Мир будущего: Когда станут реальностью события новых фильмов-антиутопий?

31 августа в российский прокат выходит новый фильм-антиутопия «Тайна 7 сестер» с Нуми Рапас в главной роли — триллер о мире будущего, где из-за перенаселенности Земли семейным парам разрешено иметь только одного ребенка. Лента Томми Вирколы — это не первая и не последняя мрачная фантазия кинематографистов о том, как будет организована жизнь на планете, когда все нерешаемые общечеловеческие проблемы достигнут критической точки. Кино часто показывает результат подобных возможных решений. Можно ли людей в будущем по-настоящему лишить эмоций и чем это обернется для человечества? Что будет, если Судную ночь действительно узаконят? Что вероятнее грозит человечеству — перенаселение и нехватка ресурсов или бесплодие?

КиноПоиск попросил философа, политолога и культуролога прокомментировать популярные сюжеты антиутопий и предположить, какие из них могут ожидать нас в реальном будущем. На вопросы ответили кандидат исторических наук, профессор НИУ «Высшая школа экономики» Сергей Медведев, кандидат философских наук и доцент НИУ ВШЭ Кирилл Мартынов и преподаватель департамента медиа НИУ ВШЭ и Шанинки (Высшая школа социальных и экономических наук) Егор Исаев.

Демография и политика

Кино

В фильме «Тайна 7 сестер» перенаселение планеты достигло критического уровня, поэтому было решено ввести закон «одна семья — один ребенок».

Реальность

Мартынов: Конкретно такой сценарий демографического апокалипсиса мне кажется не очень вероятным. С одной стороны, население Земли продолжает расти, но с другой — многие регионы остаются пустующими, недонаселенными. И, самое главное, появляются технологии — в частности, связанные с сельским хозяйством (те же пресловутые ГМО, с которыми у нас все так борются), — которые позволяют на каждом следующем шаге поддерживать приемлемый и даже лучший уровень жизни для все большего количества населения.

Второй аргумент здесь заключается в том, что по опыту Западной Европы и вообще по опыту развитых стран мы видим, что есть некий более-менее естественный механизм регулирования, который предполагает, что если у вас достаточно высокая плотность населения и при этом довольно долгая продолжительность жизни каждого конкретного человека, то люди все меньше и меньше склонны размножаться, как это было характерно для поколения их предков или для жителей менее развитых стран.

Исаев: Это возможно. Фактически проблема перенаселения является проблемой нехватки ресурсов, и ключевой момент здесь заключается в том, что культура человечества или какой-то группы не успевает адаптироваться в связи с мощнейшим технологическим бумом. В этом случае рождаемость резко повышается, смертность детей, допустим, стремится к нулю, и все это ведет в конечном итоге к голоду и прочему-прочему. В общем-то говоря, это в любом случае все скорректируется, но проблема в том, что скорректируется это жутким каким-то голодомором или подобными вещами. Здесь надо сразу отметить, что подобные меры в Китае применяются уже на протяжении 60 лет и являются как раз государственной политикой в области контроля за рождаемостью.

Если мы говорим о Европе, то здесь культура успевала адаптироваться вслед за технологиями, потому что в общем-то технологии последних нескольких веков здесь же и изобретались. Поэтому если мы сейчас посмотрим на среднюю рождаемость в Европе, то она составляет как раз примерно два ребенка на семью. Таким образом, люди саморегулируются, им не нужно вмешательство государства, чтобы вводить какой-то закон. Мое мнение: да, наверное, такое может произойти, если мы внезапно изобретем какую-то технологию, которая человека приблизит к бессмертию. И вероятность такого изобретения в ближайшем будущем достаточно высока. Вследствие этого, скорее всего, такой закон будет.

Медведев: Думаю, да. Еще может проводиться такая биополитика, как в Китае. Мы видим бесконтрольный рост населения в наиболее ресурсно-необеспеченных регионах планеты. Особенно там, где недостаток воды, недостаток земли, недостаток работы и прочих ресурсов. Это жесткий сценарий с точки зрения регулирования и регламентирования человеческой жизни. Это отдает таким демографическим фашизмом, но я думаю, что это может повторяться при сочетании дефицита ресурсов и авторитарного правления.

Кино

В сериале «Сосны», наоборот, чтобы воссоздать население, люди должны объединяться в пары и рожать детей.

Реальность

Мартынов: Пока современное государство в его нынешнем виде существует, нам довольно трудно себе представить такой сюжет, потому что принудительная репродуктивная активность сильно противоречит базовым ценностям, которые западный мир декларирует. И это связано даже не с сексуальной революцией как таковой, а с такими общими либеральными правами, как право женщины распоряжаться своим телом (не рожать, если она не хочет рожать), право людей отказываться от деторождения, если они считают, что у них есть какие-то другие ценности.

Короче говоря, чтобы представить такой сценарий, мы должны допустить не только сценарий какого-то технологического распада общества и радикальной депопуляции, но еще и ситуацию отказа государства и общества от тех ценностей, вокруг которых оно сейчас строится. Я бы сказал, что сценарий с принудительной репродуктивностью, скорее, возможен не в результате появления какого-то репрессивного агента-государства, но в силу каких-то других форм промывания мозгов. Относительно легко, допустим, представить себе секту, в которой это становится реальностью. Но там уже совершенно другое обоснование могло бы быть, связанное с тем, что весь остальной мир лежит во грехе, а призванные спасти объединились, и их задача — спасти как можно больше людей, а не выходя во внешний мир, добиться этого можно только с помощью размножения.

Исаев: Интересный вопрос, который часто обыгрывается в антиутопиях, пришедших к более-менее стабильному состоянию. Решаться он может, конечно, далеко не так, как в данном сериале, а при помощи фестивалей и оргий. Это кажется наиболее практическим решением данной задачи, и отчасти поэтому сериал «Сосны» выглядит так пресно.

Медведев: Это тоже возможно. Это в какой-то форме есть в России, например. Вот Кадыров принуждает разведенных супругов вновь соединяться, уже тысячу пар обратно соединил. Существуют различные программы стимулирования деторождения, начиная с материнского капитала и заканчивая разными ограничительными мерами (сделать недоступными презервативы, вывести из системы обязательного медицинского страхования или запретить аборты).

Более промышленно развитые страны стараются тоже так регламентировать рождаемость, демографию. В Норвегии, например, очень хорошая рождаемость. Но там обеспечена социальная инфраструктура, она благоприятствует рождению и воспитанию ребенка. И отцам, и матерям даются большие отпуска по уходу за ребенком с сохранением полного содержания. Словом, есть позитивные способы действовать через активную социальную политику, а есть запретительные — отмена полового воспитания в школах, ограничение доступности презервативов. В любом случае это уже происходит и будет происходить все больше и больше в разных частях планеты.

Кино

В сериале «Рассказ служанки» большая часть женщин лишается возможности иметь детей, а те, кто способен, фактически превращаются в рабынь.

Реальность

Мартынов: Откатиться в Средневековье мы абсолютно точно можем. Может быть, это будет откат не всеобщий, но откат каких-то регионов мы видели во второй половине XX века вполне себе ярко. Все воспринимают «Рассказ служанки» как некую социальную фантастику, но на самом деле можно просто взять фотографии Кабула или Тегерана в 1950—1970-е годы, сравнить с тем, как выглядели города и их жители и как, в частности, выглядели женщины. И тогда история про установление религиозно-фундаменталистского неопатриархата на территории США не будет выглядеть как нечто в принципе абсурдное и невозможное.

Вообще же это одна из характерных иллюзий современного мира: нам кажется, что те свободы, которыми мы располагаем, нам дарованы в рамках некоего естественного права. То есть вот есть люди, и им никто не говорит, как надо жить. И мы в целом к этому привыкли и считаем, что так всегда было, а на самом деле сценарий с появлением какой-нибудь разновидности Исламского государства, или талибов, или христианских и неохристианских сект, или еще какой-то неведомой ерунды — это сценарий реалистичный, это не фантастика вообще. Это то, что в мире постоянно происходит.

Медведев: Не вижу причин, почему люди должны стать бесплодными. Другое дело, что люди не хотят иметь детей. Рождение ребенка уже не становится обязательным этапом жизни человека, это становится актом выбора. Все больше и больше состоявшихся и продвинутых людей сознательно отказываются от рождения ребенка. С другой стороны, все больше мы видим суррогатное материнство, видим, как женщины из неблагополучных регионов мира предоставляют свои тела для чисто биологических функций. Но все-таки в мире пока существуют базовые представления о правах человека. Даже если это бесправная мигрантка, использовать ее тело в качестве свиноматки для рождения детей — не думаю, что это можно.

Мир без эмоций, ресурсов и разнообразия

Кино

В фильме «Отсев» ресурсы планеты истощены настолько, что правительство вводит норму — сокращать население страны на 5% каждый год с помощью теста для школьников. Не сдавшие его будут уничтожены.

Реальность

Мартынов: Человеческая глупость, конечно, может дойти до такого. Кстати, многим это нравится. Скажем, у Платона была похожая версия, хотя он и не предлагал убивать самых глупых, но он предлагал устраивать экзамен, для того чтобы определять, кто правит, а кто идет в крестьянство или в стражей. Мне кажется, тут есть две проблемы. Первая: любой тест не является удачным способом измерения чего бы то ни было, потому что многие человеческие таланты и достижения абсолютно контекстуальны, а задавая искусственный критерий, ты ничего не открываешь в отношении этих талантов. Возникает также вопрос, кто составлял этот тест, какие у них были политические интересы. И больше всего меня волнует, как проходит граница между приемлемым уровнем и неприемлемым. Те же самые вопросы возникают в дискуссии про избирательный ценз, когда появляются люди, которые говорят, что, знаете, демократия — очень плохая вещь, потому что много дураков голосует. Давайте мы соберемся, мы же умные, отсечем всех лишних и сделаем все правильно. Но это не очень работает.

Вторая проблема: даже в среднесрочной перспективе мы плохо понимаем, какие человеческие склонности или особенности окажутся важными для развития и процветания человечества. Модная тема в последние годы — нейроразнообразие (neurodiversity), которое предполагает, что не надо рассматривать, например, аутизм как отклонение. Возможно, носители этой психологической модели в состоянии иначе решать проблемы, которые стоят перед людьми. И поскольку мы не знаем, какие проблемы в будущем будут у человечества, то чем более люди разнообразны, тем более они приспособлены для выживания. Преимущество нынешнего мира как раз заключается в том, что здесь нет экзамена и нет правильных и неправильных ответов, а каждый может, не нарушая возможностей других, пытаться для себя находить ответы самостоятельно.

Исаев: Куда вероятнее, как мне кажется, законодательное ограничение количества детей с последующей генной модификацией. И вот это действительно должно пугать.

Медведев: Здесь мы говорим о евгенике, принципах искусственного отбора, возведенных в нормы социальной политики. Но это уже чистый фашизм. Опять-таки все уже было. Именно этим занимался гитлеровский рейх: ссылали в концлагеря и сжигали людей, которые считались умственно неполноценными, не принадлежали к правильной расе и так далее. Отчасти и в сталинском Советском Союзе так было, когда убирали инвалидов с улиц и фактически уничтожали, отправляя на выселки. К сожалению, Просвещение завело нас в такие тупики и дебри. Надеюсь, что в таком фашистском виде это применяться не будет.

Но та же самая Россия сейчас основана не на принципах социальной солидарности, а на принципах социал-дарвинизма. У нас отсеиваются наиболее слабые и неспособные к выживанию. Например, как назвать политику государства по отношению к заброшенным деревням, где умирают старики, спиваются люди, где закрываются школы, поликлиники, снимаются автобусы, поезда, автолавки к ним не приезжают? Фактически государство отсекает от себя целые регионы и целые слои населения, предоставляя их на волю судьбы. Это как стариков отправлять умирать в лес, грубо говоря. У нас в лес отправляются умирать целые слои населения. Это тоже отсечение наименее успешных.

Кино

В «Дивергенте», чтобы избежать конфликтов, общество разделили на пять фракций: «Искренность», «Бесстрашие», «Эрудиция», «Дружелюбие» или «Отречение».

Реальность

Мартынов: Это похоже на факультеты в «Гарри Поттере». Мы видим, что такие идеи находят в современном мире большой отклик. Отчасти потому, что людям, конечно, нужны идентичности и нужны какие-то коллективные символы, тотемы. Вообще людям нужно, чтобы им объяснили, кто они. Если б ко мне пришел кто-то, когда я был подростком, и объяснил, что я принадлежу к одной из этих великих фракций, я бы, наверное, был рад. Мне психологически было бы понятнее, что мне делать дальше. Но, конечно, это все напоминает такие средневековые гильдии, грубо говоря. И насколько мы можем в какой-то современный или постсовременный мир переносить эти правила деления общества на жесткие полузакрытые структуры — вопрос по меньшей мере открытый.

Мне интуитивно кажется, что это не очень хорошо было бы для общества. Мы, скорее, платим сегодня отчужденностью и тем, что мы не знаем, кто мы на самом деле, за нашу свободу, хотя и ограниченную, но все-таки более-менее реальную. И, наверное, общество свободных людей более жизнеспособно, хотя и более хрупко. Вообще можно тематику «Дивергента» наложить на Россию. Есть каста силовиков. Тебе в детстве говорят: у тебя папа майор, сынок, и ты тоже будешь майором. Твои способности об этом говорят. Ну что с таким обществом может случиться? Просто может поменяться ситуация, экономический и политический уклад, и все это общество просто распадется, как мы видели это в 1991 году.

Исаев: Абсолютно безумная категоризация. Наверное, возможно разделение по ценностям (не по расам, нациям и крови), но суть в том, что, во-первых, в их соприкосновении всегда рождаются новые идеи и смыслы — именно здесь и есть развитие (а значит, стабильное, а главное, адаптивное состояние общества). Во-вторых, их носители склонны меняться, поэтому пытаться выделять какие-то долговременные смысловые или личностные особенности глупо. Константой остается лишь темперамент, но, как известно, люди с одним темпераментом часто не могут ужиться друг с другом, так как слишком подобны.

Медведев: Зачем что-то придумывать? Все уже придумано. В Индии существуют касты: каста брахманов, каста кшатриев, воинов, каста торговцев, вайшьи, шудра, неприкасаемые. В России это тоже уже существует. У нас есть сословия. Сословие власти, например, и неприкасаемые люди, которые относятся к власти. Есть сословие охранников, ментов. Есть тягловое население, которое повинно подати. Как правило, социальное развитие уходит от этого. Всюду должны существовать права человека, равенство человека и гражданина.

Все эти антиутопии построены на механистичном представлении об обществе. Будто есть некий демиург, перед ним масса людей, и он может ее, как тараканов в банке, разделить по пяти коробочкам. Но человечество не такое. Нет такого демиурга, который может взять и развести человечество по пяти стойлам. Человек усложняется, общество усложняется, появляются новые технологии, границы прозрачны, государства распадаются. В этом отношении никакой тотальный сценарий для человечества вообще невозможен. Если говорить о каких-то социальных реалиях, я не верю в то, что будет одна социальная технология, которая охватит весь мир. Мир очень сложный и многообразный.

Кино

В фильме «Эквилибриум», чтобы избежать дальнейших проблем с войнами, было решено лишить людей эмоций с помощью специального препарата «Прозиум». Похожий сценарий и в фильме «Равные», где члены нового идеального общества, в котором не существует войн, конфликтов, болезней и эмоций, считают опасными больными тех, кто способен чувствовать и испытывать эмоции.

Реальность

Мартынов: Честный ответ будет скучным, но он заключается в том, что это не очень работает, потому что вообще концепция «Эквилибриума» и отчасти концепт писателя Олдоса Хаксли, на котором он косвенно базируется, предполагает, что в человеческом сознании есть отдельная интеллектуальная сфера и отдельная эмоциональная сфера. Третьей можно выделить волевую. И каждую из них можно или блокировать, или приподнимать при помощи каких-то нейрохимических средств.

Даже будучи поверхностно знакомым с современной нейрофизиологией, я понимаю, что это скорее невозможно. Просто по той причине, что, например, такие фразы, как «радость научного открытия», «радость победы» или «горечь поражения», — это совершенно не метафора. Это реальный гормональный эмоциональный фон для любого когнитивного процесса, и без этого фона никакого человека, никакого познания просто не будет. Есть конкретные исследователи — Антонио Дамасио, например, — которые вводят понятие эмоционального интеллекта («emotional mind») и просто показывают, что все это старое разделение на интеллект и эмоции более-менее бессмысленно.

Исаев: Глупости. Не очень понятно, как мотивировать или пробуждать творческое (созидательное) начало в человеке после подобного эксперимента. Даже сами эксплуататоры будут недовольны.

Медведев: Ну, частично все эти лекарства от эмоций — это прозак, антидепрессанты, модуляторы настроения. Эти механизмы известны, они существуют. Но, думаю, нет. Мне это кажется абсолютно странным сценарием. Можно человечество от мыслей избавить, всем сделать лоботомию. Можно избавить от эмоций. Можно всех кастрировать. Тоже войн не будет. Это уже очень умозрительные, фантастические эксперименты.

Власть технократов и технологий

Кино

В фильме «Эон Флакс» действие происходит в будущем, когда после эпидемии 2011 года погибло 99% населения Земли. Оставшиеся в живых несколько миллионов человек основывают город, где на протяжении 400 лет правит технократическая династия.

Реальность

Мартынов: Есть люди, которых будоражит идея о том, что ученые заняты чем-то очень важным, они много чего понимают о жизни. Но ученые занимаются просто довольно специальными вещами, почти никак не связанными с управлением политическими процессами, людьми, менеджментом и так далее. Это совсем не их конек. Какие-то другие должны быть суперспособности. Нет никаких причин, почему ученые должны кем-то править. Во всей человеческой истории, к слову, я не знаю ни одного примера правления ученых. Ученые всегда страдали из-за того, что они могут изобрести какую-нибудь штуку, которая окажется полезна начальникам, а им потом с этим жить. Типичный пример — атомная бомба.

Исаев: Технократия — властный строй, который формируется в зависимости от знаний, умений и способностей индивидов и возможен только при очень мелкой популяции, так как при большей популяции оказываются важными навыки организации, коммуникации и выстраивания отношений с себе подобными. Это позволяет создавать более сложные, порой даже фантастические продукты. Двумя важными характеристиками человеческого сообщества является феномен коллектива и способность к коллективной организации. Любопытно, что это касается и тоталитарного строя. Вряд ли мы можем назвать Гитлера или Сталина специалистами какого-то узкого (да даже и широкого) профиля. Это скорее люди, которые убеждали или заставляли действовать других исходя из их собственных желаний и намерений, попутно оформляя их в радикальные мифы и конструкты.

Медведев: Нет, это мне не кажется возможным. Я вообще не вижу в ученых какой-то субъектности. Технократы всегда преданы власти. Власть захватывают политики. Ученые не обладают такой политической субъектностью, чтобы захватить власть. Тут сгущены страхи человека перед машиной, страхи человека перед знанием, перед сложностью мира. На фоне этих страхов появляются такие фантастические, мифологические фигуры сумасшедшего ученого или сообщества ученых, которые владеют некой уникальной технологией и начинают править миром.

Ученые — это такие же члены общества, просто они ставятся на службу политикам. Часто вспоминают фашистскую Германию, вот она за очень короткий срок дала явные примеры. Вот вам доктор Менгеле, эксперименты в концлагерях — это что, власть сумасшедших ученых? Нет, это немецкая культура, политика, в какой-то степени европейская цивилизация произвели такой чудовищный цветок зла. И он в себя вплел и поэтов, и ученых, и политиков, и военных. И вот он расцвел, зловонно запах и лопнул. Видимо, такие вот цветы будут периодически расцветать, но это не значит, что ученые захватят власть над миром.

Кино

Действие следующего фильма Стивена Спилберга «Первому игроку приготовиться» происходит в 2045 году. Главный герой антиутопического мира будущего, подросток Уэйд Оуэн Уоттс, живет в грязном, перенаселенном мире, где царят насилие и пороки. У людей остался один интерес — компьютерная игра Oasis, погружающая игрока в увлекательный мир виртуальной реальности, отвлекающей от насущных проблем.

Реальность

Мартынов: Здесь самое важное, что надо знать, — это то, что есть исследования в области нейрофизиологии, которые доходчиво объясняют, чем приятны видеоигры. У видеоигр нет сильной системы наказания, то есть никто не оторвет тебе ногу или не убьет в реальной жизни, после того как ты эту видеоигру проигрываешь. И при этом есть достаточно интенсивная система поощрений. В простом виде она выглядит как твое имя в строчке людей, набравших больше всего очков, а в более сложных случаях выглядит как система ачивок, свой собственный стрим-канал, где тебя смотрят другие восторженные игроки. Нейрофизиология говорит, что нам в принципе все равно, какие поощрения мы получаем. Для того чтобы ты был счастливым, довольным, уверенным человеком, не так важно, сходил ли ты на какое-то крутое свидание или всех победил в Counter-Strike. Мозгу и то, и другое нравится.

Поэтому я думаю, что сценарий разрастания различных форм игровой виртуальной реальности в нашей повседневности вполне резонный. Другое дело, что хотелось бы, чтобы человечество использовало способности своего мозга не совсем впустую. Уже сейчас граница между видеоигрой и реальностью не так жестко выстроена, как это себе представлял Спилберг. Даже если взять вот эту историю про стримеров. Стример, который сидит и всем показывает, как он играет, — он в каком мире находится? Он ушел в эскапизм, в виртуальный мир?
Или он получает реальные деньги от реальных людей и вообще звезда шоу-бизнеса ничем не хуже, чем Спилберг?

Власть абсурда

Кино

В фильме «Судная ночь», после того как США испытали некое экономическое падение, американское правительство («новые отцы-основатели США») установило тоталитарный режим и полицейское государство. Используя 28-ю поправку американской конституции, они создали такое явление, как Судная ночь, когда раз в году, с 19:00 21 марта до 7:00 следующего дня, разрешена преступная деятельность, в том числе убийства.

Реальность

Мартынов: Мне кажется, многие такие сюжеты написаны просто от скуки, потому что сценаристы не знали, что бы еще такого с людьми придумать. Понятно, что это отсылка к карнавалу, когда добропорядочные граждане превращаются в убийц. Но у меня сразу два возражения. Во-первых, явно нельзя достаточно много людей убить за одну ночь, особенно если все знают, когда она происходит. А во-вторых, я не понимаю, как это можно было бы сбалансировать. Ведь если государство в течение одной ночи не защищает мою безопасность, то это означает, что я должен нанять частное охранное агентство и отомстить. Или сам попытаться это сделать. То есть это просто социальный контракт, который выглядит неприемлемым, он ведет к абсурдным последствиям. Я же не забываю, что происходит в эту ночь. Нет, это все не очень работает. Польза неочевидна, а риски велики. А если президента убьют?

Медведев: Спросите сами себя: вот вам на 24 часа разрешили делать все, что угодно. Что вы сделаете? Пойдете убивать своих недругов? Украдете все деньги, какие можно? Грабанете банкомат? Все равно же потом жить со своей совестью. Я просто считаю, что человек по природе своей благ. Кто-то исходит из гоббсовской идеи, что человек — существо по природе своей изначально злое, только надзор государства-Левиафана удерживает его от того, чтобы он перерезал всех близких.

У меня немного другой взгляд на человечество, более оптимистичный, кантовский, что ли: «Звездное небо над нами, и нравственный закон внутри нас». В любом обществе есть масса девиантов, способных грабить, убивать и делать все для максимизации собственной выгоды, но нигде, я надеюсь, она не переходит критического значения. Так что, мне кажется, большинство людей в эту Судную ночь ничего делать не будут. Надо просто эту ночь пережить со своими близкими, с теми, кому вы доверяете, а потом наступит день.