Ясно, это Гектор Бабенко испортил имидж Родриго Санторо, переодев его в женское платье заключённого тюрьмы Карандиру по имени Леди Ди. Положение усугубил Зак Снайдер, использовав актёра в роли полуголого пирсингованного Ксеркса в «300 спартанцев» - тогда стало казаться, что к актёру приклеивается своеобразное амплуа.

Но здесь, у Саллеса, совсем другой Санторо – деревенский нецелованный красавец, юноша, не видевший в жизни ничего, кроме сохи и механического пресса для отжима сахарного тростника с бродящим по кругу измученным ослом. Жизнь его семьи – вечная вражда с соседями, о которой напоминает домашний «иконостас» из фотографий убитых родственников, в которые с грустью всматривается его одержимой местью отец, перед тем, как отправить старшего сына в очередной раз принести кровавую дань смерти.

Совершив убийство, Тоньо встаёт в очередь на тот свет, ожидая дня, когда пожелтеет кровь на рубахе его жертвы, вывешенной ритуально полоскаться под безжалостным солнцем на беспощадном ветру.

Тяжелое, гнетущее ощущение неизбежного, попытка принести извинения и разорвать замкнутый круг – напрасно. Черная перевязь на плече – эмблема печали, гнетущей его младшего брата - Паку, мечтательного паренька, вопреки возрасту, вынужденного думать и размышлять о скоротечности этой жизни.

Хмурая пелена неизбежности заполняет неторопливые сцены сельского быта и борьбы противостоящих кланов, для которых давно уже не важно, отчего и зачем, главное – перегнать соседей в кровавой гонке, успев первым искоренить чужой род.

Месть стала частью их обычной работы, также подчинённой правилам, как и всякая другая: кровник будет ждать до последнего солнца, до последнего рассвета, выжигающего цвет кровавого пятна, отмеряя срок жизни приготовившегося к смерти Тоньо.

Покой обреченности нарушил баловник Паку, притащив Тонью на представление бродячих циркачей: там из случайного знакомства с красоткой Кларой возникло чувство, ради которого и была придумана жизнь, жизнь, которой ведёт последний отсчет неумолимо всходящее солнце.

Один Паку рад любви своего брата, счастливо наблюдая за развитием их романтических отношений, надеясь, что сбежав с подругой, тот избежит страшной участи, разорвав цепь бесконечного умерщвления.

Две любви против одной смерти: дорожащие друг другом братья и первая женщина – новый рассвет, который может оказаться последним. Боль, страх потерять и расстаться, обязательства перед семьёй, непоколебимым отцом и смиренной матерью.

Тоньо не делает выбора, он подчиняется судьбе. Санторо предстаёт в роли обреченно счастливого человека, покорившегося неизбежности традиционной смерти, а Рави Рамос Ласерда – беззаботно вольного мальчишки, чувствующего и понимающего сердцем, что так нельзя.

Саллес ищет выход из исступления злобы, переводя взгляд с одной стороны на другую, думая, что разум возьмет свое, наполняя фильм радостью первой ночи перед последним солнцем, но обнаруживает горькое: смерть можно остановить только другой смертью. И только так.