Такие фильмы принято называть откровенными. Для меня этот эпитет, особенно в отношении данного фильма, несёт вполне конкретное значение: не только откровенность в регулярных обнажениях главных персонажей, но и откровенность мыслей, взглядов и поступков режиссёра и актёров. В какой-то момент наготу перестаёшь замечать совсем, а вот прямое, неуклончивое и бескомпромиссное повествование не поддаётся ретушированию.
Если кратко пересказывать сюжет и смысл картины Бернара Блие, то можно обойтись двумя известными выражениями-девизами: Cherchez la femme - «ищите женщину» и Carpe diem — «наслаждайся моментом». Беспрестанный поиск настоящей женщины и беззаботная жизнь постоянно приносят двум приятелям кучу неприятностей, но они и не думают унывать.
Вообще, если воспринимать действие этого фильма, как некий танец, то это явно будет не вальс. Тут что-то более страстное, жгучее, взрывное, неровное. Что-то вроде танго или даже румбы. Молодой, но уже совершенно сногсшибательный по своей энергетике Жерар Депардье, преступно красивый Патрик Девэр с печальными глазами самоубийцы и раскованная, но такая нежная Миу-Миу - бесподобный каст. В руках умелого режиссёра, коим Блие, бесспорно, является, такая труппа способна на многое. И не важно, что на дворе был всего лишь 1974-й год...
Двое беззаботных друзей ведут бесшабашный образ жизни. Они праздно проводят время, параллельно занимаясь хулиганской деятельностью. Болят ноги и не хочется пройти пешочком - не беда. Друзья выберут любую понравившуюся им машину, и она, путём неких телодвижений, уже подчиняется их преступным ручонкам. Нет деньги на одежду или еду – можно смело выхватить сумку из рук мимо проходящей девушки и при этом, как бы меж строк, пощупать её за все интимные и не интимные места. Ударить женщину. Проникать в чужое жилище, заставить кормящую мать дать грудь другу – всё это им как два пальца об асфальт. Самое главное, не ждите, что к концу фильма в них проснётся, как обычно бывает, что – то светлое.
Казалось бы, все вышесказанные достоинства из любого сделали бы отброса общества, лицезрение которого было бы невозможно, настолько это омерзительно. Но, это не про наших друзей, которых Бертран Блие показал в своей ошеломляющей картине. Не жил в то время. Но уверен, что она вызвала огромный спор и критику. Не каждый покажет жизнь такой, какую её сделало поколение. У каждого из поколений есть свои отбросы.
Даже не знаю, как воспринимать её, как комедию? драму? или криминальную авантюру? Ведь профессиональный гений режиссера, совокупив все жанры сделал то, из чего молодой Депардье доделал в шедевр. Он показал всё в такой динамике, что на какой то момент я поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на месте этих бесшабашных мерзавцев, творивших беззаконие, но свято повинуясь желанию сердца и направлению ветра.
Бертран Блие замахнулся в фильме на высшие ценности человека. Он на перспективу мог и не справиться со своей работой и провалиться как режиссёр, по крайней мере среди истинных ценителей. Но, к своему и нашему счастью, он сделал это лучше чем кто-либо.
Взрывной фильм сносящий мозг напрочь. И это в 74 году! То, что вытворяют друзья и по нынешним-то меркам выше всяких приличий. Этот фильм и сейчас шокирует, а что было тогда и представить сложно.
Вывод один если фильм интересен и сейчас, значит это кино на века. Всегда будут бунтари, всегда они будут выходить за рамки. Всегда их будут осуждать и преследовать. И всегда будут те, кто пойдёт за ними.
Да это фильм о революции. О революции старых ценностей, ниспровергание консервативных идеалов и процветание полной свободы. К сожалению появление такого фильма было возможно только тогда. Тот толчок свободы в 70-х дал слишком большое развитие. И теперь подобные фильмы не обходятся без пошлости и чернухи. Блие мастер хотя бы в том, что говоря простым языком о простых вещах придаёт смысла картине ничуть не меньше любой философской драмы. Только там где другие грузят, он ничем зрителя не обременяет. Можно не вдаваться в суть, не задумываться о смысле, но удовольствие от фильма всё равно получишь.
Фильм пропитан эротизмом, а пошлости нет. Поступки героев шокируют, но в то же время и веселят, герои аморальные типы, но харизма из них так и прёт.
Только молодые и наглые (конечно же талантливые, не без этого) могли снять такой фильм. Больше ничего такого взрывного Блие не снял, а Депардье, хоть и переиграл всю Французскую классику, так как в в роли хулигана он мало где раскрылся. Ведь по сути он играл самого себя. Он реально был таким в жизни. И если б не кино, то был бы уголовником. А так, спасибо Блие, краса и гордость Франции.
В общем фильм хорош как игристое вино с полей Франции урожая 1974 года с приятным послевкусием. Рекомендую.
Пространство фильма одномерно. Излюбленная метафора - жизнь-дорога, но на данной дороге нет высоты, нет вертикали, только прямая линия, горизонталь, а значит плоскость и примитивизм существования. Все мысли и действия сосредоточенны на удовлетворении 'естественных потребностей'. Бунтарство главных героев и ломка правил, кажущиеся принадлежностью нонконформизма или даже анархизма, говорят лишь об отсутствии смысла, жизненной цели, фоном которых служат засыпанные песком, пустынные, покинутые города, равнодушные и безразличные к человеку, и тюрьма - образ разрушительного воздействия. Где вдохновение молодости, будоражащие идеи, стремление к новому и неизведанному? Маска веселья и шутовской пафос, смешанный с раздражением и злобой, скрывают пустоту и бесцельность существования.
Три образа женщин. Искалеченная и обезумевшая 'мать' выбирает извращённый способ покончить собой, оставив миру подобного себе сына. 'Молодая женщина' - предмет потребления, который используют, обменивают, выбрасывают. Полная отрешённость от происходящего, апатия сменяются приступами гнева и истерии. 'Подросток' - заражённая равнодушием 16-летняя девушка, бунтующая против своих родителей, оставленная в одиночестве на дороге-жизни. Как-то вмиг улетучивается веселье, оставляя неприятный осадок.
Блие не задаёт вопросов и не даёт ответов, он просто рисует картину, делает фотографию жизни... на память.
Чего вы ждёте от кино? Радости, грусти, отречённости, а может счастья? Отзывы, оценки, споры на форумах зачем вообще это всё нужно? Для очередной галочки в своём жизненном плане или для чувства превосходства над остальной безучастной биомассой. Зачем сидеть часами за странными фильмами, еле сдерживаясь ото сна? А всё это для того чтобы подняться чуть выше над собой. Для того чтобы чувстовать, думать, переживать. Поверить во всё что не верил, узнать о чём боялся спросить. Заглянуть наконец, за узкие рамки человеческого мозга и просто удивиться. Удивиться тому, насколько необъятен человек, насколько ваши прошлые представления и думы были убоги.
'Les valseuses'. Перевод не нужен. Перевод это всего лишь слова. Истинная красота и сила она в оригинале. Всё что хотел сказать автор в нём. Просто произнесите 'Les valseuses'. Поваляёте на языке, почувствуйте посыл. Чувствуете? Неимоверная свобода и простота окутывает вас. По телу побежали мурашки. Вдох на мгновение застрял в груди. Что-то поднимается из глубины. У вас встал. Чувствуете сколько всего в одном лишь названии. А что будет в фильме, это неописуемо. Вас будет окутывать тепло и пронизывать лютый холод, станет неимоверно грустно и необоснованно радостно. Это не кино - это эмоции, каким-то чудом загнанные на плёнку. Квинтэссенция человеческих чувств, умело пойманных Бертраном Блие. Голая истинна смело смешанная со сладким пафосом, приправленная открытостью, смелостью и дерзостью, даёт необычайную по восприятию картину.
По своей сути не имеющая никаких претензий на шедевральноть, эта слегка дурачливая картина мастера фарса и ребячества Бертрана Блие оказалась тем маяком, на который ориентировались все последующие гении французского, и пожалуй европейского. Во многих работах воьмидесятых будет проглядываться тень 'Les valseuses'. Будь то безграничная свобода мышления и простота свершений или ненавязчивый фатализм вмесате с размышлениями о религии. Да что уж там говорить, во многих современных европейских картинах, наиболее сильно конечно во французских, проглядывается дух былого разгильдяйства. А свобода любви и отношений уже давно стала одной из основ мирового кинематографа. Сейчас уже тяжело представить острую социальную драму без истории сложных отношений геев, особенно ярко это в политических картинах. Подумать только каких-то сорок лет назад о таком даже сказать было бы новаторски, не то что показать. В своём рушащем стереотипы фильме, Бертран Блие твёрдо, но по-детски мило и как-то непринуждённо показывает то что волнует людей всегда, но остаётся где-то внутри, потому что это ново, а всё новое всегда пугает.
Слегка извращённые поступки главных героев просто брызжут неформальностью, но оттого они выглядят ещё более близкими и знакомыми и находят отклик в любом сердце. Можно открыто это признать, а можно облить фильм грязью и сказать что это мерзко, но вот от этого ничего не изменится. Грязные мысли ещё более заполнят и без того не чистый разум. Построенный полностью на фарсе, фильм смотрится очень живо. Он гениален в своей простоте. Никаких сложновыпендрёжных конструкций, никаких парраленьых миров и блужданий по снам. Всё предельно ясно кроме одного. Как?! Как это удалось Бертрану Блие? Вот так запросто показать мир человеческих желаний, страхов и фантазий. Два друга Жерар Депардье и Патрик Девэр вкупе с Миу-Миу, являются самыми чистыми людьми во всей картине. Они говорят то что думают и совершенно не думают что говорят. Их ни сколько не стисняют их желания и фантазия. Они открыты для нового и стереотипы для них это пустой звук. И здесь Бертран Блие даёт пинка всей ситеме образования, государству, да впрочем и всем системам подчинения и ограничения. По своей сути человек открыт для всего. И лишь окружающая среда налагает свои ограничения. Весь фильм просто пышет идеями о тотальной свободе. Пускай это слишком идеалистически и малореально, но кто-то говорил что невозможен коммунизм в отдельно взятой стране, так ведь возможен.
Именно своими девственно чистыми идеями взбудоражил всех Бертран Блие. Почерпнув эти помыслы из классической европейской литературы, он приумножил их своим умением и мастерством актёров. Породив целую лавину последователей и продолжателей, 'Les valseuses' так и остаётся на вершине горы. Попы Жерара Депардье и Патрика Девэр так и остались неповторимы, а вот формы Миу-Миу уже давно позади. Кинематограф за последние сорок лет переснимал столько красавиц, что диву даёшься. Но это ведь не порнушка, чтобы рассматривать голых девиц и их приятелей. Это Кино и Кино удивительное. Заставляющее удивляться, смеяться и наслаждаться. Кино неповторимое и поразительное, открытое душой и жаждущее ищущего зрителя. Это такой фильм, из разряда тех, что случайно не смотрятся. И обычно зритель знает на что идёт. Но если вы посмотерв сей потрясающий шедевр не поймёте ничего или что ещё хуже, невзлюбите его, то не расстраивайтесь, видимо ваше время ещё не пришло.
Уже успевшие полюбиться нам герои движутся в неизвестном направлении. Всё вернулось на круги своя. Что в начале они следовали туда куда их приведёт судьба, что в конце. Без цели, без идей, но с открытым сердцем и со светлым взором. Не понятно зачем но всегда в пути, они являются свободой в чистом виде. И вроде бы они что-то ищут, но как такового поиска то не ведут, потому что они уже нашли всё что нужно. И нашли они своего зрителя...
Отличное французское кино. На протяжение всего фильма было весело наблюдать за похождениями двух оболтусов. Фильм смотрится весело и легко, не надо напрягать голову, вникать в хитросплетения сюжета, чем почти все фильмы преобладают. Сюжет данной ленты прост, и в то же время не предсказуем. Очень много смешных и забавных моментов.
Настоятельно рекомендую к просмотру, не пожалеете.
Один из фильмов серии «Другое кино». Старый французский фильм с молодым Жераром Депардье, после которого он стал знаменитым. После выхода этот фильм наделал много шума, и понятно почему.
Фильм, в принципе, достаточно прост – «несколько дней из жизни…» французской молодежи, определенной ее части – необразованных и безработных бездельников. Зритель наблюдает с улыбкой/гримасой омерзения/радостью/грустью (пусть каждый посмотревший выберет сам) за похождениям двух молодых людей и присоединившейся к ним в середине фильма девушки. Лично мне очень понравилось наблюдать за тем, как эта неординарная троица «вальсирует» по жизни. Мне тоже захотелось все бросить и пожить просто так – перебираясь из города в город, необремененной никакими обязательствами и обязанностями. Просто наслаждаться жизнью!...
Подобные фильмы обычно получаются либо очень хорошими, либо очень плохими. «Вальсирующие» относится к первой категории, если не сказать больше – очевидно, что за время прошедшее с его выхода, фильм приобрел культовый статус.
Даже не знаю, что еще сказать. Как бывает со многими «другими» фильмами, про них сложно говорить, их нужно просто смотреть.
В 74-ом это было круто. Возмутительное, наглое представление бесшабашного, сексуально-раскрепощенного, криминально-хулиганского разгильдяйства как образа существования, простой, скорее эмоциональной, чем мысленной, философии получения удовольствия от самой жизни с наплевательским равнодушием к трепетно хранимым добродетелям подчинения себя общественной полезности, достижения разумеющихся целей материально-семейного благополучия в постоянном соревновании за место под солнцем, под лампой, под начальником, под идеологией, под внуками, под могильной плитой. И лишь после этого можно вздохнуть с облегчением, однако в гробу не окажется воздуха, так почему бы сейчас не втянуть мокрый соленый бриз молодости? А потому, что у этой самой молодости есть один отвратительный и неизбежный недостаток: она успевает прошмыгнуть сквозь трещину лет, между ночью и утром в преддверии третьего десятка, а после – лишь память, и чаще с привкусом сожаления.
Сейчас-то, конечно, таким уже никого не удивишь. Более того, глубинная, центробежная сила юношеского бунта с жаждой искренней радости, истерично скидывающая родительско-муниципальные путы меркантильной заботы, стала доходным ресурсом в цифровом потоке МТВишно-НТВшного накачивания наркотической зависимостью лживого воздаяния вечного счастье, обреченного пропасть в щелчке кнопки OFF, утонув эхом пустоты, потраченного в часах маркетингового оболванивания. То ли дело во времена хиппового нонконформизма с конъюнктурной палкой о двух концах: буржуазная серость типового здания рабочего поселения для конвейерного обслуживания за смену между школой и пенсией против млечного пути призрачного нигилизма, который - только вычурная маска, скрывающая неосознаваемую, полуживотную нужду быть свободным, не страшась неминуемой гибели в кровавых джунглях нормированного культа правил и планов. Да, они были обречены: дружный напев «ла-ла–ла» по дороге к горизонту в солнечный день уже через год - другой заглохнет в кромешной тьме дремучего леса нищеты, горючее надежды иссякнет, и останется лишь надеть кепку неудачника, растратившего возможности, или пустить пулю в дурную голову. Но и это лучший финал, глупый и беспомощный, а после – лишь память, и неизбежно с привкусом горечи, которая отчего-то слаще синтетической приторности тягостного ожидания несбывного успокоения за смену между кормлением и погребением.
Парочка волосатых бездельников, пробавляющихся обаятельно-шутливым гоп-стопом бальзаковских дам, Жан-Клод и Пьеро целыми днями разгуливают по улицам в брюках клеш с придурковатой улыбкой самодостаточных Диогенов. Они бы ни за что не вылезли из своей бочки, если бы не тень, почти македонская, голода, что и становится, как и для любого животного, зачином в их путешествии по миру. А если учесть, что дальше родного города X они так и не уехали, то это мир все же не пространства, но судеб в фотоснимках на перекрестках памяти и надежды. Как назло, или же фатально, сказочные персонажи непременно женского пола, и двуглавая Герда, пустившаяся во все тяжкие без навеянного воображением Кая с осколком фееричного транквилизатора – тарантиновского адреналина в сердце Умы Турман – встречает нормальных людей, которые при легком надрезе фарсовым скальпелем неформальности в области пятого межреберья обнаруживают почти суицидальную черноту захороненной под приличием боли, и спасает их незаметно от кошмаров прошлого уже не вызывающим эпатажем, а какой-то искренней общечеловеческой любовью, инцестуальной нежностью разлученных на годы братьев и сестер, обделенных этой самой теплотой жарких объятий, извергаемой в любой телесной жидкости, будь то менструальная кровь, слюна, материнское молоко или сперма.
Жан-Клод и Пьеро, словно вылепленные големы, прикатившие в реальность на тележке из супермаркета: без прошлого, без памяти, с характерными приметами эпохи, но в облике холодных древнегреческих статуй развратных языческих богов, которые не вершат вселенское движение, но развлекаются в собственное удовольствие над не ведающими своего страдания мытарями, попутно наделяя их чудесными мгновениями экзистенциального просветления, что должны остаться с ними навсегда, однако мы этого не узнаем, потому что тележка – машина – велосипед – подошвы несут главных персонажей дальше, завершая стилизованную трагедию в декорациях современного Колизея, затухающую предзнаменованием обескровленного, но не менее гротескно-мрачного финала теряющего себя поколения. Однако для наших героев это уже не важно, ведь они вновь уходят в вечность, архивы страстей, на которые закручивается спираль истории. Будто антирекламные идолы, призывающие ни за что не повторять их каскадерских пируэтов с собственной жизнью, они, тем временем, порождают подражание, наделяя билборд генарции некст модными течениями – свободной любовью, гомосексуальным влечением, которое существует пока на распутье, между «да» и «нет», однако сомнения в выборе наивны, напускным сплином и неопытным, претенциозным пессимизмом, пропитанным отстраняющимся равнодушием.
Крестовый поход во спасение гроба человеческого от ига буржуазной морали по запутанным улицам, свежим автострадам, через постели и оргазмы знаменуется галереей чудесных исцелений. Фригидная Мари-Анж, бессильная в собственном страхе и инертная в привычке – чем не портрет рядового работяги, ненавидящего свою службу, который по яркому монологу Жванецкого надевает туфли на 2 размера меньше, чтобы в конце дня получить удовольствие, хотя бы снимая их, ведь больше не от чего – по счастливому стечению обстоятельств обретает дар сексуального наслаждения, забывая бревноподобную личину как в лежачем, так и в стоячем положениях. Угрюмоглазая пассажирка, обделенная двухлетним мужниным вниманием в частности и нутряной нежностью в общности, вдруг, в извращенной форме, отдавая молоко из своей груди жадному до чувства демиургу, поднимается над опостылевшей действительностью до совокупной иконы Марии Терезы и Мадонны, питающей такого же юродивого мученика. Недавно освободившаяся тюремщица с мягкими глазами и изнемогающими морщинами лба, разорвавшая связь с волей нестолько в аллегорическом изъяснении, сколько в конкретном ощущении, кружится в гедонистическом вальсе от соленых креветок в ресторане на берегу горького воздуха через сладкие поцелуи к кровавому экстазу смерти выстрелом в пах – последние месячные в преддверии чистилища. 16-ти летняя девчонка, ненавидящая родителей, стремится выпорхнуть в окно независимости вместе с обворожительными садомистами, за что и награждается самой интимной потерей, анатомического разрыва плевры между детством и взрослостью. Однако пророки порока удаляются во внепространственные альковы за горизонтом будущего, на границу вчерашнего «нельзя» и завтрашнего «можно», оставляя нас одинокими с вечным мучением выбора желания или необходимости.
«Этапная лента 70-ых», из которой «вышли многие режиссеры 70-ых – 80-ых» заслужила такое звание и хрестоматийное признание не только благодаря важному интеллектуально-эстетическому переосмыслению, летящему «кирпичом в кинематографическую витрину» традиционалистского мировоззрения и хлесткой «пощечиной общественному мнению», но и онтологическому пониманию пограничности, амбивалентности человеческого бытия в вечной и обязательной «борьбе противоположностей»: материи и духа, страсти и рациональности, бунта и смирения. Она никогда не кончится, и если в ней есть смысл, то он только в том, чтобы поймать свое равновесие в бурном хаосе реки, текущей одновременно в обе стороны. Возможно ли это? А черт его знает…
По-разному можно интерпретировать название картины, но эта, поистине незначительная трудность перевода сама собой сворачивается в мелкий клочок бумаги и сгорает под ярким светом, излучаемым французским шедевром Бертрана Блие.
Нет нужды разбирать поступки героев на мелкие части мозаики - Жан-Клод и Пьерро не нуждаются ни в одобрении, ни в порицании. Не стоит копаться в прошлом и пытаться заглянуть в будущее героев - мсье Блие и так оказал нам честь, позволив подсмотреть отнюдь не за персонажами своей книги, но за живыми людьми.
Невероятно удачно составлен актерский ансамбль: здесь вам и красавица Брижит Фоссе, 'оживившая' попутчицу Пьерро и Жана-Клода; и бесстрастная до поры до времени Мари-Анж в исполнении Миу-Миу; и великолепный дуэт Депардье-Девэр - бунтари, чудаки, мечтатели; и особенно запомнившаяся мне Жанна Моро (Жанна). И все они - живые люди, похожие и не похожие друг на друга, не требующие распределения по классам и составления характеристик для каждого из них. Художник Блие написал картину и доверительным кивком пригласил нас ей полюбоваться. И все. Не нужен здесь микроскоп и тем более анализ. Так можно упустить нечто важное.
Этот фильм не исчезнет под слоем многолетней пыли, не забудется, не утратит своего великолепия. Глупо было бы продолжать эту рецензию - 'Вальсирующих' нужно смотреть.
Довольно откровенный фильм. Без строгого сюжета. Я бы сказал: фильм-настроение.
Режиссер хотел показать (это мое субъективное мнение) насколько мы не умеем жить. Вместо этого мы мечтем, планируем, планируем, как бы лючше спланировать, треплем языком. Потаенные желания для нас - порок, проявление чувств - слабость, правда - неизвестность, ложь - повседневность. Мы все думаем: вот-вот и начнется настоящая жизнь, но она все не наступает - восприятие притирается - чувства подавляются разумом - приходит разочарование - жизнь превращается в последовательность событий... цель одна - зарабатывание на кусок хлеба. Точка.
Резюмируя, для меня слоган фильма таков: живи, как хочешь, ведь это ТВОЯ жизнь и она у тебя одна!
