Время VR: Виртуальные проститутки и волшебные грибы борются за признание

2017: Когда к VR стали относиться всерьез

В 2016 году в рамках Венецианского фестиваля показали программу фильмов в формате VR. В центре нее была продолжительная, на 40 минут (VR-фильмы редко длятся больше 15), картина под названием «Иисус VR: История Христа» (Jesus VR — The Story of Christ). Это была экранизация Нового Завета, напоминающая «Библию для малышей» c окружающими тебя со всех сторон ожившими картинками. Кульминацией стало помещение зрителя в голову распятого на кресте Иисуса. Впрочем, даже это не воспринималось особо трагично. Зрители шутили и явно развлекались.

Май 2017-го. Во время другого кинофестиваля, в Каннах, чуть ли не самым громким событием стала 6-минутная VR-инсталляция, которую показывали вне официальной программы в самолетном ангаре аэропорта Мандельё. Режиссер «Бёрдмэна» и «Выжившего» Алехандро Гонсалес Иньярриту давал зрителям почувствовать на своей шкуре, каково быть мексиканским мигрантом на американской границе, и этот опыт стал шокирующим для многих зрителей, включая корреспондента КиноПоиска.

На том же Каннском фестивале впервые VR-фильмам была посвящена отдельная секция. И если тогда она была доступна только для игроков киноиндустрии, то четыре месяца спустя на фестивале в Венеции отдали целый остров под VR-программу, рассчитанную в том числе и на обычных зрителей. Несколько павильонов, специальная лодка, очереди на сто с лишним человек и даже конкурс — на этот раз все было предельно серьезно.

Отбором картин для конкурса занимались пионеры VR Мишель Рейлак и Лиз Розенталь. В течение трех дней они отсмотрели все 126 присланных фильмов, проводя в очках виртуальной реальности по 10 часов в сутки. «После этого нам понадобилась неделя на то, чтобы прийти в себя, — рассказал Мишель. — Это ужасная идея — смотреть VR-фильмы по 10 часов подряд. Мы ведь не знаем точно, как это может повлиять на сознание». Как бы там ни было, в результате этого VR-марафона для участия в конкурсе было отобрано 22 картины. Еще несколько показали в рамках программы «Лучшее от VR».

На вопрос «Как вы собираетесь это оценивать?» члены жюри разводили руками. Действительно, не очень-то понятно, как можно выбрать из таких разных проектов. Тем не менее победители были определены. Главный приз получил фильм «Пробуждение Арден» (Arden’s Wake). Отдельную награду за историю вручили «Бескровной» (Bloodless), еще одну, за интерактив — картине La Camera Inssabiata.

Из колонии прокаженных к VR-планете

Остров Лазаретто, отданный под VR-программу, от Лидо отделяет 50 метров воды. В Средние века Лазаретто был карантинной зоной для чумных и прокаженных, в XIX веке его использовали как колонию для бездомных собак с материка, а в августе 2017-го его за две недели превратили в VR-планету, куда каждые 5—10 минут прибывала лодка, перевозя зрителей в новую реальность и обратно.

Все фильмы в программе были разделены на три достаточно условные секции: VR-театр, стендапы и инсталляции. Соответственно, на острове оборудовали два зала для инсталляций и стендапов, а также VR-кинотеатр на 50 мест.

VR-театр — это наиболее привычный формат: садишься во вращающееся кресло, надеваешь очки и смотришь кино в формате 360 градусов. Стендап предполагает, что зритель может передвигаться в пространстве, и даже обеспечивает некий интерактив. Пожалуй, самый интересный опыт — это инсталляции. Здесь можно летать, пережить опыт смерти или побывать в роли Алисы в Стране чудес.

Театр XXI века: История или интерактив

Формат VR-театра лучше всего дает понять, что VR все-таки создан для интерактива. Когда ты выступаешь в роли американского солдата, убившего корейскую проститутку («Бескровная»), то вынужден стоять и смотреть, как кровь вытекает из-под одеяла, в то время как на самом деле тебе хочется сделать шаг и выйти из комнаты, а иногда просто завернуть за угол. Как ни странно, формата панорамы оказывается недостаточно: чем больше тебе показывают, тем больше хочется увидеть.

Спасением от недостатка интерактива становится интересный сюжет или же обыгрывание формата панорамы. В фильме «Аргосский файл» (The Argos File) ты оказываешься в помещении, напоминающем центр командования полетами. Ты окружен экранами, на которые выводятся разные образы и прочая информация. Так ты становишься детективом, расследующим дела об убийстве, а не просто наблюдателем. По сюжету новые технологии позволяют просматривать воспоминания человека перед смертью, и с их помощью можно понять, как именно все произошло. Вместе с убитым подростком зритель оказывается в клубе и переживает последние минуты перед его гибелью, когда его избивает толпа людей. Вот сбой в системе — и тебе показывают воспоминания совершенно другого человека, который покончил с собой весьма нетривиальным образом. Фильм длится всего четыре минуты, и за счет интересной истории их оказывается недостаточно, хочется увидеть продолжение.

Другой пример картины с интересным нарративом, выстроенным под VR, — «Изменение» (Alteration). Герой соглашается за деньги участвовать в опытах с сознанием, чтобы таким образом обеспечить себя и свою беременную девушку. Путешествия внутри сознания героя перемежаются кадрами из обычной жизни: вот пара лежит в постели, камера находится так близко, что зритель становится третьим лишним, невольно подслушивающим их интимные разговоры.

Некоторые работы интересны больше с точки зрения съемок и работы с камерой. В фильме «Гоморра» (Gomorra) история молодых людей, торгующих оружием, отходит на второй план, эффект погружения не случается, но при этом камера летает над городом, по коридорам и крышам. Если бы к такому обращению с камерой добавился достойный нарратив, мог бы получиться шедевр.

«Вылечи завтра» (Heal Tomorrow) — вариант клипа в VR. Это вроде как история музыкальной группы, но при этом все события сжаты во времени и пространстве, вокруг тебя постоянно что-то происходит, и остается лишь крутиться на стуле и пытаться понять, что именно. Создатели фильма действительно позволяют зрителю самому выбирать, куда смотреть, и из-за этого происходит некий расфокус. Все-таки в любом мире нужен проводник, даже в мире полной свободы.

Фильм Mule предлагает пережить опыт смерти. Главный герой действительно умирает, и вместе с ним зритель проходит вскрытие, похороны и в итоге оказывается в крематории. Любопытно, что создатели VR чаще всего пытаются обратиться к отрицательным эмоциям, вызвать страх или хотя бы сострадание. Этим компенсируется опять же нехватка нарратива. Ты забываешь об истории, когда у тебя из живота достают кишки. Это превращает картину в аттракцион, пусть и неприятный. Еще лучше работает, когда эмоции поддержаны ощущениями — здесь в дело вступает интерактив.

Съешь меня! Стоит ли доверять грибам?

Вопрос с интерактивом решается в инсталляциях. Видимо, поэтому к ним выстраиваются самые гигантские очереди. Ведь все хотят не просто наблюдать, но и участвовать. «Раздельная тишина» (Separate Silences) приглашает зрителя-участника не сесть во вращающееся кресло, а прилечь на больничную койку. Здесь все вполне реально: капельницы, белое белье, запах лекарств. Ложишься, надеваешь очки — и вот ты и твой брат (сестра) в коме после аварии. Помочь вам может какое-то экспериментальное лекарство, но выживет только один. Помимо очков в ход идут запахи и прикосновения. Когда по ходу действия доктор берет тебя за руку, тебя и правда берет за руку специальный аниматор; зайдя в кафе, ты начинаешь чувствовать запах, а во время сердечного приступа тебе давят на грудную клетку. Такая смесь высоких технологий с обычным «ручным» трудом оказывается очень эффективной. Инсталляцию придумали датские студенты киношколы, это их дипломный проект. Для них основной задачей были реалистичность и сопереживание. В итоге получился маленький сеанс психоанализа с запахом корицы. Кроме того, после возвращения в реальность интересно обсудить происходящее с человеком, лежавшим на второй кровати.

Самым популярным аттракционом на VR-острове стала «Алиса» (Alice). Здесь ты занимаешь место героини сказки Кэрролла и пытаешься поймать Шалтая-Болтая, запомнить рецепт омлета, петь и танцевать (гусеница заставит — не отвертишься!). Интерактив обеспечивает взаимодействие с людьми и предметами: Шалтай-Болтай падает в реальное блюдо, а гриб, по вкусу напоминающий безе, действительно можно съесть.

Главный приз за интерактив получила инсталляция La Camera Insabbiata, где участникам предлагается воспользоваться специальными пультами, которые помогают взламывать двери, переходить из комнаты в комнату и летать. Нет ни актеров, ни запахов — только ты и набор разных помещений. Где-то можно рисовать на стенах, где-то записанные звуки превращаются в предметы, а нажимая на них, можно прослушать свой голос. К сожалению, время инсталляции ограничено только 20 минутами, а экспериментировать с пространством хочется еще и еще.

Наименее интерактивной, но при этом самой эмоциональной в секции стала инсталляция «Последнее „прощай“» (The Last Goodbye). Главный герой отправляется в концлагерь, где пробыл несколько лет в детстве. Там же погибли его родители и сестра. Путешествие получается болезненным. Зритель вместе с героем проходит мимо печей, в которых сжигали людей, рассматривает кровати, на которых когда-то спали заключенные, гигантские ящики из проволоки, набитые обувью. Здесь нет эффекта осязания, но эмоции и воспоминания настолько реалистичны, что мало кто выходит из комнаты с сухими глазами.

Иллюзия выбора и борьба с «плоским» кино

«Помимо интерактивности нужно еще думать о доступности фильмов, — уверена Анна Джеймсон, продюсер VR-проекта «Меня зовут Питер Стилман» (My name is Peter Stilman). — Есть очень интересные инсталляции, для обслуживания которых необходимо несколько человек, так что они всегда должны находиться на стенде. Мы бы хотели снимать VR-фильмы, которые можно было бы закачать на телефон и посмотреть дома в очках. Я пробовала эту инсталляцию с пультами и сейфом, и она действительно интерактивная, но это не то направление, которое мне интересно. Это больше похоже на видеоигру. Мне скорее ближе что-то вроде „Дорогой Анжелики“».

«Дорогая Анжелика» (Dear Angelica) — это показанная вне конкурса графическая зарисовка с закадровым текстом: девушка пишет письмо своей умершей матери, рассказывая, как скучает по ней. Мать была актрисой, поэтому реальные воспоминания переплетаются с образами из фильмов, вокруг зрителя возникают сцены погонь, стычка со львом, сквозь них проступает текст письма. Эмоциональная и визуально совершенная, эта работа — пример того, что интерактив не единственный путь развития VR. Иногда достаточно просто рассказать и показать красивую историю, проводя зрителя от начала до конца, обращая внимание на нужные моменты.

«То, что VR дает возможность выбора, — это иллюзия, — считает Анна Джеймсон. — С одной стороны, зритель и правда может смотреть, куда хочет, но, с другой стороны, если он не знает, куда именно смотреть, то может остаться неудовлетворенным. Задача автора — вовлечь и показать направление, провести зрителя через всю историю, но аккуратно, чтобы манипуляция не была слишком навязчивой».

Фильм Анны «Меня зовут Питер Стилман» помещает зрителя на шесть минут в тело героя. Он потерял жену и ребенка, живет в паршивой квартирке и разговаривает со своим альтер эго. Это альтер эго рассказывает много интересного, но еще любопытнее контраст, который создают нарисованный человечек и реалистичная комната, наполненная мелкими деталями. Как и Dear Angelica, этот фильм взывает к эмпатии, но проекту, очевидно, не хватает ярких образов.

Самым интересным VR-фильмом жюри признало «Пробуждение Арден» — рассказ о затопленной планете, на которой живут девочка и ее отец. Потрясающая графика, увлекательная история и возможность исследовать планету — создатели нащупали идеальный баланс с точки зрения пожеланий к VR-фильму.

«Оставьте в покое аналогии с обычным кино, — говорит автор «Арден» Евген Чунг. — Конечно, это референс, но надо обращаться к нему с умом. Идея полнометражного фильма в VR — нечто совершенно иное. Другая грамматика».

Любопытно, что многие кинематографисты как раз отказываются работать в формате VR. Продюсер Анна Джеймсон считает, что они чаще всего боятся, не понимая, как можно рассказать историю в новом формате. А вот театральные режиссеры с радостью берутся за такие проекты, потому что между театральной режиссурой и созданием виртуальной реальности гораздо больше общего. Так что если VR и составит конкуренцию какому-то виду искусства, то им скорее станет театр, нежели кинематограф.

«Речь вовсе не идет о том, что VR убьет „плоское“ кино (в этом слове нет ничего обидного, просто одно дело — смотреть фильмы на прямоугольном экране, а совсем другое — в формате 360 градусов), — объясняет Мишель Рейлак. — У VR много общего с обычными фильмами, но VR — это не кино, это нечто другое. И опыт в классическом кинематографе можно использовать для VR-проектов, но все придется начинать сначала. Мы присутствуем при рождении новой формы искусства».