Успешный во всех своих начинаниях и терпевший 10 лет неудач. Не умевший писать, но сочинивший главную книгу поколения, а потом бросивший литературу. Любитель низких жанров и один из самых парадоксальных мыслителей в поп-культуре. О творческой эволюции автора «28 дней спустя», режиссера «Аннигиляции» и сериала «Разрабы» рассказывает Алексей Поляринов.
Алекс Гарленд стал звездой в двадцать шесть. В 1996 году вышел его дебютный роман «Пляж» — история о бродячих туристах, молодых людях, которые сбежали от цивилизации и создали свой личный небольшой рай на отдаленном острове в Юго-Восточной Азии; рай оказался хрупким. Критики встретили дебют Гарленда без особого энтузиазма, книга собрала скромную прессу, восторгов не было. А потом началось странное: роман стал стремительно взлетать на первые строчки всех возможных списков бестселлеров; популярность «Пляжа» росла благодаря сарафанному радио, люди передавали книгу из рук в руки. Роман, как и любой дебют, был очень далек от совершенства, но кое-что Гарленду удалось: фанат комиксов и компьютерных игр, он написал о языке и мыслях своего поколения. Только за первый год «Пляж» допечатывали 25 раз.
Карьера писателя, впрочем, продлилась недолго, три с лишним года, и завершилась в 1999-м, когда Гарленд вернул издателю семизначный аванс за следующий роман и навсегда завязал с литературой.
Звучит как история о выгорании, но на самом деле все гораздо проще. В 1999-м Гарленд впервые попал на съемочную площадку фильма «Пляж» и сразу полюбил царящую там атмосферу. В отличие от работы писателя, которая предполагает, что ты месяцы и годы проводишь в одиночестве и отчаянии, бросаясь словами в бумагу, пока не закончатся силы, кино — это коллективное творчество.
«До тех пор я в основном писал романы, и сама идея работать в команде, придумывать совместные проекты показалась мне очень соблазнительной. Я подошел к [продюсеру фильма „Пляж“] Эндрю Макдональду и сказал, что у меня есть идея для фильма о бегающих зомби.
Отец Алекса, Николас Гарленд, был известным в Британии комикс-художником. Алекс рос в окружении рисунков, раскадровок и много общался с художниками, друзьями отца. Лет до двадцати он был уверен, что и сам посвятит свою жизнь созданию комиксов. В итоге с комиксами не вышло, и причин тому несколько. Первая, самая главная: Гарленд боялся, что не сможет выбраться из тени отца (спросите у Джо Хилла, он подтвердит). Вторая причина попроще: в одном из интервью Гарленд признался, что однажды просто понял, что рисует не очень хорошо, получается совсем не то, что нужно, и выбрал другую профессию. Решил, что будет журналистом-международником, и отправился в путешествие.
Еще где-то в семнадцать он увлекся тем, что по-английски называют backpacking — пешими путешествиями в одиночку, с рюкзаком за спиной. Он несколько раз ездил в Таиланд, проехал почти всю Юго-Восточную Азию, а в пути вел дневник, делал заметки, которые затем собрал вместе и переработал в роман.
С переработкой, впрочем, все было не очень гладко. Почти в каждом интервью Гарленд признается, что вообще не собирался быть писателем, и даже «Пляж» случился в его жизни почти случайно. Когда он решил превратить свои путевые заметки в роман, то понял, что вообще не представляет, как пишутся книги. В отличие от многих других писателей, которые еще в юности начинают писать прозу и к 25 годам обычно уже более-менее умеют складывать слова в предложения, Гарленд все детство рисовал комиксы и потому, работая над «Пляжем», обнаружил, что ничего не знает даже о самых базовых писательских приемах. Да что там, он даже прямую речь оформлять не умел. Тогда он взял с книжной полки роман «Художник зыбкого мира» Кадзуо Исигуро и начал копировать диалоги — так и научился писать.
Много позже, когда «Пляж» уже прогремел на весь мир, Гарленд в эссе о «Художнике» признался, что именно романы Исигуро помогли ему стать писателем. Исигуро ответил Гарленду — так они подружились. С этой дружбой связана одна интересная история: Исигуро признавался, что если бы не Гарленд, то он никогда бы не написал один из лучших своих романов — «Не отпускай меня».
«Еще тогда, в девяностые, — вспоминал Исигуро, — я почувствовал, как сильно изменился литературный климат. У нас появилось целое поколение молодых писателей, которых я очень уважаю. Одним из них был Дэвид Митчелл. Или мой друг Алекс Гарленд, он на 15—16 лет младше меня, он показывал мне свои сценарии („28 дней спустя“ и „Пекло“ — Прим. ред.). Алекс рассказал мне о графических романах и посоветовал прочесть Алана Мура и Фрэнка Миллера. Возможно, раньше я и разделял это ворчливое предубеждение по отношению к жанровости, характерное для писателей моего поколения, но молодые авторы освободили меня. И я понял, что могу тащить в свои книги все что угодно».
Исигуро подметил одну из самых важных черт Гарленда: он страстный читатель, лишенный снобизма и предубеждений по отношению к поп-культуре и низким жанрам. На протяжении всей своей карьеры Гарленд балансирует между двумя мирами — миром высокой литературы и больших идей и миром компьютерных игр и научной фантастики, — и от каждого берет лучшее.
Первый фильм по его сценарию, «28 дней спустя», вышел в 2002-м и стал хитом, особенно в США. За Гарлендом закрепилась репутация счастливчика. За что ни возьмется, все получается: первый роман — и успех; первый сценарий — и снова джекпот.
Но потом удачи закончились, и начались настоящие испытания — испытания поражениями.
2003 год. Экранизируют его второй роман «Тессеракт», и это провал. В том же году выходит созданный вместе с отцом-художником графический роман «Кома», и критики стирают его в порошок.
В 2007-м выходит «Пекло» — научно-фантастический фильм по сценарию Гарленда. При бюджете в 50 млн долларов фильм зарабатывает 32 миллиона — оглушительный провал.
В 2010-м Гарленд адаптирует для кино роман Кадзуо Исигуро «Не отпускай меня», и опять неудача: фильм критикуют за медлительность и серую, унылую картинку.
В 2012-м выходит экранизация комикса «Судья Дредд», и снова все плохо.
Проверка поражениями длилась больше 10 лет; ни один из проектов Гарленда с 2003 по 2013 год не был успешным или хотя бы прибыльным.
Сам Гарленд относился к этому философски: главное, делать то, что любишь, а успех — это просто способность двигаться от одного поражения к другому, не теряя энтузиазма. Возможно, именно в этом его секрет и вообще секрет любого хорошего автора — уметь проигрывать красиво и стоять на своем. За все годы неудач он ни разу не влез ни в один стыдный проект. Наоборот, продолжал работать над тем, что нравилось, даже писал сценарии к компьютерным играм («Enslaved: Odyssey to the West» и «Devil May Cry»). И в 2014 году удача наконец вновь ему улыбнулась: его режиссерский дебют «Из машины» стал хитом.
Уникальный авторский стиль Гарленда заключается в умении упаковать очень сложный хай-концепт в очень простую, низкую жанровую оболочку. К разработке идеи он всегда подходит с максимальной отдачей. Для фильма «Пекло» — истории об умирающем Солнце, к которому отправляется космическая экспедиция — он консультировался с астрофизиками и специалистами по ядерному синтезу. «Аннигиляция», даром что это экранизация романа Вандермеера, целиком посвящена идее стремления всего живого к саморазрушению. Сюжет «Из машины» — результат смешения. Фильм родился из долгого философского спора с приятелем-нейробиологом о том, можно ли научить машину мыслить; во время спора у Гарленда возникла идея, что было бы неплохо сделать кино о побеге из тюрьмы типа «Шоушенка», только пусть героем будет робот. А вышедшие совсем недавно Devs, или «Разрабы» — увлекательная медитация на тему детерминизма, свободы воли и теории множественных вселенных.
Вообще, если говорить о любви Гарленда к взбиванию жанров в блендере, чаще всего он использует sci-fi и хоррор. Если разобрать его фильмы на детали, то станет заметно, что все его сюжеты структурно напоминают фильмы категории Б: по сути, это такие слэшеры на стероидах. Они вполне укладываются в формулу «несколько людей ведут философский спор внутри опасного, агрессивного пространства, по очереди умирают и/или убивают друг друга, и/или обрекают на смерть».
В «Пекле» это астронавты, летящие к Солнцу. Они случайно впускают на корабль спятившего капитана из предыдущей экспедиции, и капитан убивает их по одному. Слэшер как он есть.
В «Аннигиляции» (можно пересмотреть на КиноПоиск HD) это группа ученых, которые, попав в Зону Х, тоже умирают самыми жуткими способами (см. сцену с зомби-медведем ниже).
И даже «Из машины» вполне использует тропы хоррора из семидесятых: отдаленная хижина в лесу, клаустрофобия, странный, немного сумасшедший хозяин, который держит в заточении девушку, и совершенно непонятно, что у него на уме. С той только разницей, что Гарленд опрокидывает перспективу (спойлер по клику сюда).
Именно девушка-робот Эйва, которая, по сути, убивает одного героя и обрекает второго на смерть, оказывается главной героиней. Гарленд сочувствует именно ей (и сам признается в этом в интервью Лексу Фридману).
По тем же фирменным лекалам скроены и «Разрабы». Споры о свободе воли на фоне роскошной операторской работы то и дело прерываются вставками из эксплуатационного кино: вот вам русские шпионы, а вот человека душат пакетом под музыку; в одной сцене вам объяснят теорию де Бройля — Бома (мы своими словами изложить ее суть, увы, бессильны), а в следующей удавят кого-нибудь проводом от настольной лампы. И, как всегда, герои мрут с такой скоростью, будто это «Техасская резня бензопилой». Гарленд верен себе.
Но хороший фильм — это не только сюжет, актеры, картинка и диалоги. Один из главных признаков хорошего фильма — он заражает тебя интересом к теме, после просмотра хочется узнать больше. И фильмы Гарленда именно такие: научные гипотезы вшиты в них так органично и так хорошо подсвечены жанровыми формулами, что первое, что хочется сделать после титров, — заказать книжку про искусственный интеллект, учебник по нейробиологии или квантовой физике.
У проектов Гарленда есть и еще один важный терапевтический эффект. Они полезны для индустрии, потому что доказывают: фильмы-идеи тоже приносят деньги, и у них тоже есть большая аудитория. Ведь массовое зрительское кино — одна из самых консервативных областей искусства. Производство фильма — это очень дорого, поэтому студии тянутся к формулам, к простоте. В истории кино есть куча примеров того, как после тестовых показов студия требовала от режиссера перемонтировать фильм, чтобы «сделать его понятнее, ближе к зрителю» (см. историю создания «Бегущего по лезвию»). За 20 лет своей карьеры Гарленд не раз сталкивался с подобным; его, например, пытались заставить перемонтировать «Аннигиляцию». То же самое было с проектом «Из машины». Когда он искал деньги на съемки, то каждый день слушал одни и те же студийные аргументы: «Твое кино не отобьется», «Фильмы с идеями никому не нужны», «В фильме слишком много диалогов и слишком мало действия. Переделай», «Будь проще», «Будь проще», «Будь проще».
Эта мантра убила немало крутых проектов. Но Алекс Гарленд — один из тех, кто всегда верил в свою аудиторию, стоял на своем и доказал, что зритель не боится сложных тем и неоднозначных финалов. Важнейший пример для всех начинающих режиссеров и сценаристов.
.