Слова не могли бы поразить разум, не пугая своей реальностью.

© Эдгар Аллан По

Иной раз онлайн-кинотеатры закупают лютый треш, чтобы разнообразить сетку контента, и абсолютно непостижимым образом вам на глаза могут попасться такие любительские «шедевры», как «Смертные приговоры» Джо Леоне, а кто такой этот Джо Леоне — знать совсем не обязательно: всё равно остальные его работы вы нигде не найдёте.

С первых сцен мы знакомимся с Арабеллой — писательницей, пребывающей в творческом кризисе, но истово верящей, что узрит финал следующего романа. Она едет куда-то на дачу и долго селится, ведь зачем нам основные события, если можно позевать в бытовухе. «Долго селится» и «творческий кризис» — это когда ты битый час разглядываешь найденные вещи во внезапно подвернувшемся сундуке, а потом, сидя над блокнотом и впоследствии за ноутбуком, раз семнадцать вздыхаешь как слон, дабы, в конце концов, напечатать самой себе: «ПИШИ», в то время как для понимания сути достаточно оставить только процесс набора букв на экране, избавив публику от томительных расшаркиваний. Итак, часики тикают, вдохновение не приходит. Но вскоре покой Арабеллы нарушит таинственная незнакомка — и бежать будет поздно. Ву-ха-ха-ха!

Кстати, сразу следует обратить внимание (а лучше наоборот — обратиться к богу не давать дилетантам камеру в руки) на съёмку, над которой максимально не заморачивались. Вы всегда распознаете эти недофильмы невооружённым глазом: оператор вхолостую фиксирует происходящее, наплевав на выстроенный кадр или хотя бы мало-мальскую эстетику, а актёры на расслабоне делают вид, что что-то играют. Не следует ничего говорить про нулевой бюджет: здесь создатели намеренно избрали халтурный стиль, чтобы поупражняться в монтаже на досуге, гордо показывая результат друганам на частных вечеринках. Им плевать, можно ли лучше. И так сойдёт.

«Так сойдёт» — когда бессмысленный телефонный разговор происходит на столь пресном «отвали», что каждый раз заметен дисплей мобильника, где вместо отображения действующего звонка — не нажатые кнопочки с циферками. До достоверности оставался один шаг… но желание налажать было сильнее.

«Так сойдёт» — когда творческие муки выглядят как запор после вредного обеда и вместо искреннего сопереживания или хотя бы вежливого участия ты хочешь покрутить пальцем у виска и сказать раздражающей писаке: «Детка, может, это вовсе не твоё?».

«Так сойдёт» — когда всплывающее вдруг средь бела дня нечто мистическое, вплетённое в голый реализм, не менее уныло и явление его безбожно затянуто да к тому же отдаёт бредом, сравнимым разве что с сюжетами «Битвы экстрасенсов», если бы те транслировались для деток в яслях.

«Так сойдёт» — когда диалоги, снятые не «восьмёркой», а буквально лоб в лоб с персонажами, воспроизведены без репетиций с одного дубля и нельзя не заметить, как те говорят: реплики друг друга записаны отдельно от партнёра без малейшего намерения это скрыть — лишь бы слова выходили через рот.

«Так сойдёт» — когда в перерывах между забиванием хронометража пустым трёпом и мельтешением героини из угла в угол с намерением дать оценку какому-нибудь внезапному скрипу половицы даже проводится РАССЛЕДОВАНИЕ, и оно столь масштабное, что умещается ровно на череде щелчков компьютерной мыши да посещениях непонятных аккаунтов в социальных сетях. Причём вам толком не расскажут, откуда вьётся логическая цепочка: факты возникают как рыбьи трупики, всплывающие на поверхности мутного озера, и единственная реакция на них: «Это я тупой или так надо?».

«Так сойдёт» — когда кульминация, пару раз скромно выглянувшая из-за угла на суперкороткий отрезок времени, заключается в наваливании кринжа с наложением кучи самых дешёвых эффектов столетней давности и автоматически напрашивается на суицидальный фейспалм.

Нет, для пущей убедительности надо выдрать плетьми хотя бы одну диалоговую мизансцену (естественно, без спойлеров), чтобы прочувствовать фатальный пофигизм Джо Леоне — жнеца, чтеца, на дуде игреца, ответственного, в том числе, за содержание помимо бомжеватого вида формы. Пожалуйста, вы обязаны это оценить.

Двое сидят на кухне.

Она: — Так ты думаешь, что я сумасшедшая?
Он: — Нет, не думаю. Я просто не знаю, что…
Она: — Понятно. Думаешь, что я сумасшедшая.
Он: — Нет. Просто слишком много информации.

Далее она наливает чай, перебрасывается с ним парой уточняющих фраз, садится обратно.

Он (отхлебнув из чашки): — М!.. Горячий!
Она: — Залила кипяток. Такое бывает.
(где-то здесь напрашивается мем с «Да ладно!» Леонида Якубовича)
Он: — Я в курсе.
Она: — Можешь подуть. (Пауза) Так ты мне веришь?
Он: — Верю, правда. Просто это слишком.
Она: — Ты говорил.

Эй, вы ещё здесь? Не умерли в процессе изучения сценарного перевода бумаги? А теперь представьте, что так на протяжении ВСЕГО фильма. Переливание из пустого в порожнее, туда-сюда, о том о сём: на данном фоне и перебирание гречки способно предстать увлекательным аттракционом.

Короче, чуть больше часа Арабелла и её непрошеные дачные посетители (да, их количество возрастает до трёх) топчутся на месте, а в финале чудовищно банальным, списанным у Дарьи Донцовой методом трёхкопеечная загадка разрешается, дав зрителю шанс на мгновение очнуться и избежать летаргического сна — спасибо, хватило обычного. Сюда же автор впихивает между делом хиленькую метафору на общество, немного побегушек, хромой на обе ноги твист — и вуа-ля! Титры.

Есть отличное кино. Есть хорошее. Есть неудачное. Есть плохое. А есть нулевая художественная ценность — идеальное определение для «Смертных приговоров» и подобных ему творений. Их лепят из грязи и палок энтузиасты типа Джо Леоне, заинтересованные либо создать нечто ради прикола, либо доказать себе, что монтажные программы существуют и их можно использовать для баек из подростковых брошюр про тёмную-тёмную комнату. На выхлопе получаем визг: «Вау, кадры склеились! Я у мамы режиссёр».

И всё бы ничего, но и ни к чему. Ребята захотели поиграться — скучно на даче, огород не вскопаешь. А зритель тут лишний. Правда, его забыли об этом предупредить.

1 из 10