Большинству нужно понимать, что вы имеете дело с очень усталым рассказчиком, который в четвертый раз заводит одну и ту же пластинку. И ему не надоедает, потому что он поклоняется бесконечности.
Первое, что приходит в голову при просмотре «О бесконечности», — это не кино, это проза. Проза как литература. И проза, простите, жизни.
Студент объясняет своей подружке первый закон термодинамики: энергия никуда не исчезает, смерти нет, мы с тобой обязательно вернемся, только станем картошкой или помидором. «Я бы предпочла быть помидором»,- задумчиво отвечает девушка. В построенном Роем Андерссоном мире на зыбкой грани между реальностью и нашим представлением о ней это кажется вполне достойной перспективой.
Фильмы Андерссона — своего рода визуальная анестезия, попытка забыться уже не в человеческих ситуациях, но в самом вихре истории и историй, рамке, пунктире, слогах, «общем месте».
Стиль шведского минималиста Роя Андерссона узнается безошибочно: статичная камера, тихие герои, иногда глядящие в камеру, угрюмый юмор, внезапные абсурдистские экскурсы в историю, абсолютное равноправие даже самых невзрачных персонажей, даже самых мелких событий.
Трагикомичность «О бесконечности» в итоге встречается со всепоглощающей силой любви, конца и края которой, как известно, не существует.
Эти бесплотные, незатейливые истории похожи на анекдоты, шаржи, сценки, наспех сделанные в карманном блокноте зарисовки, на хармсовские «случаи». Но все они противоречивы: грустно-комичные, напряженно-спокойные.
Если вы уже выудили когда-то смысл из прежних фильмов автора, посмеялись, умилились, восхитились абсурдом, вам останется лишь эстетическая радость от живописных кадров. Кто-то скажет — поэзия, другие — сказка про белого бычка.
Андерссон — это не стиль, но мир. Укорененный в мировой истории искусства и в шведской повседневности. Современности.
Абсурдистский юмор, меланхолическая отстраненность связывают сценки в притчу о невыносимости и прекрасности бытия.
Как и на полотнах Хоппера, в картинах Андерссона нет последовательного линейного нарратива, но зато есть история за каждым «живым полотном», которая производится, «дописывается» наблюдателем.
Фирменная монотонность происходящего на экране заставляет заподозрить, что такое кино нужно смотреть с перерывами, возвращаясь к сеансу, как к любимой, но необъятной книге о бесконечности пустоты.
