Охарактеризовать дух и идею фильмов итальянского кинорежиссёра Микеланджело Антониони очень сложно. Его лента «Красная пустыня», отличатся особым гениальным языком повествования. Это тот фильм, который обязательно стоит смотреть, если вы цените кино о философии существования, иначе говоря, - экзистенциальные драмы.
При внешнем спокойствии и минимуме действий фильм наполнен странным, почти осязаемым чувством глубины. Порой начинает казаться, что идею Антониони невозможно передать двухчасовым киноповествованием, а остающееся чувство пустоты и недосказанности вовсе не компенсируется визуально.
Действующие на ассоциативном уровне, пронизанные мягким внутренним светом тихие кадры, с минимумом диалогов составляют значительную часть фильма. Угрюмые индустриальные пейзажи и крупные планы строительного мусора или обшарпанных заводских стен - всё это преображённый до неузнаваемости человеком мир, мир, наполненный своей, особой красотой. В таком месте нет привычных глазу координат. Здесь, лишённые точки опоры и связи с внешним миром люди не живут, а существуют. Режиссер помещает свою героиню, Джулиану, в пустынные пригородные ландшафты, на фоне которых её крошечная фигурка выглядят беззащитно и жалко. Её нервное расстройство и душевная неустойчивость возникают от отсутствия точек соприкосновения с современной реальностью - грязным, унылым миром и его обитателями.
Микеланджело Антониони сделал очень удачный ход, пригласив на главную роль излучающую одновременно страстность и недоступность Монику Витти. Помимо её очевидного актёрского мастерства, есть один очевидный плюс, который вряд ли возможно оспорить: сопереживать красивой девушке гораздо проще.
В «Красной пустыне» постоянная для Антониони тема одиночества человека в современном мире достигает кульминации. Режиссёру удалось поймать мрачное, депрессивное состояние души Джулианы и выразить его, используя особые кинематографические приёмы настолько, насколько это вообще возможно - заставить наблюдателя по ту сторону экрана даже не сочувствовать героине Моники Витти, а пережить вместе с ней душевные муки одиночества.
Для характеристики состояния девушки Антониони новаторски использует цвет. Стоит упомянуть, в первом своём цветном фильме, режиссёр не слепо «фотографирует» реальность, а создаёт свои приглушённые оттенки. Так, трава и деревья нарочито перекрашены в неестественные серые и белёсые тона, а появление ярких всполохов на кинополотне символизирует душевные переживания нашей героини.
Красный - цвет любви и ярости знаменует собой начало отношений Джулианы и Коррадо. Красного цвета перила кровати, на которой они занимаются любовью, а аналогичные перила в доме её мужа - холодные бледно-голубые, символизирующие печаль, меланхолию, депрессию, отчуждение. Жёлтый цвет означает страдания - всё то, что терзает Джулиану. Жёлтого цвета флаг на корабле, матросы которого поражены болезнью, ядовито-жёлтого цвета - дым из фабричных труб. Розовый песок на пляже из мечты-сказки отражает её надежды: просыпаясь после ночи любви с Коррадо, Джулиана обнаруживает, что белые стены гостиничного номера вдруг стали нежно-розовыми...
Символизмом наполнен каждый кадр «Красной пустыни» - это не только визуальное оформление, но и необычное звуковое сопровождение. Саундтрека как такового нет. Вместо музыки - тревожные гудки теплоходов, грохот отбойных молотков и прочих заводских агрегатов, а так же неестественные металлические звуки загадочного происхождения... Примириться с таким сумбурным нагромождением всевозможных тонов не представляется возможным - они попросту раздражают. Понять причины использования такого «музыкального сопровождения» картины не составляет труда - всё для облегчения понимания душевного состояния Джулианы.
Смотреть «Красную пустыню» тяжело: приходится постоянно подбирать ключи, искать разгадки к поэтичному языку режиссёра. Наконец попав в сбивчивый ритм повествования, зритель видит мир глазами героини фильма - в чём, как я думаю, и была конечная цель работы Микеланджело Антониони. В этом фильме один из крупнейших знатоков экзистенциализма в кино исследует самые глубокие причины духовной опустошенности, кризиса отчуждения Джулианы и проблемы её одиночества, отрешённости даже во влюблённости.
Для столь широкой идеи кинематографические рамки тесны - оттого конец ленты вполне логичен. На вопрос «Почему же всё осталось по-прежнему?» Джулиана отвечает сама: указывая сыну на ядовитый дым, валящий из заводских труб, она замечает, что птицы, в отличие от людей, приспособились избегать того, что губительно для них.
Это был ничем не примечательный город. Воздух пропитан фабричным дымом, рабочие изображают муравьев, средний класс крепко стоит на ногах. Недавно оправившаяся от тяжелой аварии Джулианна чувствует себя здесь чужой. Да, муж все еще любит ее, маленький сын радует умилительными поступками, но героиню перманентно мучает иррациональный страх, она не чувствует связи с миром, и мечтает убежать, в том числе от своей семьи. Девушка гуляет по городу без всякой цели, встречает людей, будто бы даже влюбляется, да только все события изображаются настолько тусклыми и эфемерными, что не укладываются в единое цельное повествование, сюжет абсолютно вторичен. Микеланджело Антониони верен своему стилю, ждали катарсиса – получите угасающий нарратив, ждали острых диалогов – довольствуйтесь дребезжащей болтовней с размытым смыслом.
Антониони впервые выходит за рамки черно-белого пространства, а потому неудивительно, что применительно к этой работе в первую очередь принято отмечать цветовые решения. Меж тем, семантика цветов незамысловата и одномерна, красно-синие оппозиции не более, чем индикаторы эмоций, и совершенно ни к чему выделять их на фоне прочих визуальных приемов. Гораздо более интересно, к примеру, то, как обыгрываются элементы эротики. В этом контексте у автора нет прямых высказываний, только полунамеки. Случайно оголившееся женское плечо, поднятая чуть выше дозволенного юбка. Полуобнаженные тела никогда не попадают в кадр полностью, ракурсы причудливы, сцены выходят дергаными, обрывочными. Любовь вообще отсутствует, даже самые светлые чувства в «Красной пустыне» мутируют, они отравлены страхом и заражены сомнениями. Но наиболее красочно здесь представлена главная героиня: она продирается сквозь ржавые заросли урбанистических джунглей, болезненно извивается, не может найти себе места. Куда бы Джулианна ни направлялась, отсутствует четкая траектория, она оборачивается, мечется и, едва вырвавшись из всамделишного тумана, попадает в туман ментальный, оказываясь среди фальшивых друзей. Менять окружение сообразно переживаниям героя – идея отнюдь не новая, но эту эстетику пронзительного одиночества даже по прошествии многих лет, пожалуй, трудно с чем-то перепутать.
Одиночество, правда, имеет несколько более широкий смысл, чем неизбывное «эх, с кем бы поговорить…». Автор довольно точно проецирует положения уже достаточно распространившейся к тому моменту по матушке Европе «философии существования», что, как ни странно, особенно ценно именно сейчас, когда всякий умник, скорчивший грустную мину, объявляет себя экзистенциалистом, а смысл понятия теряется в языковых закоулках где-то между осенней депрессией и заумным пустословием. Антониони удается изобразить базовую временную связку, когда человек уже существует, но еще не обрел свою сущность, когда нет цели и нет причины. В начале фильма Джулианна спит, ей снится, как кровать утопает в зыбучих песках - удивительно меткая метафора лишнего человека: бытие вечным сном в сердце красной пустыни, красной, потому что окружение причиняет острую боль. Не обошелся итальянец и без своего любимого образа – «пустая улица». Улица, на которой могут быть какие-то люди, их можно наблюдать, слушать, всячески «ощущать», но с точки зрения героя их все равно не существует, они словно из другой вселенной, что только внушает дополнительный страх. «Заброшенность, тревога, отчаяние» – все, как завещали классики.
Но Антониони, конечно же, не строгий философ, он художник. Едва ли его хоть сколько-нибудь интересовало, кто победит в концептуальном бою Сартра с Хайдеггером, поэтому ни экзистенциальные, ни любые другие парадигмы не ограничивают полет мысли, а мысль тянется к глобальным выводам и красочным обобщениям на радость зрителю. Другое дело, что эти выводы не имеют ничего общего с уже порядком поднадоевшей критикой потребления, банальным порицанием вещизма, и уж тем более не стоит воспринимать желтый дым и крупные планы унылых груд металлолома в разрезе высокохудожественной экологической дидактики. Рай по замыслу режиссера там, где техногенные чудовища подружились с детьми природы, что косвенно иллюстрируется мечтами Джулианны о необитаемом острове с утесами и пальмами. Однако наука идет в противофазе с культурой, а мышление не поспевает за прогрессом. Да, что-то неладно с этим миром. Да, все, подобно Данте, очутятся в сумрачном лесу, земную жизнь пройдя до половины. Умирает ли цивилизация? Разве что в системе отсчета человечества. Разве что в той степени, как сонному пассажиру утреннего автобуса чудится, будто он не двигается с места, а придорожные деревья перемещаются в окне. Умираем здесь только мы, каждый в отдельности, пока вокруг неумолимо покоится вечность. И ей, вероятно, тоже очень одиноко.
Бессмысленно пытаться изложить сюжет этого фильма. В нем стержень – не повествование, а настроение. Молодая женщина, перенесшая травму в автокатастрофе, «выпадает» из жизни и никак не может ее заново принять, примерить на себя. Она страдает и мечется, ее пугает собственное состояние. Окружающие пейзажи, люди, события даются в причудливом преломлении ее зыбкого сознания и больше напоминают фантастический сон, а не реальность.
Эти сновидения наяву чудесным образом преподносит оператор с легкой руки маэстро Антониони. Каждый кадр – шедевр, полотно, произведение высокого искусства. Невероятно красивые общие планы, будь то конструктивистские интерьеры 60-х годов, промышленные пейзажи или ржавые остовы морских судов. Идеальны сочетания цветов и подбор, где надо, цветной пленки или способов освещения. Надо сказать, что при всем при том окружающий фон очень промышленный, химический, остроугольный и негуманный, как сталкеровская зона. Он будто бы играет самостоятельную роль, позволяя развиваться действию в заданном русле.
С помощью довольно простого приема – ввода в действие красивой героини, находящейся в пограничном сознанием – Антониони представляет довольно мрачную и депрессивную картину тогдашнего общества, в котором отсутствуют настоящие привязанности, любовь, душевная теплота и устойчивые ценности.
Все участники событий – ходячие тени, не нашедшие опоры ни в себе, ни в окружающих. По-видимому, такое прочтение тогдашней ситуации нисколько не потеряло значения до настоящего времени, хотя в «Ускользающей красоте» тот же мастер избрал совершенно другие – если не сказать противоположные – краски и угол зрения.
При просмотре возникают закономерные ассоциации с Тарковским и другими великими мастерами кино, но у Антониони свой неповторимый почерк, делающий его нисколько не похожим на остальных.
Первое цветное кино вдумчивого, тонкого Антониони — мастера экзистенциальных драм, чуткого и глубокого человека, остро чувствующего любые социальные и внутриличностные противоречия. Антониони имел удивительный дар не только видеть эти противоречия, но и раскрывать их через контрасты окружающего мира - обстановку, предметы, звуки, в его фильмах нет ничего случайного.
С первых кадров он предлагает зрителю эмоциональный парадокс — на фоне дымящих труб заводов, толщи бетонных стен, давящего пара и серости фабричных зданий звучит тончайший, почти срывающийся женский голос, исполняющий скорбную в некоторых местах едва ли не диссонирующую мелодию. Она льется удивительно нежно, чисто, и вдруг, когда зритель успевает проникнуться ею — обрывается бушующим, яростным пламенем труб. Уже в этих кадрах Антониони проводит главную мысль фильма, осуществляет ее художественное воплощение — несочетаемость тонкого иллюзорного внутреннего мира героини с тяжеловесной, непоколебимой энергией социума.
Джулиана, как и все главные героини Антониони — потерявшаяся, почти детская душа, в определенный момент времени задавшая себе вопрос: «Зачем все это?» Цепь дальнейших рассуждений приводит ее в смятение, близкие люди оборачиваются чужими, встречные не способными понять, а все окружающие — лишь расплывчатыми контурами в густом тумане. Джулиане говорят, что она больна, но так ли это? Можно ли назвать больным человека, задумавшегося над жизненными истинами, ищущего понимание, родственную душу, чувствующего пронизывающую красоту мира. В ответ на ее отчаянные попытки услышать от людей слова, идущие от сердца, а не от закостенелого разума и неконтролируемого тела, люди сторонятся ее, как всего неизведанного или принимают ее бунтующее начало за дурной характер.
Как и во всем творчестве Антониони, этот фильм полон невербальных посланий, наполняя с первого взгляда медитативные кадры силой внутренних переживаний героев. Во всем присутствует настроение, во всем виден контраст окружения с субъективным миром:
- безжизненный мусор, горы дымящегося хлама — и на их фоне голодная мать с ребенком в ярко-зеленом пальто,
- обшарпанные стены, ржавые борта кораблей, запачканные стекла, грязное месиво под ногами — а на героине всегда аккуратные чистые летние туфли,
- в красках преобладает серый цвет, но оттеняется он яркими вкраплениями красного, голубого, коричневого (сама Джулиана выбирает для своего магазина нераздражающие цвета - «голубые стены, зеленый потолок»).
Куда приведут ее поиски, как понять поступки далеких ей людей. Она, как девочка из ее сказки, слышит чарующую мелодию, любуется волнами, гладит розовый песок и ждет то случайной белоснежной яхты, то слепящего солнца, то дикой волны. «Кто это пел? - Всё пело».
Джулиана — невероятно полный образ. В нем есть все — тяжелое прошлое, изменившее жизнь, долгая борьба с собой, нерешенное настоящее, неясное, туманное будущее. Зритель является свидетелем кульминационного момента, в котором сошлись в накале все элементы жизни героини. Сможет ли она преодолеть страх перед самой собою, сможет ли принять себя какой она есть — тонкой, трепетной, с до предела оголенной душой, не оборвут ли ее уникальное мировосприятие людские догмы, не погибнет ли она под толщей безразличия?
Психологическая кульминация фильма — диалог с подвыпившим портовым рабочим. Отчаяние Джулианы достигло пика, она подавлена непониманием людей (даже собственный сын зачем-то обманул ее), ей хочется бежать, но от себя не скрыться. Этот сбивчивый, на грани срыва монолог прекрасно иллюстрирует ее внутренний катаклизм - «я не одинокая, тела разведены, если вы меня укололи, то вы же не страдаете? на этом корабле могут и люди путешествовать?» Но ответы людей похожи, как две капли воды — они не вдумчивы, безразличны, с на ветер брошенными словами: «Не уходите, сеньора, вы мне очень понравились, очень.. я вас люблю, я вас люблю...»
Многие обвиняют режиссера в недосказанности, бесфинальности. Но Антониони невероятно целостен, он дает задачу по силам каждого из нас. Что остается человеку, когда никто в этом мире не способен его понять? Лишь последовать их глупому совету: «Не думать! А точнее думать, что все, что со мною происходит моя жизнь».. Есть ли шанс избежать агонии, остаться наедине с природной стихией, не сталкиваться с чуждыми людьми? Я думаю, шанс есть.
Почему этот дым желтый?
Потому что там яд..
Но если там пролетит птичка — она умрет?
Теперь птички об этом знают и больше туда не летят..
За всей холодной созерцательностью каждой минуты этого фильма кроется только одно — безумное истеричное одиночество посреди неважно чего. Будь это шипящий, скрежещущий и изрыгающий пар завод или его отравленные окрестности, пустыня городских окраин с ледяным безмолвным магазином без товаров, хрупкая халупа посреди моря и гудящих кораблей.
Промозглая, скупая на краски картина Антониони издевательски-беспощадно и методично уничтожает перед нашими глазами героиню Моники Витти — красивой, но странной женщины, в глазах которой слишком часто гуляет безумие и чьи речи порою слишком оторваны от реальности — не потому что она на самом деле сумасшедшая, но по причине того, что говорить ей просто не с кем, да и мало кто ее поймет, посочувствует ее одиночеству.
Казалось бы, у нее есть все. Дом, машина, любящий муж, маленький сын. В чем же причины ее внутренней неустроенности? В отсутствии собственных желаний или устремлений. Она попросту не знает, чего хочет и куда движется, но хочет всего и сразу. Открывая магазин, понятия не имеет, чем собирается торговать, даже не знает, в какой цвет выкрасить стены и потолок. Встретив на своем пути мужчину, готова последовать за ним на край света, но лишь если только сможет взять с собой весь тот мир, что есть у нее сейчас, каждую вещь.
Как-то оценивать этот фильм не хочется. Технически он, кажется, опередил свое время со всеми этими безумно интимными крупными планами и порой вуайеристской камерой, что выставляет вас перед собой же в неприглядном свете.
Статика, никакой динамики и порой совершенно отрешенные беседы героев, лишь где-то порой между строк проскальзывают мотивы действия и вот вы уже посреди их внутреннего мира, столь бережно преодалели грань бессмысленного брожения и нагромаждения слов.
Тем неожиданнее оказывается откровенность главной героини с сыном — притча Джулианны о девочке на берегу. Иносказательная с одной строны, она все же прямым текстом воплощает мечты, мысли и внутреннее стремление к свободе, к любви.
Любовь. Джулианна хочет любить, выдумывая для лжи перед Коррадо свою соседку по палате и таким странным образом открываясь ему. Хочет любви и хочет быть любимой, но срывается из-за непонимания, отдаленности и одиночества — самого настоящего и более существенного, чем любовь. Более существенного здесь и сейчас.
Щелкая пультом телевизора, внезапно увидела смутно знакомые кадры и не могла поверить, что это кино могут показывать по ТВ. Но это действительно была - 'Красная пустыня'.
Когда то посмотрев его в кинотеатре, я вышла настолько потрясенная переворотом представлений о поисках себя в этом мире; о том, что же считать важным, а что нет; задумалась о том, что можно быть бесконечно одинокой среди вроде бы близких людей; о том, что и дети не спасут от душевного разлада, что иметь социально-значимые блага не так важно, как разобраться с собственным мироощущением, что постоянное терзание себя поиском смысла приводит к постепенному угасанию ощущения радости жизни...
Я до сих пор не могу заставить себя вновь пересмотреть этот фильм, хотя дома даже лежит его запись. Я боюсь снова начать задавать себе эти вопросы... Я только-только нащупала путь к душевному равновесию...
Сначала Микеланджело Антониони увидел величественный индустриальный пейзаж, умерщвленную природу в районе фабричной застройки. Пустыня, в которой клубился ядовитый дым, потрясла режиссера и одновременно с этим у него возникла идея очередного фильма. В «Красной пустыне», отличающейся, невиданными сюрреалистическими картинами зыбкого технократического мира, место действия изначально было первично и обусловило рождение истории богатой женщины Джулианы, попавшей в автокатастрофу и утерявшей связь с окружающим миром. И в тоже время, место действия, следуя внутреннему пространству фильма, вторично по отношению к этой женщине и выражает ее внутренний надлом. В этой сложной, увязшей друг в друге, структуре, кроется величие данного фильма Микеланджело Антониони.
«Красная пустыня», как и большинство картин итальянского классика, занимает особое место в киноискусстве и выходит за его рамки, вплетаясь в традицию экзистенциализма и иллюстрируя ее. Центральным здесь становится существование Джулианы в самый трагический период ее жизни. Нам не известно, какой она было до аварии. Но мы можем предположить, что в окружающей ее действительности ничего не изменилось. До того, как героиня перестала быть нормальной, у нее был все тот же муж и сын, ее окружал все тот же унылый пейзаж, и она так же проводила время со своими друзьями. Ее надлом невозможно прощупать или показать. Сделать это – все равно, что проникнуть в душу человека и прочувствовать то же самое, что и он. Но это невозможно. Все, что нам остается, лишь наблюдать за внешними реакциями героини и тем, что она пытается сказать, путаясь в собственных мыслях и чувствах.
Внезапно Джулиана оказывается чужда самой себе и окружающей действительности. Осознание этого отчуждения становится причиной ее трагического бытия. Она пытается зацепиться за людей, с которыми она связана, за вещи, которые ей принадлежат, но видит лишь холод и все ту же чужеродность. Возможно, только сейчас у нее открываются глаза, и она осознает цену и своему мужу и своим друзьям, но это для нее не лучшее лекарство. «Почему я так нуждаюсь в людях?» - восклицает она, и раз за разом убегает в мир собственных грез, глядя в которые, становится явным ее желание стабильности. Вокруг же не только пустыня, но и зыбкая почва под ногами. Художник Антониони, человек не приемлющий лишних кадров, погружает Джулиану в туман, отрезая ото всех, вручную со съемочной командой перекрашивает ландшафт, чтобы продемонстрировать изменчивость и одинокость ее восприятия.
В ней чувствуется ненасытный эмоциональный голод, с которым она поглощает еду и единственная носит яркую одежду. У Джулианы нет иного выхода, как примирится с бывшей реальностью, при этом став другим человеком, а, следовательно, как говорит сам режиссер, адаптироваться к новой реальности.
Говоря о связи с экзистенциальной традицией, я подчеркиваю то, что история Джулианы не уникальна и не в рамках «Красной пустыни» она лишь существует. Антониони – гений художественного изображения, но мысли, заложенные в фильм, не его постулат. Они черпают свои истоки от французских философов, и в этом смысле Джулиану можно назвать пробужденной ото сна и с ужасом осознавшей пустотность своей реальности, и более, того, она единственная воспринимается в фильме как живой человек, во многом благодаря игре Моники Витти, конечно. Джулиана – лишь один из многих героев этой эпопеи, вечно задыхающихся людей в неосознанном мире. Ее жажда жизни перекликается с жаждой настоящей жизни и отречением от безрассудной Мерсо, Жана-Батиста Кламанса и Цинцинната. Все они свидетельствуют о том, что когда по тем или иным причинам выбита почва из-под ног, обрести себя в этом мире становится практически невозможно. Но если одни идут на смерть, другие все же примиряются с жизнью, и выбор Джулианы в любом случае будет правильным.
Первый цветной фильм Микеланджело Антониони. Этой лентой он на долгие годы прекращает снимать кино в Италии, и почти два десятилетия работает за пределами своей страны. Лишь в 82-ом году, на экраны появляется 'Идентификация женщины' снятая в родных краях. Впереди ожидает сотрудничество с 'Metro-Goldwyn-Mayer', документальный фильм про Китай и видео-цветовой эксперимент 'Тайна Обервальда'.
Довольно известен тот факт, что в 'Красной пустыне' было принято решение окраски местности для придания картинке ярко выраженных цветов. Были окрашены реки, трава, некоторые сооружения и детали контрастирующие на фоне пейзажей. Скорее всего, Антониони был первым в кино, кто занялся таким эстетским извращением природы ради новой визуальной формы. В некоторых местах преобладает красный, в других синий, контраст ярко-зелёного на фоне серых оттенков, и появление розового в некоторых эпизодах. В творчестве Антониони не просто произошёл период перехода от чёрно-белой съёмки к цветной, а очередной этап расширения киноязыка. Как раз таки 'Красную пустыню' невозможно представить в ч/б, это абсолютно зависящая от цвета картина, цвет – её главная концепция.
Целью игры с цветами, был показ извращённого восприятия мира главной героиней – невротичной женщиной, недавно пережившей аварию. Искажённая окружающая реальность показана её глазами, её ощущениями. Складывается слегка сюрреалистический взгляд на происходящее. Пустой город среди бела дня, мёртвые водоёмы, загрязнённые местными заводами, из которых всё же пытаются вытянуть рыбу, похабные друзья, играющие во взрослых, чьи диалоги порой не менее примитивны, чем детские – это всё так странно для неё, но на самом деле не она больна, а окружающий мир абсурден и нелеп.
Цвета здесь служат одним из транслирующих элементов эмоций главной героини. Проведу несколько параллелей начиная с красного цвета. Красный здесь является эмоцией эроса, побуждающей к желанию удовлетворения своих потребностей. Знакомство главных героев, (у которых позже будет роман) начинается на заводе, где немного погодя, перед мужчиной вырисовывается пейзаж из множества красных бочек, затуманивающихся облаком дыма. Обсуждение стимулирующих средств для эрекции, а после и всяческие заигрывания, происходят в красной комнате-кровати. Попытка главной героини изменить мужу с моряком, происходит в окружении красных декораций – борта корабля, перил и т. д и т.п. Сам режиссёр говорил, что эротические импульсы появляются в людях из-за неполноты отношений. С помощью эротики люди заполняют эту пустоту и перестают чувствовать отчуждённость друг от друга. Название фильма по моему, как раз и происходит от этого заполнителя – только идя на поводу у своих физиологических потребностей, люди всё ещё продолжают встречаться, заводить семьи, все остальные 'идеалы' по типу любви и уважения, могут и вовсе отсутствовать. Красный – главный цвет этой картины. Чуть менее подробно можно рассказать о холодных тонах, из которых самый ярко выраженный синий. Холодные тона цветов нравятся главной героине, это цвета присущие её эмоциям и желаниям. В отличие от красного, они её не раздражают, в них она готова нормально жить и работать. Но эти цвета, и синий в частности, демонстрируют её противопоставление внешнему миру. На фоне синих стен, героиня отталкивает от себя мужа и все его заботы, например. В своей сказке-притче для сына, парусники изображаются с красно-синими парусами. Метафорически, героиня рассказывает историю своей жизни, где парусники символизируют мужчин, попадающихся у неё на пути – приходящих и уходящих, в которых она видела влечение(с их стороны), одновременно с отрешённостью от серьёзных отношений. Синий – цвет отрешённости. Но есть и третий важный цвет – розовый. Наверняка был выбран цвет, схожий с красным, потому что значения этих цветов иногда путают. Как было уже сказано, красный — это цвет эроса, цвет физиологического влечения, животная связь людей. Розовый же здесь выступает как идеалистическая связь людей вне животных потребностей, существующая только в иллюзиях, сказках и умах больных людей, коей и была главная героиня. И эту возвышенную связь героиня пыталась найти в людях весь фильм. Появляется этот цвет в двух местах: проснувшись в комнате инженера, с которым у неё было что-то вроде романа, она обнаружила, что комната порозовела, и в своей выдуманной сказке она находилась в месте с розовым песком. Возможно розовый – это символ возвышенной чувственности, которая и должна на самом деле быть вместо пусты. В сказке-притче, рядом с ней таки появляется особый парусник, хоть и не на долго, но за это время успевший разбудить идеалистическое чувство, в котором она ненадолго обретает надежду на людей, и так же быстро она рушится в реальности. В финальной сцене, героиня покидает искусственные человеческие нагромождения отношений, уже набравшись понимания о том, что они ни к чему хорошему не приведут, только к одной лишь пустоте и смерти.
'Красная пустыня' – важная ступень в творчестве, а также одна из лучших картин режиссёра.
Начнем с того, что если я стану петь дифирамбы Антониони – покажусь банальной, но если не напомню о том, что он действительно являет собой вершину стиля и художественности, рецензия эта потеряет значимость. Так вот, да, «Красная пустыня» несомненно, высококачественное и высокохудожественное творение таланта, кино для думающих, 'не привык смотреть артхаус - уснешь' и тому подобное.
Итак, что мы видим.
Промышленный район, загрязненный отходами, в котором от природы остались крупицы.
Измученную женщину, загрязненную внутренним духовным кризисом, депрессией, в которой от жизни остались только рефлексы, да капельки надежды.
При просмотре 'Красной пустыни' я увидела точную и четкую идею, выраженную Эрихом Фроммом и развиваемую им долгое время. Идея эта гласит о том, что чем больше отчуждение человека от природы, внешнего мира и самого себя, тем больше у него проблем, тем глубже он самопотакает своим слабостям и тем меньше для него поводов любить жизнь и радоваться ей. Этот фильм Антониони - прямая иллюстрация к данному тезису. В мире слишком мало любви, и любить мы не умеем… Будь у нее рядом человек, который полюбил бы ее и которого полюбила бы она, все утихло бы.. Найдись хоть одна душа, которая по-человечески тонко поняла бы ее, ей бы стало легче, а она потянулась бы за этим человеком, одолжила бы у него силы… Но, увы, мужу почти что все равно, он даже не приехал в больницу, когда она попала в аварию, да и сейчас он ничего не замечает, не тревожится. Друзья – это просто временное развлечение… А больше и нет никого... А с другой стороны, будучи в таком состоянии, возможно ли это, полюбить кого-то? Эта женщина не чувствует ничего, кроме самой себя. Круг замыкается и все, что возможно сделать – только в ее власти… Но у нее нет сил.
Разделим для удобства фильм на три части.
Первая, как вступление и знакомство с обстановкой.
Ее тяготят индустриальные пейзажи, загрязненные реки и вечно непрозрачный, туманный воздух. Тяготит саму себя и она, как часть природы, которая неимоверным образом загрязнилась и от которой хочется избавиться. Она раздваивается внутри самой себя… Отталкивает себя от себя, но не может этого сделать окончательно. Ни принять, ни выбросить.
Вторая, как главное разъяснение, вполне короткая в рамках фильма, но емкая в рамках ее внутреннего мира.
Ее мечта, рассказанная сыну в качестве сказки – это нетронутая природа, кристально чистое море, одиночество и одновременное единение с природой, которое заполняет все существо человека и не оставляет места для всякого рода самокопаний. Парусник, который она видит, это, видимо нечто, она сама не знает что (знала бы, спаслась бы), чего она ждет как чуда, что наконец изменит ее жизнь. Все поет, внутри и снаружи – это то, чего она хочет, чувствовать наполненность и принадлежность к миру… Хотя, она готова и на то, чтобы ощутить принадлежность к человеку, к мужчине… Но и тут ее ждет разочарование. Мужчина, которого она выбрала как последнюю надежду, принял ее за женщину-загадку, которая манит и которую хочется заполучить. А что она там рассказывает, о чем бормочет – неважно, для поддержания разговора можно поговорить и об этом.
Ну и третья часть, крушение надежд, разочарование и возвращение к той точке, с которой начинался наш рассказ. Попытки пошли прахом, она по-прежнему здесь, по прежнему ходит по этому грязному району, а ее недавняя «надежда» уплыла куда-то на корабле и совсем ее не спасла. А ее по-прежнему затягивают зыбучие пески... И ее по-прежнему никто не понимает.
И еще, от себя, напоследок. О вреде такого рода кино… Не стоит смотреть его так, будто героиня – это вы. А то, знаете, смотрят девушки такое кино, а потом говорят, вот, мол, как героиня на меня похожа! Эта эстетичная похожесть служит оправданием подобного рода состояний для некоторых групп людей, вместо повода для борьбы с этим. Такого рода фильмы – это все правда, таких женщин, пожалуй, сотни тысяч. Они слоняются по миру, ощущая свою непринадлежность к нему… боящихся уйти и страдающих от того, что их надежда каждый раз летит в пропасть. Ведь, заметьте, проблема выдуманной, раздутой «депрессивности» очень актуальна в наше время, отчасти в том виновата культура, которая поет о боли, как о самом прекрасном, что есть на свете. И вместо того, чтобы учить на этом, как на плохом примере, люди грязнут в этом еще больше.
Когда-то давно, в детстве, из окна трамвая, я увидела унылый пейзаж, вымирающий участок земли, где мне никогда не хотелось бы ходить пешком... Пропыленная дорога, с двух сторон две серые облезлые безжизненные коробки низеньких домов, и ни души. Мне казалось, та дорога уводит в никуда, нет, не подумайте, у нас повсюду коробки, пыль, но там было как-то особенно опустошенно. Наверное, 'нормальный' человек и внимания бы не обратил, но мне вот врезалось в память...
Я смотрела фильм и думала, как мне близка Джулианна...
В любви она искала спасения, она так хотела увлечься, чтобы тревога ее отпустила. Тревожный желтый ядовитый цвет, цвет флага, обозначающего болезнь на корабле, цвет дыма из заводских труб. Свежая влюбленность заставляет нас забыть о том, где мы, и что мы должны делать, о том, какова наша повседневность.
Ее сон, полный красок жизни. Загорелая девочка с живыми глазами купается в прозрачном лазурном море, золотой песок.
Когда-то в детстве мне казалось, что когда я вырасту, я буду жить в большом городе, полном огней, который не будет никогда погружаться в тоску, а я буду идти по живой улице безо всяких забот.
Ну вот, фильм заставил меня думать, думать о себе. О своих страхах, о том, что я ищу. Нет, безусловно, это не развлекательное кино.
Очень понравилась игра Моники Витти, очень яркая, интересная внешне женщина, элегантная, приятно смотреть. Ощущения ее героини, переданные ею, заставили меня волноваться.
Несмотря на все вышесказанное, я не могу причислить 'Красную пустыню' к любимым фильмам, потому что для меня было как-то немного долго. Потому что к концу я уже начала 'как-то терпеть'. Наверное, для этого фильма я слишком проста. Но все же, посмотрев этот фильм, совершенно случайно, я в нем нашла что-то близкое мне самой.
