Зомби по имени брак: о чем говорит сериал «Большая маленькая ложь»

По просьбе КиноПоиска литературный критик Анна Наринская посмотрела мини-сериал HBO «Большая маленькая ложь», показ которого завершился в апреле, и обнаружила, что у режиссера Жан-Марка Валле и продюсера Дэвида Э. Келли получилось довольно радикальное произведение.

Черный вигвам

Сериал «Большая маленькая ложь» снят по роману австралийской писательницы Лианы Мориарти, романы которой проходят по разряду женских, и уже его титры обещают любовь и кровь. Под грустную песню (у нее, кстати, исключительно подходящее к случаю название «Маленькое холодное сердце») мы наблюдаем сногсшибательные, но мрачноватые калифорнийские пейзажи и четырех героинь фильма (Риз Уизерспун, Николь Кидман, Шейлин Вудли и Лора Дерн), ведущих машины по приокеанскому шоссе.

На заднем сиденье каждой машины сидит задумчивый неулыбающийся ребенок (у Николь Кидман — даже два). Дальше нам показывают простовато эротичные кадры с тенями и выстрелами на фоне волн, а потом крупные планы детей и их разряженных для маскарада матерей. В принципе этим все сказано. Вот вам прекрасная, но не солнечная, как вы привыкли, а туманная, даже слегка устрашающая Калифорния — место воплощения американской мечты (со времен золотой лихорадки до времен Силиконовой долины), оказывающееся местом, где произрастают обман, интриги и отчуждение. Вот любовная страсть, которая — сюрприз, сюрприз — ничем хорошим не кончается. И даже самый тесный на свете человеческий союз — матери и ребенка — отнюдь не безоблачен.

Это отчасти похоже на идею сериала, соотнести с которым «Большую маленькую ложь» вроде бы не приходит в голову. Вышедший в 1990-м «Твин Пикс» Дэвида Линча сконцентрировал и вывел на новый уровень концепцию «мрачной тайны, скрытой за милым беленьким фасадом». Вот красивая, уютная, одноэтажная, пахнущая яблочным пирогом настоящая Америка. За ее покрытыми сайдингом стенами скрываются предательство, убийство и Черный вигвам. «Большая маленькая ложь» ассимилирует этот подход к новому времени: настоящая Америка здесь скорее успешная, а не уютная; яблочный пирог изготавливается на исключительно безглютеновом тесте, но предательство и убийство так же присутствуют в этом по-новому благополучном антураже. Точно так же, как и Черный вигвам, которым, собственно, стал каждый дом. Вернее, каждая семья.

Этот перелом окончательно произошел в Америке во времена Клинтона, когда семейные секс-скандалы стали привычными хедлайнерами новостей. Звучащие со всех телеканалов откровения дам, с которыми женатый президент имел «компрометирующие сношения», перемежались картинкой Билла и Хиллари, стоящих рука об руку на разнообразных выступлениях и пресс-конференциях. Она — с отработанным выражением всемерной поддержки мужу на лице. Глядя на них, невозможно было не задавать себе вопрос: а что происходит, после того как выключаются камеры и гаснут фотовспышки? Они идут домой — и что? И как в свете этого относиться к бесконечно воспеваемым (и бесконечно обмусоленным в предвыборных дебатах Клинтона и Буша-старшего) «семейным ценностям»? Стоят ли эти ценности того, что эти люди переживают за закрытыми дверями? И вообще существует ли ценность семьи отдельно от индивидуального счастья тех, кто эту семью составляет?

Сценарист и продюсер Роберт Кинг построил на этом завязку одного из самых успешных и значительных телевизионных проектов последнего времени — сериала «Хорошая жена». Собственно, на эту идею Кинга и его жену Мишель (они всегда пишут сценарии вместе) вдохновили все те же Клинтоны, а также более поздние похожие скандалы с сенатором от Северной Каролины Джоном Эдвардсом и губернатором штата Нью-Йорк Элиотом Спитцером. Но Кингам удалось обозначить (и отработать) проблему более глубокую и широкую, чем просто сложность судьбы жены политика. К заключительному сезону материал «Хорошей жены» сложился в отчетливую концепцию: сегодня брак и полная, «нормальная», как принято говорить, семья — совсем не обязательные составляющие полноценной жизни. Наоборот, часто именно они мешают такую жизнь вести. Отсутствие любви, взаимопонимания, преданности, совместных целей не надо консервировать и поддерживать «ради детей», «ради приличий», «ради того, чтобы не остаться одной/одному», вообще ни ради чего.

Каждая семья несчастлива по-своему

«Большая маленькая ложь» не так четко идеологична (да это, наверное, и неправильно сравнивать семисерийный мини-сериал с семисезонным гигантом, авторы которого успели высказаться по множеству актуальных вопросов современности), но в принципе говорит практически о том же самом. О необходимости для каждого разделять любовь и зависимость и научиться выдирать себя из этой зависимости. Не пропустить момент, когда между понятиями «брак» и «зависимость» устанавливается знак равенства.

В принципе сериал, созданный на основе женского романа продюсером Дэвидом Э. Келли (среди его достижений, например, «Практика», «Юристы Бостона» и «Элли Макбил») и режиссером Жан-Марком Валле (снявшим, среди прочего, «Далласский клуб покупателей» и «Разрушение»), вышел довольно радикальным. В нем показано, что счастливых браков практически не бывает.

Великую толстовскую аксиому можно сократить, и она все равно останется верной: «Каждая семья несчастлива по-своему». В «Большой маленькой лжи» этому правилу не соответствуют разве что герои Джеймса Таппера и Зои Кравиц, и это можно объяснить йогическим спокойствием молодой супруги. Все же остальные, даже если в их союзах нет насилия и измен (а они часто есть), живут под гнетом взаимного раздражения и непонимания, в ситуации «встроенного» семейного неравноправия: один всегда целует, а другой только подставляет щеку. Нужно невероятное событие вроде убийства и навалившейся на всех, кто в нем замешан, угрозы расплаты, чтобы бросить супругов в объятия друг друга (с очевидностью — ненадолго).

Заключительную сцену сериала, в которой пережившие катарсис героини, забыв все былые обиды друг на друга, прогуливаются с детьми по пляжу, можно при желании рассмотреть в околофеминистском ключе. Мол, мы, сестры, должны быть вместе: загорелое плечо к загорелому плечу, ухоженная щека к ухоженной щеке. Мы друг для друга главное, а не какие-то там мужчины и тем более мужья. Но в этом есть очевидная схематичность, натяжка и психологическая неоправданность. Непонятно, почему пережитое помешает всем этим дамам сцепиться вновь, как они уже раньше сцеплялись по поводу взаимоотношений своих отпрысков, или взглядов на политику, или (все-таки) расположения мужчин.

Негативное, обличающее послание здесь сформулировано куда более отчетливо и жестко. Почти как в нашумевшем когда-то тексте Сета Грэма-Смита «Гордость и предубеждение и зомби» (по нему потом сняли не очень удачный фильм). «Зомби в моей книге, — признается там автор, — символизируют отношение автора к институту брака — бесконечному проклятию, которое высасывает из нас жизнь, но никак не может наконец умереть». Создатели «Большой маленькой лжи» демонстрируют практически такое же отношение. Только без всяких зомби. И поэтому у них выходит гораздо убедительнее.