«Середина 90-х», фильм про скейтбордистов, является воспоминанием об американской юности, с ярко выраженными особенностями культурного кода.
Когда хронометраж минует середину, катания под знаковую музыку и очередной первый раз (неважно чего) становятся несколько утомительными. И хорошо, что Хилл это тоже понимает. Плохо, что для решения он не придумал ничего лучше простенького морализаторства.
В фильме чувствуется не живое дыхание улиц, а неизбывная зависть в адрес крутых пацанов чистенького мальчика, которому мама не велит ругаться матом. И он ее, конечно, всегда слушался. Но в 35 лет наконец-то смог оторваться.
Это ровно то, чего ожидают от дебютирующей в режиссуре умной голливудской звезды: демонстративно скромное, сделанное со вкусом и с чутким отношением к актерскому ремеслу автобиографическое кино про взросление.
Нужно быть последним снобом или ханжой, чтобы этот фильм ругать. Сильно нахваливать, с другой стороны, честно говоря, тоже не за что. Но от его появления в мире определенно чуть-чуть прибавилось добра. А такие редкие явления нужно ценить.
Джона Хилл как будто повторяет историю своего героя Шмидта из «Мачо и ботана»: он пробует вернуться в прошлое, может быть, для того, чтобы проверить, удалось ли ему самому наконец вырасти и забыть подростковые страхи и комплексы. Или просто взглянуть на это прошлое со стороны — конечно, не без ностальгии
Магия «Середины 90-х» работает безотказно, потому что все мы любим чувство ностальгии, признаемся себе в этом или нет. Особенно если это ностальгия о периоде, когда горы казались по плечо и море по колено, всё можно и за это «всё» не будет абсолютно ничего.
Хилл довольно тонко чувствует время, но выражается это, к счастью, не только в точности деталей и любовно собранном саундтреке.
«Середину 90-х» можно было бы легко окрестить шалостью, потому что картина кажется сколь беззаботной, столь и бессюжетной, но если посмотреть чуточку внимательнее, то выяснится, что в ней работают крепкие идейные механизмы
Безбашенность всегда была ответом молодых на осторожность и благоразумие взрослых, но девяностые были временем особым.
Ориентиры Хилла заметны с первого взгляда — здесь и трэшевое творчество Хармони Корина, и подростковый гедонизм «Деток» Ларри Кларка, и жестокость из фильма «Это — Англия» Шэйна Медоуза. Одно дело вдохновиться провокаторами, другое — продолжить их дело, сказав что-то новое. С этим у Джоны большие проблемы
Фильм Хилла банальным образом оказывается именно об этом — о том, что от проблем не убежать даже на скейте, а детство (или тот выдуманный мир, который мы им зовем) рано или поздно обязательно заканчивается; точнее, мы сами приближаем его конец, чтобы, оглянувшись назад, понять настоящую ценность этой ушедшей поры.
