Будучи зрителем-дилетантом, я часто не понимаю, должен ли я как-то интерпретировать ту или иную сцену или она равнозначна себе? Это касается самого существенного вопроса: что я действительно вижу? К слову, первый же герой, которого мы встретим в фильме 'За облаками', скажет, что он привязан к образам и всю жизнь пытается увидеть, что там за этими образами? А действительно... Вот разворачивается некая красивая сцена. Возможно, она лишь средство эмоционально вовлечь меня в повествование, внушить мне некую эмоцию, создать настроение, а может, инструмент, чтобы передать мне некое душевное послание, ну или же нечто, дополняющее собой сюжетную (смысловую) часть. Как совершить переход от чисто эстетического эффекта к содержательной части? Тем более, что сам фильм, заметку о котором вы сейчас читаете, манит словами про 'визуальные шифры'.
Признаюсь, что не могу ответить себе самому, что же такое этот фильм - галерея образов (вероятно, хотя это и не самый симпатичный вариант), препарирование тех или иных аспектов любви, 'путешествие сознания' или рефлексия режиссёра о своей профессии (те или иные реплики в фильме отсылают к этим вариантам), а может - тоскливая рефлектирущая 'интеллектуальщина' а-ля 'Игра в классики', в которую вляпалась европейская традиция. Но на первый взгляд, Микеланджело Антониони и Вим Вендерс (как будто) рассказывают несколько структурированных историй о перипетиях отношений мужчин и женщин. Но если воспринимать фильм в таком качестве, то он кажется, извините, поверхностным и малоинтересным. Вот эпизод с Софи Марсо. Эстетически он прекрасен: красивые виды, красивые кадры, герои красиво взаимодействуют друг с другом взглядами и минимальным количеством слов, тело молодой Софи Марсо великолепно, - но что в содержательной части? Что именно я увидел? Я не знаю. Пожелай домыслить эпизод, проникнуть в его значение, понять героев (почти безликих), которых ты практически не знаешь, - встанешь в тупик. Возможно, ничего домысливать и не надо, а нужно идти вслед за героем и не философствовать - чувствовать, быть 'привязанным к образам', списать всё на безумие города Феррара. Иначе, весь эпизод кажется буквально эпизодом - проходным случаем, ни к чему не обязывающей интрижкой, магией момента для рефлектирующего персонажа-режиссёра и продавщицы из магазина.
И если первая история (самая красивая) ещё держит каким-то эмоциональным напряжением, химией, в конце концов, обещанием чего-то важного (вторая история частично наследует этот всё более затухающий импульс), то последующие, вроде истории мужчины, который три года обманывал жену и любовницу, смотрятся как рядовые зарисовки и уже не манят, ничего особенного не обещают, в лучшем случае расцветают мелкими деталями, вроде идеи про 'жест гения', досматриваются на морально-волевых, и в целом картина тяжело воспринимается как цельное произведение. Возможно, для катарсиса нужно столкнуть эти истории, полюбоваться тем, как они перетекают одна в другую, насладиться созвучиями, переплетениями, как в некоем модернистском тексте, где важна форма, а не содержание. Но... 'Хоботов, это мелко'. Да и не умею я в такое, и, признаюсь, не люблю. Пусть этот фильм будет манифестацией творческого сознания автора (авторов), его попыткой продемонстрировать, как работает мышление режиссёра, как он видит происходящее вокруг события, попыткой объясниться с прочими людьми. Это вариант, который хоть немного спасает в моих глазах картину. Впрочем, возможно, я просто не понял какие-то тонкости и аспекты. Ну, оставляю за собой право на ошибку.
Ванильная мелодрама с высокопарно-философскими диалогами героев и необъяснимыми симпатиями персонажей. Двадцатилетняя продавщица ослепительной красоты может влюбиться в лысого мужчину 50-ти лет. Фантазии Антониони это допускают, но вот приостановка неверия исчезает сразу. Неуклюжая эротика, где актёры усиленно изображают «чувственную страсть», старательно прикрывая ногами половые органы - добавляет ощущения фальшивки. Ни Малкович, ни Софи Марсо, ни Жан Рено не спасают фильм. В плюсы можно записать разве что красивые улочки и виды из окна Европы 90-х, без арабов и негров.
Такое бывает: в музыке, в литературе, в кино: творец делает свои лучшие вещи до 40-50 лет, а затем... всё. Лучшие фильмы Антониони остались в 60-х.
Режиссёр путешествует по Италии и Франции в поисках сюжетов и персонажей для нового фильма. И он их находит в каждом городе: двое полюбили друг друга с первого взгляда, а спустя годы – новая случайная (хотя на самом деле предопределённая судьбой) встреча, но не смогли быть вместе ни с первого, ни со второго раза; режиссёр полюбил годящуюся ему в дочери девушку-отцеубийцу; герой любит двух женщин и врёт обеим и мучает их; парень, кажется, влюбился, а девушка на следующий день уходит в монастырь.
Актёры все прекрасны, как ангелы Боттичелли, одеты по плечистой моде начала девяностых, когда пиджак будто велик на два размера, говорят притчами и блестящими афоризмами Тонино Гуэрры – и совершенно бесталанны, кроме великих – Малковича, Фани Ардан и Мастроянни с Моро, благородно состарившихся за 35 лет после его же, антониониевской, великой «Ночи», заглядение. Он пишет маслом пейзаж, а она стоит за плечом и говорит, что всё это не ново, этот пейзаж уже написан Сезанном, а он объясняет, что картина тем и хороша. Собственно, в этой сцене Антониони ответил на все возможные упрёки в адрес этого фильма.
Название идеально подходит для этого фильма. Оставляет пищу для размышлений, которая приводит к разным выводам, если посмотреть фильм в разные периоды жизни. Заметно, что какие-то части (новеллы) режиссировал Антониони, а какие-то (пролог, эпилог) Вендерс.
2. Режиссерское решение
В режиссерском решении выбрано отрезание быта и вознесение чувств человека, его внутреннее «я». Манера съёмки и повествование остается такой же, как и в предыдущих работах Антониони.
3. Операторская работа (динамика/статика)
Первое, что бросается в глаза, так это туман, который проводит сравнение между туманом и облаками. «За облаками», тем самым автор хочет сказать, что туман, как и облака. Такие же расплывчатые, в них теряешься. Появляется внутреннее чувство неопределенности и некой напряженности. Фильм сам по себе статичен, соответственно и камера плывет неспешно в кадре, она показывает всю неспешность жизни, событий и повествований.
4. Цветокоррекция
Цвета специально подобраны холодные, чтобы создать впечатление отдаленности и отчужденности. Хоть и здесь показана физическая близость, но при помощи цветокоррекции передается одиночество каждого человека, что физическая любовь не поможет достигнуть платонической.
5. Декорации
Главными декорациями в этом фильме, как практически во всех фильмам Антониони, служат пейзажи. В каждой новелле сменяется место повествования, но при этом в каждой новелле есть свое сочетание и перетекание действия от одного к другому предмету. Здесь предметы взаимосвязаны, они передают события и атмосферу. К каждой декорации, к каждому реквизиту есть свое оправдание, есть свой смысл.
6. Костюмы
Костюмы подобраны с изысканностью. В каждом костюме читается определенный статус, определенное окружение. Из чего делается вывод, что все персонажи имеют высокий социальный статус, живут в достатке. Складывается впечатление, что данными проблемами, поднятыми в данной картине интересуются только определенный круг лиц. Но видно, что каждый костюм проработан и детализирован мелочами. В основном, это монохромные или в одной цветовой гамме решения.
7. Сценарий
Сценарий достаточно проработан в мелочах и в психологической линии персонажей, их внутренней жизни, но не хватило оправданности поведения в данном месте и в данном событии.
8. Актерская игра
На хорошую 8, не было моментов, когда не верилось актером и не переживал их героям. Достаточно четко выполняли задачу поставленную перед ними: показать всех людей в целом и их проблемы, а не конкретного человека.
9. Саундтрек
Музыкальное сопровождение было на достойном уровне. Музыка не была навязчивой, а приглашала, настраивала к рефлексии.
10. Отсылки
Явных отсылок при первом просмотре не увидела, но пересмотрев еще раз, уверенна что найду. Отсылки были к предыдущим работам Антониони (Затмение, Красная пустыня) при помощи актеров и заявленной проблеме в фильме.
11. Зрительское восприятие
Зрительское восприятие зависит от его настроение, способности к анализированию и личных пристрастий.
Та самая ситуация, когда все попытки спасти работу от практически полного смыслового провала, предпринятые Вендерсом, практически не увенчались успехом в виду изначальной слабости сценария, предложенного Антониони. На самом деле, если хочешь загубить ленту - обратись к Антониони, хоть и грустный, но вполне верный факт, потому как в конечном счёте от драматической составляющей останется в лучшем случае парочка монологов, а на сцену всему наличествующему морально-нравственному контексту придёт эротика, притом даже не граничащая с, а именно что на уровне затрапезной пошлости.
Однако же данный цикл новелл всё же заслуживает, пожалуй, минимального внимания со стороны зрителя в силу того, что авторы попытались отразить самые распространённые варианты развития взаимоотношений между мужчиной и женщиной (по меньшей мере, в той форме, в какой они представлялись Антониони) - начиная с увлечённостью идеалом, не имеющим, чаще всего, ничего общего с действительностью, заканчивая вполне тривиальными семейными союзами, основанными на взаимной равнодушии и отчаянном желании хоть кого-либо, помимо самого себя, контролировать.
К сожалению, за исключением сцен пустопорожней ревности, излишней навязчивости, эгоцентризма, граничащего практически с бредом, и, что много хуже, монологов, направленных в неизвестность и произносимые с практически остекленевшими глазами, в этой работе и нет ничего, за что может зацепиться взор.
Потому - это пример того самого псевдоклассического кинематографа, который необходимо бы просмотреть для расширения общего кругозора, однако же после просмотра, пожалуй, никакого впечатления - ни позитивного, ни негативного - не остаётся.
Я когда смотрю какой-то фильм и обязательно в это время или после просмотра пребываю на Кинопоиске, иной раз читаю разнообразные рецензии пользователей. Пару зелёных, пару нейтральных, пару отрицательных, если таковые попадаются, в общем, выборочно. Но, наверное, впервые я прочитал абсолютно все рецензии на фильм 'За облаками' от начальной буквы до последней точки. Очень хотелось узнать, что каждый зритель понял для себя. Потому что я, честно говоря, понял очень немного. Практически ничего.
Не буду строить тут из себя искушённого ценителя 'кино не для всех', ибо я абсолютный профан в этом жанре, да и это первый фильм Антониони, с которым я ознакомился, в следствие чего оставляю за собой право во что-то 'не въехать'. Правильного ответа всё равно никто не скажет, поэтому каждый может трактовать увиденное исходя из собственных предположений. И даже в рецензиях пользователей, которые поболе знакомы с творчеством Антониони я встречал тоже разные точки зрения на ту или иную сюжетную линию.
Например, я понял первую историю просто как некое подленькое отмщение. Она два года назад ушла на работу, не сказав ни слова, он спустя два года ввёл её в состояние 'сейчас тебе будет очень хорошо', встал и тоже пошёл, не сказав ни слова. А ей обнажённой стоять у окна. Такой вот гордый отмщенец. Хотя уйти от такой девушки...это нужно быть идиотом.
Вторая история - вообще тёмный лес. Марсо и Малкович ходят-ходят, вдруг она подходит, рассказывает про убийство, а он думает, насколько количество нанесённых ударов совершенно. Всё мимо меня.
Третья и четвёртая истории тоже особо ничем меня не тронули. Понравился лишь диалог между художником и ценительницей прекрасного. Диалог интересен и даже остроумен.
В общем, вроде я и настраивался именно на артхаусное кино: перед сном, в спокойной умиротворяющей обстановке, с кружечкой чая в руке, прямо вот настроенный на неспешное повествование, но фильм меня не тронул, а напротив оставил очень много непонятностей. Хотя это же не сюрреализм, не 'Голова-ластик' Линча. Так что непонятности тут несколько другого рода. Но разве от этого легче.
Хотела смерть, в ожесточенье зла,
Прервать высоких подвигов звучанье,
Чтоб та душа была не столь светла, –
Напрасный труд! Явили нам писанья
В ней жизнь полней, чем с виду жизнь была,
И было смертной в небе воздаянье.
Микеланджело Буонарроти
В высоком свободном пространстве – там, куда не долетают людские жалобы, а слышны только молитвы, там, где лазурь и звезды немыслимы друг без друга – там рождаются самые светлые мелодии, там создаются самые мягкие линии, там сочиняются самые нежные стихи. За облаками и над облаками – неистощимая синева небес, иногда мелькнет что-то, но поздно мы осознаем, что это было не птичье крыло. Что был это ангел, который спускался к кому-то из своих подопечных, своих избранников – к тому, кто лучше всех сможет рассказать миру новую сказку.
Микеланджело Антониони, уходя, решил рассказать о том, как приходят к художнику его образы, как они проступают в его сознании очертаниями и набросками, как обретают форму, словно превращаясь в барельеф, как барельеф становится скульптурой. Он приоткрывает дверь, и в щелочку мы можем увидеть лишь танец теней на стене, который рисуется свечой и движениями руки художника. Мы видим причудливые очертания, в его сознании уже составившие картину, которой только предстоит появиться.
Режиссер ищет сюжет своего нового фильма… он едет за ним в Феррару. Не потому что их нельзя найти там, где ты сейчас, – сюжеты есть повсюду, мы можем встретить их в любую минуту на улице, в кафе, на работе… Но Режиссер едет в Феррару, чтобы привычный глазу пейзаж не помешал увидеть и рассмотреть то, что может стать сюжетом. И в красивых осенних кадрах мы видим лишь наброски, черновые записи – четыре истории. Да, их условно можно обозначить такими словами как «ревность», «измена», «гордыня», но все это сейчас не важно. Режиссер может и вовсе не использовать их в своем новом фильме, но именно они создают замысел еще задолго до создания фильма. Сейчас нужно нащупать пульс, который сможет дать фильму жизнь. Сейчас важен не сюжет – важны ощущения, краски, запахи, ассоциации, которые наполнят картину. Надо точно запомнить свет вечернего неба, запах прибитой дождем пыли в узком переулке итальянского городка, ощущение утра за столиком уличного кафе.
Микеланджело (Антониони) проходит по узким улочкам, смотрит с балконов отелей, гуляет по окрестностям и точно видит, планы, где будет разворачиваться будущий сюжет. Он видит лица незнакомых прохожих, чтобы потом по памяти нарисовать карандашом портреты и превратить воспоминания в Жанну Моро, Ирэн Жакоб, Фанни Ардан, Венсана Переса, Марчелло Мастрояни.
Микеланджело (Буонарроти), проходя мимо мраморной глыбы, замечает в ней знакомые ему одному линии и очертания. Вновь и вновь они тревожат его – до тех пор, пока он не отсечет от этой глыбы все лишнее. Мир затаил дыхание, увидев творение, потому что боится спугнуть чудо причастия к несказанному. Но лишь Художник знает, что рассказать он должен был гораздо больше – он лишь приблизился к сказке, которую синим вечером нашептал ему грустный ангел.
За облаками два Микеланджело теперь смотрят вниз, один, наверно, вспоминает время, когда ему одному было известно, какой должна быть Пиета, другой сам порой удивляется, насколько Софи Марсо похожа на Пиету в кадре, который он выбрал для обложки своего последнего фильма. Два Микеланджело теперь сами спускаются, чтобы напеть новые строки своим избранникам…
P.S. Режиссер – очень специфическая профессия: мы все время стараемся усваивать новые эмоции, находить новые образы... Мы никому не можем рассказать о том, что с нами произошло, о том, чего нет ни в фильме, ни в сценарии – о воспоминании, но довольно странном – вроде предчувствия фильма, которому суждено было сбыться лишь наполовину. Полный отчет о котором наше сознание завершает лишь в тот момент, когда снова начинаются поездки с места на место, чтобы опять смотреть, задавая вопросы, и мечтая о том, что хотя бы в следующем фильме от нас ничего не ускользнет. Но мы знаем, что за каждым найденным образом кроется другой, который ближе к реальности, за ним еще один, а за тем – еще и еще… И так далее, до самого подлинного образа той бесконечно таинственной реальности, увидеть которую не дано никому.
«Двенадцать ударов ножом. Именно двенадцать ударов и придают этой истории совершенство, потому что два или три удара уже изменили бы все.»
Eщё в 1985 гoду с Mикeланджелo Aнтониони, нaходящимся ужe в вeсьмa прeклонном вoзрасте, случилcя инcульт, кoтoрый пpивёл к паpaличу прaвой пoлoвины тeла и неoбратимой пoтеpе речи. В течeние десятилeтия пoслe этoго Aнтониони нe снимaл полнoметражных картин.
В 1995 году при помощи немецкого режиссера Вима Вендерса и жены Микеланджело - Энрики Антониони был поставлен «За облаками». В свое время фрaнцузские кpитики пpизнали этoт фильм бoльшим событием в кинo. В oснoве сцeнария «Тот кегельбан над Тибром» - книгa Антониони, нaписанная в семидесятых.
Сюжетная канва представляет собой несколько коротких историй, объединённых между собой рассуждениями стороннего наблюдателя - режиссёра какой-то гипотетической картины, путешествующего по Европе в поисках новых персонажей, историй, чувств. Может быть, режиссёр (его исполнил Джон Малкович) - никто иной, как альтер эго самого Микеланджело Антониони? Достоверно ответить нельзя, но это первая мысль, возникающая при просмотре.
Истoрии о мужчинaх и жeнщинaх, крaсотe и бoли, любви и рeвнoсти, жeлании и стрaхе мoжно уcловно oбъединить в чeтыре катeгории: желание, убийство, расставание и вера. В каждой из четырёх историй играют лучшие европейские актеры: Инес Састр, Софи Марсо, Фанни Ардан, Жан Рено, Кьяра Каселли, Марчелло Мастроянни, Жанна Моро, Венсан Перес и Ирен Жакоб.
Мoрской туман и долгие тихие кадры со старыми итальянскими городами обрамляют отношения героев историй. Первая новелла рассказывает о целомудренной любви, по-своему прекрасной и по-своему бессмысленной. Идеально красивая пара. Они случайно встретились на улочках Феррары и были влюблены друг в друга несколько лет, но никогда не обладали друг другом - гордыня оказалась сильнее искушения.
Второй эпизод с молодой и прекрасной Софи Марсо рассказывает не столько про убийство, сколько про совершенство правды. Почему двенадцать ударов совершеннее, чем два или три?
Третья история об измене, тяжести расставания и проблесках надежды. Здесь, как история в истории возникает ещё одна - рассказ юной девушки из парижского кафе о проводниках-потомках инков, которые не могли спешить, потому что их души не поспевали за ними. Если ваша душа отстала - просто подождите её.
Четвёртая новелла, завершающая повествование, объединяет все предыдущие. Она о вечной любви, но о любви к Богу. «А если я в вас влюблюсь?» - «Это всё равно, что зажечь фонарь, в комнате залитой светом». История о вере.
В своей ленте Микеланджело Антониони глубоко вторгается в самые интимные зоны отношений мужчины и женщины. В фильме множество эротических сцен, но сняты они в холодной синеватой гамме, что даёт возможность, не скатившись в пошлость, показать всю красоту женского тела. Наверно это и есть настоящее искусство эротики.
Хотя по хронометражу фильм совсем не длинный, во время просмотра кажется, будто время остановилось. Всё сюжетное действо, которое и не действо, а скорее полное бездейство можно растягивать до бесконечности, как гармошку. Здесь нет героев, которым зритель сопереживает, здесь нет чёткой линии событий, на которой обычно строятся фильмы.
Есть только короткие, разрозненные, кажущиеся случайными истории и наблюдатель с отрешённым взглядом. Микеланджело Антониони, находясь в преклонном возрасте, получил возможность беспристрастно взглянуть на отношения мужчины и женщины, но даже так он не даёт никаких пояснений: взгляд режиссёра размыт и отстранён, он не осуждает и не поощряет, не морализирует и не философствует и даже не даёт подсказок.
Картина «За облаками» оказывает ощутимое гипнотическое воздействие. Какое-то oсoбое сoстояниe нeсвeршeния и нeзаконченнoсти истoрии, кoгда всё вoкруг хрупкo и нестерпимo нeжнo. Этo невoзможнo oбъяcнить, но мoжно прочувствовать. Cтоит только отключить рациональное мышление - и все глубокие истины откроются Вам через чувственное восприятие. Лишь в темноте появляются образы и только в тишине различимы звуки.
В прологе, из уст Малковича-режиссёра, зритель узнает, что смысл зашифрован в некие визуальные шифры, которые не представляется возможным распутать логически. Кто может знать, как иначе? Антониони? Но он уже где-то там, за облаками...
У Антониони занимающиеся сексом люди очень красивы. Они похожи на добрых сказочных зверей.
Обездвиженный на протяжении десятилетий художник остановил время: фильм кажется снятым в начале 70-х годов. Интересно, что в данном случае цветное кино смотрится как чёрно-белое. Возможно, по той причине, что Автор, обращаясь непосредственно к Вашей душе, непостижимым образом устанавливает с ней диалог. Феллини вроде бы говорил о том, что Настоящее может быть показано только двумя цветами, а Вендерс поместил своих ангелов в черно-белое пространство, т.е. можно предположить, что наши души читают лишь черно-белый формат: плохо - хорошо, красиво - безобразно, правда - ложь. Двоичная система.
Сам факт того, что режиссеру в создании фильма помогал другой режиссер, может послужить поводом к проведению эксперимента над своим сознанием, который с известной долей иронии предлагал Борхес в статье «Пьер Менар, автор Дон-Кихота». Можно сначала посмотреть фильм, снятый Микеланджело Антониони, а спустя некоторое время посмотреть кино, которое будто бы снял Вим Вендерс. Этим допущением у Антониони мы ничего не крадём, зато имеем шанс расширить границы собственного восприятия.
Имеющийся в фильме лирический герой автора подглядывает за своими будущими персонажами пристально, иронично и абсолютно безоценочно с этической точки зрения. Взгляд человека, не отягощенного злом. Антониони вроде бы указывает на собственное восприятие искусства кино как процесса аморального и порочного. Этот message автора понятен, но как-то… немножко странно.
История, прочитанная в фильме одной из героинь, про душу, отставшую от движущегося тела, имеет интересное продолжение: рассказанная героиней с явной целью познакомиться с «интересным мужчиной», она перетекает из географического журнала в ткань самого фильма – эстетический диалог провоцирует события в жизни героя, этой историей обозначенные.
Если чувствуете, что душа где-то отстала, просто подождите её.
Да, безусловно, фильм снят в очень приятных тонах, обманно дающих некий романтический настрой, который потом, увы, упирается в... сами знаете что.
Фильм, вроде бы глубокий, но если вздуматься- какой смысл закладывал режиссёр в сцену, когда мужчина качался на качелях минуту пять, всё было без звука, без жестов, и никакой эмоциональной нагрузки? Да, пейзажи Италии и в правду прекрасны, но сюжетная линия не совсем ясна. Я тоже любила и люблю, но тем не менее зачастую не понимаю поступков главных героев.
Единственный сюжет, который действительно сам по себе глубок, красив и духовен - последний с Венсеном Касселем и ещё одной молодой очаровательной особой.
Ну а что касается актёров, да, тут задействована звёзды первого эшелона, да и сам Антониони- великий режиссёр. Но в этом фильме нет того, что первоначально хотелось увидеть. Конечно, меня тоже привлекли известные имена и красивое краткое описание сюжета. Однако на самом деле оказалось, что, говоря по- итальянски 'film no tiene ni ton ni son '. Разговоры на непонятные темы, отрывчатые действия, странные вставки...
