Оказавшись в вынужденной эмиграции, Милош Форман плавно переквалифицировался из гиперреалистов – фиксаторов непридуманного быта в живописца – монументалиста. Логичная смена почерка для человека, плохо знающего язык чужой страны и совершенно незнакомого с буднями её обитателей. Проникновенные хроники «маленьких» обывателей сменились полотнами с содержанием универсальным, безвизовым, почтовой марки не требующим. Золотую (абстрактную) середину могут осмыслить и родные чехи, и не родные американцы. Противоречия судеб Моцарта, Флинта и Гойи затираются в простенькую схему о «помыкаемой свободе», противостоящей фиглярскому миру. Тот же подход характерен и для экранизаций сложной прозы Кизи и Де ЛаКло. Самое любопытное, что в немыслимой примитивизации материала, режиссёр не теряет историю, не снижает планку качества. Глубоко национальный роман Эдгара Лоуренса Доктороу выглядит идеально для тенденциозных вкусов иноземного творца – здесь тебе и многоуровневый сюжет, в котором есть что покромсать для сценария и масса занимательных полудокументальных заметок о значимых людях своего времени. Впрочем, о последнем пришлось забыть, оставив 150-минутному метражу исключительно художественный вымысел, точнее некоторые его мотивы.
«Регтайм» в трактовке двух монстров от кино – режиссёра Формана и продюсера Де Лаурентиса представляет собой повествование с неопределённой, но последовательной разбивкой на две главы. Более часа отведено светской линии с убийством ревнивого мужа (богатого отпрыска) бывшего любовника (известного архитектора) своей жены (бездарной певички Эвелин Несбит) и её последующей любовной связи с молодым идеалистом (шурином респектабельного бизнесмена). Далее следует грубый переход к диверсионной вендетте чернокожего пианиста Колхауса Уокера всем белым расистам демократичной Америки за то, что гадливая бригада пожарников покакала на сиденье его новенького Форда и не пожелала извиниться. Иногда магистраль фабулы отвлекается на краткие «семейные» невнятности различных персонажей. В антрактах звучат фортепьянные аккорды под исцарапанную чёрно-белую плёнку с событийными вехами начала двадцатого века, долженствующих придать частной зарисовке характер эпический. Но этого не происходит. Следствия не следуют из причин, а причины теряются в песке опущенных замыслов. Какая связь между чопорными господами в котелках дерби, тупыми пожарниками, яростью жизнерадостного негра – мстителя, похождениями хористки Несбит и странным евреем, называющим себя бароном Ашкенази? Зачем Гудини совершает свои трюки под джазовые аккомпанементы накануне Первой Мировой? Что значит жанр «регтайма» для фильма с одноимённым названием? Ответы на вопросы знает только Доктороу. Форман же в очередной раз расписывается в мировоззренческом дальтонизме, предпочитая сводить цвета радуги к оттенкам первых кинескопов. Как и в случае с бунтом Макферфи в психушке, террористический бунт Уокера ему интересен как бунт сам по себе. Правит бал не упорядоченный хаос, а сценарный сумбур. А лаконичность заголовка – так…для красоты. Вот с красотой и эффектностью – всё удалось. Но красота это не от маэстро уровня Джоплина. В лучшем случае, это красота мелодии шарманщика. Приятной, цепляющей, но пустоватой и механической.
Разумеется, вместить в кинофильм вал доктороувских героев и конфликтов – дело практически невозможное и лучше не иметь в виду прекрасную книгу, чтобы хоть какое-то удовольствие получить от удовлетворительной адаптации. Смысловые сокращения простительны, но размягчение авторской полиритмичной интонации, стремящейся облечь суть исторических процессов в неуловимую регтаймовую музыкальность превратило ироничную фреску в дроблёную проповедь гуманиста среднего пошиба. «Мир постоянно составляет и пересоставляет сам себя в бесконечном процессе неудовлетворённости». В небесном горниле ежесекундно вершатся великие проблемы бытия, судьбы одних вписываются в вечность, жизни других смалываются в пыль, объявляются войны, но пианист продолжает играть... Милош Форман снял добротное кино, но про другое. Про что-то менее индивидуальное, более незначительное, о чём снимали до него, о том, что снимали после. О том, что любить алчных дурочек опасно для психики. О том, что обижать честных афроамериканцев ещё опаснее (и не только для психики)...
...не торопись, крутишь шарманку, никогда не спеши…
