В 1971-м году Жан Сорель сыграл две очень похожих роли: жертв преступления, которые перед смертью пытаются разгадать тайну собственного убийства. Одну – в известной картине Альдо Ладо «Короткая ночь стеклянных кукол», которую порой даже называют в числе классики джалло. А другую – в куда менее популярном психологическом триллере Ромоло Геррьери «La controfigura».
Впрочем, на схожести завязок и исполнителе главной роли параллели между двумя фильмами заканчиваются. Если Альдо Ладо уверенной рукой направил свой опус в направлении политического детектива, то его коллега снимал прежде всего запутанную психологическую драму со сложным любовным многоугольником в ее сердцевине. Да еще и густо приправленную влиянием культуры «хиппи». Детективная загадка при этом у Геррьери оставалась на втором плане, за многочисленными ответвлениями сюжета, за психоделическими экскурсами в подсознание и за болезненной сексуальной фрустрацией главного героя.
Основное действие «La controfigura» начинается на побережье Марокко, где убитый в первой сцене картины протагонист отдыхает со своей подругой. На пустынном пляже с ними соседствует только путешествующий налегке американский хиппи, не слишком интересующийся делами молодой пары. Тем не менее, герой Сореля жестоко ревнует его к своей гёрлфренд. Ситуация усугубляется, когда к молодым присоединяется мать девушки. Все бы ничего, но красота зрелой женщины буквально сбивает с ног главного героя – едва увидев мать, он совершенно забывает про дочь. Но женщина внимание молодого человека встречает крайне холодно – она увлечена тем самым американским хиппи, ненависть к которому героя Жана Сореля возрастает многократно. Все чаще он проваливается в странные видения, в которых убивает своего соперника самыми разными способами…
В том же духе сюжет продолжает свое развитие в Риме, только убийство происходит уже в реальности. Или это опять видения? Фрустрации главного героя, постоянные флэшбеки в его память и/или галлюцинации медленно, но верно превращают картину в странное сюрреалистическое зрелище, в котором настоящее и воображаемое сплетаются воедино, а будучи пропущены через болезненную ревность протагониста, рождают психоделическую картину, разобраться в которой без хорошей дозы стимулятора абсолютно невозможно. В принципе, прием, примененный в своем фильме Геррьери, для рубежа 60-70-х годов не был чем-то из ряда он выходящим, если бы не одно «но». Трудно было представить себе худшую кандидатуру для его воплощения в жизнь, чем Жан Сорель. Особенно в руках ремесленника средней руки, каким был Геррьери. Предоставленный самому себе, без жесткой режиссерской руки, которой обладал тот же Альдо Ладо, актер нацепил свою обычную маску равнодушного плейбоя, и даже не попытался изобразить все метания, сомнения и болезненные желания героя, что предусмотрел для него сценарий.
В результате, психологическое напряжение, которое должно было приковывать зрительское внимание и создавать необходимый триллеру саспенс, в фильме отсутствует напрочь. Любители же разглядывать криво выстроенные стороны любовных многоугольников, как правило, предпочитают фильмы других жанров. К тому же, популярные в эпоху хиппи расширители сознания, что могли бы способствовать пониманию психоделических интерлюдий, запрещены суровым антинаркотическим законодательством, а стало быть и эта сторона картины Геррьеро недоступна для законопослушных зрителей. В сухой остаток же выпадает утомительное и скучное повествование о безнадежно запутавшемся в своих чувствах эгоисте… И даже порадоваться тому, что в конце концов его убили, авторы не позволили. Ведь они предусмотрительно умертвили своего героя на первых же секундах действия.
Любители итальянских триллеров, конечно, все равно могут заитересоваться «La controfigura» для своих коллекций, но это будет для них не самое лучшее пополнение.
Стоит отметить, что кино вышло категорически экстраординарным. Правда, в худшем смысле слова. Вот представьте, вы рассказываете бородатый анекдот про бородатого мужика, спрятавшегося в шкафу от внезапно вернувшегося бородатого мужа-рогоносца, но сначала догло описываете плюсы и минусы завода-изготовителя шкафов, потом танцуете про подагру троюродной сестры школьной знакомой жены-изменницы, затем разыгрываете 'в лицах' затяжной диалог мужа-рогоносца и его коллеги по работе (кстати, активиста коммунистической партии и тайного любителя соленых орешков) о том, что патриархальный матриархат хоть и проигрывает матриархальному патриархату, но таки ещё не всё потеряно, ну а в итоге заканчиваете анекдот повторным описанием завода-изготовителя славных мебельных изделий. Получается не очень складно, не сильно интересно и, что характерно, совершенно не смешно.
Впечатление, будто сценаристы выбрали каждый по бытовушной статейке из бледно-желтой прессы, покрамсали текст ножницами на предложения и слова, а затем вслепую перемешали все эти обрезки - на выходе эффект то ли письма из Простоквашино, то ли детской игры в последовательное дорисовывание картинок через сгибы листа. Анархист-плейбой-плебей-архитектор едет с женой в Африку, к ним туда приезжает теща, мать с дочкой флиртуют с местным хиппи, анархист-плейбой-плебей-архитектор ревнует обеих, потом они упорно дразнят местную пару свингеров, затем анархист-плейбой-плебей-архитектор занимается сексом с тещей, после чего они берут хиппи подмышку и все возвращаются домой, где их уже караулит гомосексуальный нобелевский лауреат профессор фрейд, ревнующий хиппи к теще анархиста-плейбоя-плебея-архитектора. О как! Но словно этого мало, монтаж сцен, выполненный в строго-произвольном порядке, предвосхищает и ужасает такие культовые картины как 'Криминальное чтиво' и 'Необратимость', ибо в монтаже этих нетленок всё же прослеживалась некая логика и закономерность - здесь же никакого мейнстрима, никаких компромиссов - только хаос, только хардкор!
Название фильма звучит как 'La controfigura' (то бишь, женский род - 'Дублёрша'), и видимо относится к теще главгера. Актриса Лючия Бозе действительно недурна и эффектна, впрочем, и дочурка непромах - как никак, Ева Олин на шведских конкурсах красоты не один десяток продюсеров съела. Ну и Марилу Толо в роли свингующей дамы очень даже хороша. Да и, чего там греха таить, няшка Жан Сорель тоже успешно радует глаз. Правда от всех этих прекрасных мордашек фильм интереснее почему-то не становится. Да и вообще на фильм это мало похоже - всё больше на сельскую выставку кошек.
