и тот эффект, который она создает на экране – бесспорное доказательство этому.
«Лифт на эшафот» – образцовая кинокартина, снятая в стиле нуар французским режиссером Луи Малем. В этой криминальной и мрачной истории есть все: любовь и смерть, азарт и страсть, фатум и невезенье. Сюжет прост: замужняя женщина вступает в сговор со своим любовником, чтобы убить мужа. Тщательно продуманный план, выверенные пошаговые действия, – получится идеальное преступление.
Жюльен (Морис Роне) и Флоранс (Жанна Моро) хотят быть вместе. Ничто не может помешать их счастью, даже муж. И вот день освобождения настал. Герой Роне хладнокровно убивает своего соперника и допускает маленькую оплошность, за которую ему придется расплатиться. Он возвращается в офис, чтобы убрать веревку, которая может стать главной уликой по обвинению в убийстве. Жюльену осталось совсем чуть-чуть, чтобы стать абсолютно счастливым. Но у судьбы на этот случай были совершенно другие планы. Герой-любовник попадает в настоящий плен – он застревает в лифте. Если бы этот фильм снимали Тарантино или братья Коэн, то подобная ситуация была бы абсурдной и смешной до коликов в животе.
В истории, показанной Малем, нет ничего веселого. Грустит все вокруг: ночные улицы Парижа, тревожный звук саксофона, выразительные глаза Флоранс, ищущие своего любимого. Его рядом нет. Куда он мог деться? Неужели Жюльен сбежал? Опечаленная женщина блуждает по городу в надежде встретить неверного. Ее мысли полны отчаяния, горя. Героиня прекрасной Моро без ума от Жюльена, жизнь без него не имеет никакого смысла.
Заключение в лифте становится своеобразным предсказанием того, что ничего не останется безнаказанным. Четыре стены, сжатое пространство, чем не тюрьма? Жюльен изо всех сил будет стараться выбраться из этого крошечного ада. А в это время с его жизнью поиграют другие люди. Случайная встреча двух влюбленных пар (иностранцы и продавщица цветов со своим молодым человеком) тоже окажется роковой и окончательно предопределит судьбу героя Роне.
Фильм построен так, что зритель никогда не увидит Жюльена и Флоранс вместе в одном кадре, не считая шикарных фотографий, символизирующих счастливое прошлое и то, что все тайное когда-то становится явным. И история любви замужней женщины не исключение. Быть на коне, процветать и радоваться жизни за счет убийства… Разве это справедливо? Нет. Режиссер еще раз напоминает о том, что за грехи нужно платить.
«Лифт на эшафот» снят на высочайшем уровне, начиная от актерской игры и заканчивая созданной атмосферой нуара. В киноленте звучит музыка знаменитого Майлза Дэвиса, которая не предвещает хорошего финала. В каждом кадре царит одиночество. Все будет так, как написано фатумом. А отрешенный взгляд Моро, от которого невозможно оторваться, словно знает все наперед.
Что такое «не везет» и как с этим бороться? Определенно именно этот вопрос задал себе бывший военный и действующий менеджер Жюльен Тавернье после убийства мужа своей возлюбленной. Нет, само убийство прошло гладко, вот только после него случайно осталась весомая улика на месте преступления. А вернувшись за ней, Жюльен влип в пренеприятнейшую историю…
Время от времени полезно смотреть старое классическое кино для общего расширения кругозора и понимания того, как его вообще снимали, не обладая современным техническим арсеналом и корыстными амбициями. Определенно раньше кинематограф был куда ближе к первоначальному понятию «искусства», нежели сейчас. И по-настоящему одаренные режиссеры не пытались поразить публику сугубо визуальным рядом, а непременно рассказывали интересную историю, украшая ее стилистическими приемами, далекими от прямолинейного «спецэффектного» воздействия.
Формально по сегодняшним жанровым меркам «Лифт на эшафот» - детективный триллер, причем такой, в котором преступник известен с самого начала, и главный вопрос в том – удастся ли правосудию, людскому или всевышнему, покарать его? Но Луи Маль превращает криминальный сюжет в экзистенциальную драму, в которой героев преследует непреодолимая злая сила, необратимо разрушающая их жизни. Одна невольная оплошность запускает цепочку жутких событий, сравнимых с геенной огненной для грешников, у которых нет шансов на прощение. Невольно задумываешься, что любое зло будет непременно наказано, потому что как бы ты не изворачивался, карты судьбы лягут против тебя. Хотя возможно герои «Лифта…» - просто неудачники, над которыми жестоко похихикала фортуна и даже при праведной жизни их ждала бы незавидная судьба.
Луи Маль занятно комбинирует арт-хаусную режиссуру с чисто жанровым сценарием, когда «триллерная» история изобилует длинными планами, душевными терзаниями и пронизана меланхоличной атмосферой. С одной стороны это придает картине самобытный шарм, с другой же – тормозит динамику и утяжеляет восприятие. По сути это не профессиональная оплошность со стороны режиссера, а лишь его авторское видение, невольно сужающее круг целевой аудитории, обращая триллер в специфичное кино не для всех. Да и эстетическая операторская работа в совокупности с джазовыми пассажами подчеркивает художественную элитарность ленты, стоящую куда выше классического детектива о преступлении и наказании.
С позиции сегодняшнего дня далеко не каждый зритель оценит «Лифт на эшафот» по достоинству, тем более при сравнении с современными остросюжетными фильмами. Но поклонникам нуара, как классического, так и с приставкой «нео», определенно стоит посмотреть это кино, пусть старомодное по постановке, но увлекательное, пронзительно-лиричное и цинично-трагичное по отношению к героям, сознательно вставшим на скользкий путь.
Французский нуар, как и Французская Новая Волна, был явлением столь самодостаточным, самоценным и самоцветным, высшим воплощением своей полифактурной самости, предметом исключительного искусства, довлеющего и даже подавляющего, столь нарочито отмежевывающегося от своей первобытной в общем-то американскости, даже тогда, когда происходил процесс тщательного препарирования/подстраивания/прорастания англоязычного бульварного чтива во французскую почву (Шаброль, Клеман, Девиль, Жиро преуспели в этом больше всех, тогда как создавали нуар по-французски исключительно на основе франкоязычной прозы Клузо, Ромер, Трюффо), что его отчасти можно было упрекнуть в деконструктивизме, приданию этой эстетике черного-темного-томного-зловещего явственного привкуса неслучайного формализма. Игра в смерть оборачивается игрой в настроения, а самодовлеющий рок, ложащийся отпечатком на лик фатальной дамы, превращается в метания, терзания, стенания - криминальная ловушка становится экзистенциальным капканом. Здесь нет тьмы, но и света не предвидится тоже. При вроде бы точном переносе первичных для жанра деталей французский нуар неосознанно предрекал Новую Волну, творя из Антигероев культ Героя.
Луи Маль, который у баррикад детей Красного Мая никогда не стоял, хотя и определенное барское сочувствие им выказывал(в этом смысле Маль не тождественен Бертолуччи, коего его врожденный аристократизм привел на путь кинореволюционера; тогда как буржуазность из Маля так до конца вытравлена не была), в сущности не был апологетом зарождавшейся Новой Волны, хотя по иронии судьбы именно её он и предрёк в своём дебютном фильме 'Лифт на эшафот', основанном на романе писателя Ноэля Калефа. И дело тут не столько в той кинотекстуальной материи, что соткал Маль в 'Лифте на эшафот' - рыхлой, шероховатой, экспериментальной и даже в чем-то гиперреалистической - сколь в самой истории, рассказанной режиссером. Пересечение по прямой жизней двух пар: Симоны и Жюльена, Луи и Вероники. Что их объединяет, кроме явной тяги к (само)разрушению? Невысказанное стремление изменить течение своего устоявшегося, застоявшегося, окислившегося и скисшего бытия, но без особых на то усилий. Все и сразу, если за душой нет ни гроша, а самой души и нет. Из таких вот бесстыже смелых и анархиствующих Луи и Вероник взращиваются в дальнейшем Симоны и Жюльены; мелкие проступки, незначительные правонарушения обретают типологию закономерности, перерождая и вырождая индивидуума. Маль даже очерчивает конфликт поколенческий, ведь в Симоне-Жюльене зритель видит омертвевшие, но все же идеалы старого режима, идеалы родителей, тогда как у Луи с Вероникой нет ничего, кроме истовых желаний риска. Происходит столкновение меньшего и большего имморализма, непреднамеренного фатализма и неизбежного мортализма, когда как не беги от смерти, она все равно настигнет.
Примечательно ещё и то, что образы Луи и Вероники с лёгкостью зарифмовываются с жизнью Мишеля Пуаккара и Патриции из годаровского 'На последнем дыхании', даже угон автомобиля присутствует. Впрочем, постмодернистские заимствования Годара очевидны, однако у Маля завершение истории Луи и Вероники происходит намного быстрее и драматичнее, ибо режиссеру оказывается важнее выкристаллизовывающаяся мораль, заключающаяся в неизбежности наказания. Импульсивность, бунт, эмоциональность, отрицание и отторжение всего что является общественно значимым для Луи оборачивается вихрем насилия, но в отличии от Пуаккара, от жизни уставшего, Луи карается дарованной ему жизнью. Раскаяние в его случае достигается только лишь самобичеванием, ему придётся платить втридорога, заново переживая все им содеянное. Бунт прекрасен на первых порах, революция не всегда подразумевает эволюцию.
Хрусталь парижских улиц зеркалит адом, ночь ветрена и холодна, как продажная девка, а экзистенциальное томление Симоны оборачивается муками... Но не совести, а страсти. Страсти к пороку. Французский нуар дышал всегда Достоевским, как и Маль, в своей кинематографической палитре смешавший краски Карне, Ренуара. Дихотомию преступления-наказания от Ноэля Калефа Луи Маль в 'Лифте на эшафот' противопоставляет иной, чувственной, Мужскому-Женскому, которая в пределах фильма существует на наиболее явном уровне как конфликт между женщинами, которые жаждут от своих мужчин всего мира у их ног, и мужчинами, которые, растворяясь в объектах собственных страсти и порока, обрекают себя на ничтожное существование. Впрочем, и роковые женщины наказываются сполна.
Мужское-Женское в синефильском понимании отыгрывается тем, что каждый неофит Новой Волны привносил во всеобщее кинопространство слишком своё, личное, увековечивая в том числе и своих муз. Годар снимал Анну Карину, Рене - Дельфин Сейриг, а ещё были Денёв, Ардан, Бардо. И Жанна Моро, создавшая в 'Лифте на эшафот' отчужденный, но лишенный всякой загадочности, инфернальный, но не демонический портрет современницы. Маль снимает её глазами оператора Анри Дека не как возлюбленную, отрицая даже намеки на чувственность; в авторском взгляде сквозит непритаенный страх перед её недремлющей силой, перед её неправильной, но покоряющей красотой. Сама актриса, как и её героиня, для Маля становится зеркалом, в котором он видит в том числе себя. И эта высшая форма вуайеризма - наблюдать за собой, но через призму любимой женщины, снимая кино о своих персональных переживаниях, прикрывая это формой нуара. Поэзией тотального душевного мрака, прочитанной под саксофонный плач джазовых переливов Майлза Дэвиса. В этот раз парижская ночь никого не простит.
'Лифт на эшафот', безусловно, больше, чем просто качественная детективная история. Это, прежде всего, экзистенциальная драма о вечном человеческом одиночестве, расплате, погоне за счастьем, которое мерещится в якобы вот-вот начинающейся новой жизни, эта картина о силе любви и её сущности, зачастую далеко не самой светлой. И главный смысл картины открывается полностью лишь в последнем маленьком монологе-исповеди Флорансы Каралы. Психологичность данной картины даже немного близка по своей сущности творчеству Фёдора Достоевского.
'Лифт на эшафот' притягателен также актерской игрой: радует глаз очаровательная Жанна Моро, нельзя не отметить, пусть и непродолжительное, появление на экран легендарного Лино Вентуры. Вообще, на мой взгляд, весь актерский сыграл хорошо, лично я персонажам верил, их драму чувствовал.
Ну и особое внимание хочется уделить визуализации: сочетание операторской работы и саундтрека на высоте, ночной Париж 50-х на экране превосходно гармонирует с нотками дарк-джаза от Майлза Дэвиса, принося при просмотре чисто эстетическое удовольствие. В общем, не зря картина признана классикой нуара.
Хорошо, что режиссеры переодический делают качественные картины о современном им мире, позволяя последующим поколениям прикоснуться к истории той эпохи.
Итог: 'Лифт на эшафот' - это кино, примечательное своей особенной нуарной атмосферой, исторической ценностью съёмок минувшей эпохи, хорошей актёрской игрой, это достойная кинокартина, гармонично сочетающая в себе криминально-детективный сюжет и экзистенциальную историю.
