Бесконечные вереницы крытых повозок, коров и людей на лошадях; мычат, ругаются, смеются, спотыкаются, шутят, перекрикивают друг друга, роняют людей и предметы; потом останавливаются на привал, но тише не становится – напротив, гул человеческих голосов со смешными акцентами и артикуляционно безупречным произношением раскидывается на всё пространство стоянки. А ведь ещё шелест костра, животные, порой даже музыка – ведь надо же как-то развлекаться людям, которые уже совсем скоро столкнутся со всеми тяжестями своего долгого похода: голодом, стычками с племенем шошонов, внутренними конфликтами и безумно тяжкими переходами через реку, пустыню или горы…
«Большая тропа» опровергает мнение, что массы могли снимать хорошо только в СССР: все сцены, показывающие то, как толпа людей, не то чтобы единомышленников, но объединённых общим устремлением (семьи и одиночки, вечные странники и ищущие свой дом мещане, наследники богатых семей и бедняки), в едином порыве справляются со всеми сваливающимися на них трудностями… это впечатляет. И эпическим размахом, и одновременно – бытовой реалистичностью: сложно не проникнуться уважением к людям, готовым идти вперёд и преодолевать даже смерть в поисках лучших земель, которые станут домом для одних и отличным местом для бизнеса других. Действия людей в толпе естественны и синхронизированы едва ли не на уровне «Броненосца «Потёмкина»: чтобы понять, кто все эти люди и зачем они идут, даже не обязательно затрагивать их внутри сюжета – просто смотреть на их поведение в массовых сценах. Это более чем достойное достижение для такого индивидуалистско-эгоцентричного кинематографа, как голливудский; и это сделало бы «Большую тропу» выдающимся фильмом, если бы это неоспоримое достоинство не отягощалось серьёзным недостатком, отвлекающим внимание от настоящей красоты и сути фильма.
Главная сюжетная линия, построенная на примитивнейшем и скучнейшем любовном треугольнике, которых должен был умереть вместе с поверхностными драмочками двадцатых, но вот… устаканился, прижился и был искусственно вмонтирован в фильм про быт и лишения первых переселенцев.
Нет, возможно, изначально сценарий и в самом деле планировался как история любви, разворачивающаяся на таком глобальном историческом фоне, как, например, «Унесённые ветром» или «Пёрл-Харбор»; сложно сказать, на каком этапе всё пошло не так, но, в любом случае, эта история выглядит скучно, плоско, примитивно и, что самое печальное, вообще не нужно. Можно восхититься актёрской игрой Талли Маршалла (играющего сильно второстепенного персонажа с ограниченным хронометражём), слегка посмеяться над забавными, но несколько однообразными шутками про незадачливого Гуса и его свирепую тёщу, оценить красоту Маргарет Черчилль и харизму опасного парня Иэна Кита, но это всё равно не компенсирует основную сюжетную линию, неинтересную и даже не захватывающую. Да, есть история мести, да, есть моральный выбор между хорошим парнем (в белом) и нехорошим (в чёрном), но эти линии не решены как-то отлично от сотен других подобных сюжетов, и не выделяют «Большую дорогу» в массе других однотипных вестернов. Разве что нетипично счастливая концовка, где хороший парень не уезжает в закат, а обретает дом и любимую девушку.
И мне всё ещё интересно, почему на Кинопоиске «Big trail» переведён как «Большая слежка», хотя никакой слежки в фильме нет и в помине?
Караван переселенцев с западного побережья в дикие места Орегона осуществляет трудный переход на Запад. Ведет его Брек Коулман (Джон Уэйн), у которого две задачи - довести переселенцев до цели и найти убийц своего друга.
Первоначально на главную роль планировалось взять или Тома Микса, или Гэри Купера. Однако, первый был занят в другом фильме, второй, вроде бы, запросил слишком большой гонорар. Тогда Джон Форд предложил Раулю Уолшу взять на главную роль 23-летнего Дюка Моррисона, молодого способного актера, которому не надо было платить больших денег, но у которого был один небольшой недостаток - имя. Уолш предложил взять в качестве псевдонима имя генерала Мэда Энтони Уэйна. Фамилия устраивала, но имя главному боссу Уинфелду Шихану показалось слишком итальянским. Имя Джон, взятое в честь Джона Форда устроило всех. Так появился актер, ставший известным всему миру, как Джон Уэйн. Бюджет картины составил 2 млн. дол.
Весьма эпичное кино, послужившее во многом основой для так называемого поджанра переселенческих вестернов (наряду с классикой немого вестерна Крытый фургон, 1924). Знаменитый круг фургонов в сражении с индейцами, с размахом снятые массовые сцены с участием настоящих фургонов-конестогов, типа спуска каравана со скал или переправа их через реку. Картина конечно впечатляет размахом ну и, еще, эта первая главная роль Джона Уэйна. Еще совсем молодого. Фильм, кстати, не имел успеха и Уэйн почти на десяток лет осел в серийных вестернах класса Б. Вплоть до 'Дилижанса'.
