Книга Пола Дю Нойера, основанная на десятках интервью с легендарным музыкантом, рассказывает в том числе о том, как битлы спасли фильмы о рок-н-ролле и изобрели клипы.
В 1989 году английскому музыкальному журналисту, будущему создателю и главному редактору журнала Mojo Полу Дю Нойеру позвонили из лондонского офиса легендарного британского музыканта и одного из основателей группы The Beatles, Пола Маккартни, и пригласили взять у звезды интервью. Благодаря этой и последующим беседам между ними установились доверительные отношения. За последние 35 лет Пол Дю Нойер брал интервью у Маккартни чаще, чем любой другой журналист. Написанные с разрешения и по благословению музыканта «Беседы с Маккартни» опираются на эти интервью, откровения самого экс-битла и перемежаются наблюдениями Дю Нойера. В этом году книга была опубликована на русском языке издательством «АСТ». С его разрешения КиноПоиск публикует главу, посвященную кинематографическим опытам участников The Beatles и Пола Маккартни, которому 18 июня исполняется 75 лет со дня рождения.
Отличная идея, Эдди!
Маккартни приложил свои таланты практически ко всем музыкальным жанрам, но никогда всерьез не пробовал силы как актер. При этом многие рок-звезды не могли удержаться от этого шага, хотя последствия часто бывали смехотворны.
Однако он может похвастаться внушительным списком кинофильмов и клипов, в которых его можно увидеть. Даже в фильмах, которые нельзя назвать шедеврами — «Волшебное таинственное путешествие» и «Мое почтение Брод-стрит», — собственно Маккартни нельзя упрекнуть в неловких проколах. Он неплохой актер и, несмотря на его заверения в обратном, хороший танцор («Ну, могу ногой подрыгать», — скромно признается он). Пол знает, где находятся камеры, и относится к ним как к друзьям.
«Волшебное таинственное путешествие»Сам он признается, что больше всего ему нравятся клипы, в которых он не участвовал или же просто играл музыку: «Многие группы так же к этому относятся. Я знаю парней, которые ни за что не хотят сниматься в клипах. „О нет, что, придется что-то изображать? В костюм облачаться? Не, я не буду“. Они предпочитают быть просто парнями, играющими в группе». Однако в 1967 году он едва не сыграл настоящую кинороль.
Старина Франко Дзеффирелли приехал в Лондон и предложил мне главную роль в «Ромео и Джульетте». Я стал отнекиваться: «Я не могу, шутите, что ли? Я же просто музыкант». Это был тот самый фильм с Оливией Хасси. В итоге Леонард Уайтинг сыграл эту роль. Дзеффирелли настаивал: «Нет, я точно знаю, что вы можете. Вы именно такой, каким я вижу Ромео. Вы подходите идеально. Приезжайте в Рим, и мы снимем фильм». Но я сдрейфил.
«Ромео и Джульетта»У меня было свидание с Оливией Хасси — это было до того, как я познакомился с Линдой. Я пригласил ее в ночной клуб. Мне она очень нравилась, она смотрелась великолепно, брюнетка с длинными волосами. Потом я отправил ей телеграмму: «Из тебя получилась прекрасная Джульетта». Она ответила телеграммой: «А ты был бы прекрасным Ромео». Это все было так... [изображает романтический экстаз]. Думаю, тебя сейчас стошнит. Мои дети не верят в эту историю: «Пап! Скажи, что это неправда!»
В 1964 году билет в кино стоил гораздо дешевле долгоиграющей пластинки, и у многих британцев первое впечатление от «Битлз» сложилось благодаря фильму «Вечер трудного дня», ставшему дебютом группы в кино. Так было и у меня; мама сводила меня на показ в один из кинотеатров Мерсисайда, где всего три года назад группа дала концерт. В тот раз Джон [Леннон] и Пол представили публике новые битловские стрижки, которыми обзавелись в Париже, при этом тогда они всего лишь выступали на разогреве у местного комика Кена Додда.
«Вечер трудного дня»Образы четырех парней в глазах публики сложились во многом благодаря «Вечеру трудного дня»; моей маме, ее сестрам и подругам Пол теперь казался чрезвычайно обаятельным. Они робко признавались, что он красавчик.
Я спросил у Маккартни, в какой степени этот фильм добавил им жизненного опыта.
Мы были так молоды, так радовались, что играем в кино. Нам уже кое-что предлагали, но это было неинтересно, и мы не соглашались. Рок-н-ролльные фильмы были, как правило, плохими, например «Не гони на рок», зато там снимались те немногие парни, которых тебе хотелось увидеть. Поэтому мы на все эти фильмы ходили, и там были реплики типа: «Эй, может, пригласим сегодня вечером Клайда Макфэттера?» — «Отличная идея, Эдди!» Там был какой-нибудь Алан Фрид или другой диджей, пытающийся играть роль, и как кино это было ужасно.
«Вечер трудного дня»Мы считали, что было бы по-настоящему здорово сняться в нормальном фильме. Мы настаивали на том, чтобы работать с хорошим режиссером, и нам предложили Дика Лестера. Мы спросили: «Кто это?» Нам объяснили: «Ну, он в основном ставит фильмы для телевидения, но еще он снял „Бегущий, прыгающий и стоящий на месте фильм“, один из первых фильмов с труппой „Гунз“, с такими парнями, как Питер Селлерс, Спайк Миллиган и Грэм Старк». Для своего времени он был необыкновенным, для нас это был один из культовых фильмов. «Ого, круто, это типа как экспериментальный фильм». Мы были очень польщены, что он нами заинтересовался.
Дик связался с Аланом Оуэном, валлийским драматургом, хорошо знавшим Ливерпуль; он написал «На Лайм-стрит трамваи не идут» — хорошую пьесу для телевидения, в которой играла Билли Уайтлоу, все были о ней высокого мнения. Мы познакомились с Аланом, он с нами несколько дней потусовался и проникся нашим придурковатым юмором: «Он такой чистенький, да?», «Я за таких, как вы, на войне сражался».
Мы на таком росли в послевоенном Ливерпуле. Когда мы ехали поездом, нас всегда просили сделать радио потише. Мы рассказывали ему подобные штуки, и он говорил: «О, из этого получится хорошая сцена». Большую часть он сочинил сам, но многое было основано на рассказанных нами байках.
Что было ужасно, так это ожидание. Все остальное было весело. Но приходилось ждать почти целый день, пока ставили освещение, потом тебя пускали на площадку, ты произносил: «Ну, он такой чистенький». И тут же: «Отлично, спасибо, снято!» Ты такой: «Твою ж мать». Но в итоге все получилось, и этот фильм тоже стал культовым, потому что Дик — отличный режиссер, Алан — отличный сценарист, а нам так хотелось это сделать. Никто не жаловался.
«Вечер трудного дня»Единственный, кого это не сильно радовало, был Джордж. Не знаю, может, это он от застенчивости, а может, он считал, что нам нужно заниматься только музыкой. Играть в кино ему не нравилось. Зато Ринго [Старр] чувствовал себя как рыба в воде, его было не удержать. В каком-то роде он стал главной звездой фильма.
На экране он в самом деле кажется прирожденным актером.
Да, так и есть. Ринго — кинозвезда, и всегда ею был. У него в характере это заложено. Он очень сдержанный, такой типа самодостаточный, и это стало понятно, когда мы снимали «Вечер трудного дня». Дик Лестер хотел снять сцену с участием Ринго. А Ринго всю ночь зависал по клубам и на съемки приехал, практически не спав. А Дик просто сказал: «Так, давайте, наденьте на него эту шляпу и старый плащ. Будь добр, пройдись по берегу канала!» (Снималась сцена возле Темзы в лондонском пригороде Кью.)
«Вечер трудного дня»Ринго ответил: «Ага, окей». Он начал вытворять разное, пинать пустые банки, к нему подошел мальчик, но в итоге все держится на характере Ринго, на том, какой он в жизни. Он понимает, что от него требуется, и в состоянии это выдать. Он человек естественный, поэтому он хорошо смотрится в фильме.
Джон отлично играл, потому что он вообще был крут. Мы нормально сыграли, все четверо неплохо получились, и это был большой хит. Нам нравилось то, что это настоящий фильм, а не просто действо для раскрутки рок-н-ролльной группы. Там отразились наши характеры.
Получилось так, что моего якобы дедушку сыграл Уилфрид Брэмбелл. Он был «чистенький», и это мило, потому что так все время говорили о пожилых. «Я приду с дедушкой». — «О нет, только не это!» — «Да ладно, он чистенький».
А в то время он уже снимался в [британском комедийном телесериале] «Стептоу и сын»? Там сын постоянно называл его «грязный старикашка».
«Грязный старикашка», точно! (Щелкает пальцами.) Ну конечно! Все, как ты говоришь, он играл Стептоу, грязного старикашку. Ну да ладно. Нам это нравилось, и было очень здорово повстречать всех этих актеров, потому что с такими людьми редко удавалось познакомиться.
«Стептоу и сын»Так что благодаря фильму, благодаря Брайану [Эпстайну] мы на самом деле продолжали свое образование. Мы увидели, как снимаются фильмы, что было важно. Так что позднее мы отважились сделать это самостоятельно.
«Вечер трудного дня» был черно-белым фильмом, и это было здорово. Мы остались довольны. Это выглядело сложнее, чем обычное кино, более по-студенчески — неудачное слово, но ты понимаешь, что я имею в виду. В нем было что-то от высокого искусства. Нам это все нравилось.
«Разбейте пианино»
За счет непосредственности и энергичности «Вечера трудного дня» — а также, как подозревает Пол, благодаря престижу черно-белого кино — в нем больше огонька, чем в последовавшем за ним в 1965 году слегка декадентском «На помощь!».
Сейчас он мне нравится; в нем много того же веселья, что и в «Вечере трудного дня». Но для нас это был странный фильм, потому что мы не подходили к нему так же серьезно. Когда мы снимались в «Вечере трудного дня», у нас не было никакого опыта, так что мы позволили им все сделать. Мы робели и трепетали. Но как только мы его сняли: «Эй, что там следующее, чуваки?» Было как-то так.
На самом деле во время одного из наших первых разговоров о фильме мы поинтересовались: «А нельзя нам отправиться в какое-нибудь теплое и солнечное место?» Вот с таким настроением мы думали о фильме.
— Да, конечно, а куда?
— Ну, типа на Багамы!
— Не вопрос, можем написать сцену, в которой вы едете на Багамы.
— Круто, спасибо! И да, еще лыжи! Мы бы хотели покататься на лыжах. Мы никогда не катались.
Мы как будто наш отпуск планировали. А еще парни хотели поснимать телок.
«На помощь!»Так что было: «Куда вы хотите поехать? Вокруг этого и напишем сценарий». Они это увязали и с налогами. Мало кто об этом знает. Фильм был задуман со странного ракурса, и удивительно, что он получился. К тому времени мы были немного испорчены жизнью. Я точно не открывал сценарий до первого дня съемок. Прикинь, какая дерзость — не прочитать сценарий! Сейчас бы я ни за что себе такого не позволил.
Мы такие: «Эй, Дик, это на какой странице? Семьдесят девять?» Мы вели себя капризно и довольно развязно. Но было весело. Мы наконец отправились кататься на лыжах, это было в Австрии, а мы до этого никогда не были там, где много снега, разве что в Ливерпуле он выпадал. Мы знали, что нам это нравится, так что мы подумали, что в таких заснеженных местах должно быть здорово.
Люди вечно с подозрением относятся к разговорам о нашей неопытности: «Ой, да не заливай, не такими уж вы были невинными». И, конечно, в каком-то смысле мы и не были. Но это правда были довольно невинные вещи, ничего серьезного.
Для съемок выбрали Обертауэрн в Австрии, это подходило съемочной группе, туда мы и отправились. Нас предупредили на предмет страховки: «Никому не кататься на лыжах». Страховка в кино — важнейшая вещь. Перед съемками ты обязан пройти медобследование, ты про такое знал? Потому что если умрешь посреди фильма, то им придется платить деньги. Поэтому нам сказали: «Мы не можем допустить травм, это затормозит съемочный план. Можете вставать на лыжи, но никуда на них не ходите».
«На помощь!»Мы сказали: «Да мы все равно не умеем». Но сам понимаешь, мы были молодые ребята, а тут нам практически бросили вызов: «Мы что, не мужики, что ли?» Так что: «Да давай, лично я попробую!» В фильме много такого — если видишь, что кто-то медленно так ползет на лыжах, то это правда мы. А там, где просто летают, — это каскадеры. Есть один кадр, который мне очень нравится, потому что это случилось на моих глазах. Снимался дубль с Ринго, и он как-то умудрился начать задом съезжать с горы на лыжах. Он не специально.
Многое придумывалось на месте. Съемочная группа затащила на эту огромную гору рояль, и когда мы прибыли на съемочную площадку, то у нас спрашивают:
— Что бы такое придумать?
— Ну не знаю, может, просто под него ляжем?
— Лично я в него залезу!
Круто! К концу съемок мы немного научились кататься на лыжах, хотя нам и запрещали. Никто себе шею не сломал, что, в общем, удивительно. Нас посадили на такие маленькие лыжи-самокаты, и мы такие: «Йеа!» Я с одного сорвался и чуть не убился. Но когда ты молодой, то у тебя как-то получается не убиться.
А потом мы поехали сниматься на Багамы и там снова офигевали: охренеть, водичка такая прозрачная и голубая! Мы вели себя как туристы. Они придумали разные сценки. Звучит «Another Girl», я тащу эту девчонку, очень симпатичную. В общем, я пытался с ней замутить. Мы все пытались жить своей жизнью, но в то же время сниматься в фильме. Наша тема была кадрить девчонок, ходить по клевым местам.
О, человек с сырными тостами!
В комнату зашел ассистент Пола Джон Хэммел с поджаренными сэндвичами, и я решил отложить на потом разговор о следующем битловском фильме «Волшебное таинственное путешествие», потому что хотелось услышать о короткометражках в поддержу песен, которые начала выпускать группа, — то были предшественницы распространившегося повсеместно клипа.
В 1966 году вышли Paperback Writer и Rain, снятые Майклом Линдсей-Хоггом в поместье Чизвик-хаус. В фильме «На помощь!» музыкальные сцены полюбились зрителям больше всего, поэтому эти видео тоже были обставлены как выступления группы с минимальным намеком на правдоподобие.
Вскоре после этого в духе Sgt. Pepper они вообще отказались от того, чтобы имитировать игру на инструментах. В короткометражке Penny Lane битлы ездят верхом, а видео Strawberry Fields Forever почти нарочито странное.
Для Penny Lane нам выдали красные охотничьи куртки и посадили на белых коней, а ездить верхом никто не умел. Тут опять было как с лыжами. Хорошая актерская байка: «Ездить верхом умеешь?» — «Ага!» А ты не умеешь.
Так вот, у нас даже не спросили, умеем мы или нет.
Ринго пришел в ужас. У него до сих пор бзик насчет лошадей. Мы взобрались на лошадей, прошли для дубля через ворота, и тут, естественно, лошади понесли. Они увидели впереди поле. Сейчас я бы не стал так делать, потому что знаю, что они понесут, но тогда не знал. «Стой! Эй ты, да стой же! Тпру!» Мы скакали галопом, Ринго едва не свалился. Было довольно стремно. «Эй, да держите же их!»
Strawberry Fields я помню очень хорошо. Мы познакомились с этим сумасшедшим шведом [Петером Гольдманном, видным телережиссером]. Встретились с ним в клубе. Он нам говорит: «Я хочу вас где-нибудь заснять. Как Бергман. С вами, парни, получится отличное видео, просто улет!»
Мы в ответ: «Ну, сними, чо». И многим до сих пор нравится этот клип. Он опередил свое время. Мы пришли на съемки, а он приготовил пианино: «Разбейте пианино».
Мы сказали: «Не вопрос!» Клево, задача довольно несложная. «Где молоток?» А еще там была еда. «Давайте, швыряйтесь ею друг в друга!» Снова простая задача.
Hello, Goodbye организовал я. Единственным геморроем были профсоюзы, их отношение в духе: «Вы обязаны занять как минимум двадцать человек». «Нет, чувак, нам нужны всего двое!» — «Извините, такие у профсоюза законы комплектования рабсилой. Пять помощников оператора». Это у нас отбило желание. Если бы не это, мы бы больше клипов сняли.
К этому времени «Битлз» прекратили ездить с гастролями, да и присущая их новым песням сложность сделала бы выступления вживую очень непростыми. Зато клип на «Hello, Goodbye» можно было послать на шоу Эда Салливана, чтобы его посмотрели все Соединенные Штаты. В 1968 году группа представила мировую премьеру песни «Hey Jude» в программе Дэвида Фроста. Коммерческая выгода клипов стала очевидна.
Палка о двух концах
Так было и на протяжении сольной карьеры Пола. Относился ли он к этому положительно или просто принимал как необходимость?
Появление музыкальных клипов было палкой о двух концах. С одной стороны, снять небольшой фильм — это было интересно. Но, с другой стороны, занимались мы не этим. Так что было и хорошее, и плохое.
Благодаря этому появились миллионы молодых режиссеров, впоследствии посвятивших себя кино. Для них это хорошая школа. Я много работал с Китом Макмилланом: Pipes of Peace, Ebony and Ivory, Coming Up. Он большой энтузиаст, с ним одно удовольствие работать. Мы вдвоем набили на этом руку.
Вот, например, как родился клип на «Pipes of Peace» [выпущенный синглом трек, давший название альбому 1983 года]. Мы с Китом сидели и думали. Вдруг одного из нас осенило: «А помнишь старый фильм, который раньше показывали по Би-би-си, когда на Рождество немецкие и английские солдаты вылезают из траншей и устраивают футбольный матч?» Ну вот и все, вот она, идея.
Мне хотелось чего-то антивоенного, потому что на самом деле песня об этом. Кит проделал отличную режиссерскую работу, у нас были ледяные окопы, и снимали мы настоящим зимним утром. Для клипа все смотрится весьма реалистично. Мне сказали: «Эффектно тут выглядеть не получится. Либо ты солдат в окопе, либо нет. Придется тебе постараться не выглядеть рок-звездой».
Мне понравилось, как мы снимали Coming Up [сингл с записанного в одиночку альбома 1980 года «McCartney II»] опять же с Китом Макмилланом. Он спросил: «Как ты записал эту пластинку?» Я объяснил, что это был один из тех случаев, когда в студии звукозаписи мне пришлось одному играть на всех инструментах. Так что мы обзавелись какой-то очень сложной компьютерной системой, и я изображал парня из «Спаркс» [Рона Мейла], клавишника с усиками, как у Гитлера. Я сыграл Хэнка Марвина [из группы «Шэдоуз»], но все подумали, что это Бадди Холли. Я изобразил японского рокера — за ним никто конкретный не стоял. Еще у меня был образ барабанщика- деревенщины — этот персонаж был списан с Джона Бонэма.
Чрезвычайно кинематографичный клип 1983 года на песню «Say Say Say» напоминает о лучших временах в отношениях Пола с Майклом Джексоном.
Это было в долине Санта-Инес в Калифорнии, и там мы разродились историей про Мэка и Джека. Я изображал странствующего торговца снадобьями, который, в общем, дурил народ. Но прикол в том, что выручку мы отдали сиротскому приюту. Кокетливая, простенькая такая песенка, но очень милая. А Майкл был такой красавчик, он в это время был в зените славы. Там еще играют Ла Тойа [Джексон], и моя дочь, и Линда, естественно. Ла Тойа изображает подружку Майкла. Это был интересный опыт.
Ну и, наконец, если и есть клип своеобразнее London Town (1978), то я его еще не видел. Сюрреализма в нем столько же, сколько в самой песне, при этом присутствуют пафос и человечность, а еще там есть великолепное камео актера Виктора Спинетти, лицо которого знакомо по битловским фильмам. Но я могу представить себе, что люди на съемочной площадке, и не в последнюю очередь Линда и Денни Лейн, недоумевали, что хотел сказать их руководитель. Наверняка были и другие не менее озадачивающие проекты — мы уже упомянули два из них: «Волшебное таинственное путешествие» и «Мое почтение Брод-стрит», — но мы решили поговорить о них в следующий раз.
Тем временем нужно было обсудить другую тему — классическую музыку. Звезды поп-музыки с актерскими претензиями часто садились в лужу, стоит вспомнить кумира «Битлз» Элвиса Пресли. А как шли дела у Маккартни, когда он дерзал соперничать с Бетховеном?
