Единственный экшн в этом фильме - дерево в окружении изваяний, немного покачивающее ветвями на ветру.
Нарисованных на компьютере бетонных монументов не хватило и в последней четверти фильма они начали повторяться.
Все повествование фильма, которое монотонно зачитывает в кадре Тильда Суинтон, уместилось бы в примерно в 10 минут, если убрать гигантские паузы.
Депрессивный звукоряд рождает фантазии о двухметровых смычках, которыми возможно извлекать так долго звучащие на одной ноте монотонные скрипичные звуки.
Основная мысль произведения выражена совершенно ясно не двусмысленно - 'Мы все умрем, ибо все тлен и ничтожество по сравнению со звездами, которых неизвестно сколько, но у нас есть дух...'.
1) Что может привнести в судьбу человечества знание количества звезд?
2) Что такое дух и какой в нем смысл, если все его носители исчезли как будто их никогда и не было?
Связь монументов в видеоряде с повествованием осталась невыясненной.
Фильм длится примерно 1 час 12 минут... осознание никчемности этого кусочка времени, вырванного из и без того не слишком длинной и осмысленной жизни, вполне экстраполирует с основной идеей этого фильма.
Рейтинг ленты имеет смысл поменять на 18+, имея ввиду выраженный суицидальный эффект от просмотра.
Главный враг знания — не невежество, а иллюзия знания.
Первый и последний полнометражный фильм композитора Йохана Йоханнссона - это простое, но монументальное аудиовизуальное эссе о предстоящей гибели и переосмыслении человечества.
Успокаивающий голос Тильды Суинтон - голос будущего: бестелесный рассказчик из высокоразвитого «восемнадцатого вида» человечества, тянущегося к нам после 2 000 000 000 лет нашей эры. У него есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая, с моей точки зрения, даёт нам понять, что у нас впереди ещё 2 миллиарда лет развития и выживания, с рядом глобальных изменений; Плохая же, наоборот, заключается в том, что она говорит со времен, когда вся жизнь на земле скоро будет уничтожена. Она хочет, чтобы мы знали, что человечество обречено и будет спасаться каждый раз, кроме последнего.
Снимая в ч/б, Йохан и Стурла Брандт Грёвлен удачно визуализируют этот прогноз через серию безлюдных дублей, в которых люди заменяются брутальными монументами коммунистической эпохи в Балканских горах, по заказу бывшего президента Югославии.
Под аккомпанемент ярой партитуры Йоханссона, камера Грёвлена медленно исследует жуткие формы камня и бетона, как будто они являются природными чудесами. Именно благодаря музыке, покойный Йохан оказывает значительное эмоциональное воздействие на фильм.
Это серьезная работа, но не унылая: она требует рассмотрения того, как и когда наш вид закончится.
